— Я из Печор,Галина, помните? В Камно мы видались пару раз.

— Галина?Помню, помню, проходите, — и вправду теперь вспомнила Анна Петровна.

Женщиназамялась и спросила:

— Сестрица-товаша жива?

Отчего-товдруг похолодело внутри у Анны Петровны, отчего-то зашлось острой болью сердце.

— Жива, —тихо ответила она и с силой прижала руку к груди.

— Слава Богу,— перекрестилась Галина, — а меня батюшка прислал, помните отца ИоаанаМаксимова?

Анна Петровнамолча кивнула, а Галина продолжала:

— Ему сон наПасху был, пришла певчая Анна, старая подруга вашей сестрицы, покойная как леттридцать. Пришла и говорит: “Антонину похороните рядом со мной!” Батюшка это ивелел вам передать. Только он думал, что умерла уже Антонина...

Анна Петровнаприжалась к стене, чувствуя, что в ногах совсем нет сил. Она, конечно же,помнила Анну, умершую примерно в шестьдесят пятом. Вместе с Антониной они пелина клиросе в Камно в бытность там отца Иоанна. Его духовной дочерью собственнои была Антонинушка, и окормлялась у него долгие годы. И вот теперь такое емувидение!

— А сколькоуж батюшке лет? — собравшись с силами, спросила она Галину.

— Точно незнаю, но думаю под сто, он ведь слепой теперь совсем.

— Передайтеему, что жива Антонинушка и поблагодарите за заботу, пусть помолится за нас. Ивас спаси Господи!

 Галина,извинившись, откланялась, а Анна Петровна присела на кухне, чтобы не выказатьсестрице своего волнения. Помнила она — как же не помнить? Певчая Анна,сестрицына подружка, похоронена рядом с Георгиевском храмом в Камно. И местопустое рядом действительно есть, хотя и лежит там каменная плита. Старостакак-то об этом сказала, пояснив: “Для своих бережем”. Пустая соседняя могила —для тебя Антонинушка Господь ее приберег! Вот теперь и она, значит, сталаобладательницей тайного сестрициного знания...

А Антонинушкаготовилась. Попросила, чтобы еще раз ее причастили, а потом, в Фоминовоскресенье, пожелала, чтобы пришли к ней попрощаться родные. В понедельник уее постели собрались дочь, внуки, племянники. Антонинушка каждого отдельноперекрестила и сказала уже всем вместе:

— Чаще ходитев храм, исповедывайтесь, причащайтесь, чтобы мне не стыдно было там за вас. Ещеводкой меня не поминайте, и скоромным, если будете в пост хоронить.

Ее слушали имолчали. Дочка опустилась на колени и прижалась лицом к матери. Антонинушканесколько раз погладила ее по голове, но больше ничего не говорила. Онаслушала, как читает Анна Петровна канон на исход души и молилась своеймногомощной непресекающейся молитвой, которая сильна отворить и самые Райскиедвери.

— О како узрюневидимаго? Како ужасное оно претерплю видение? — читала Анна Петровна, — Какодерзну отверсти очи? Како моего Владыку смею видети, Егоже не престаях отюности огорчевая присно...

Дочьсобралась уходить последняя — было уже десять часов, а домой добираться далеко.Она уже выходила в прихожую, когда Антонинушка тихохонько вздохнув последнийраз, закрыла глазки.

Сидящая настульчике рядом Анна Петровна вскрикнула:

—Антонинушка! Сестрица!

Подбежала идочь, чтобы взглянуть на бездыханное теперь тело матери, на белое-белое ее лицои, впервые за последние годы, совсем недвижно застывшие губы... И будто бызаметили обе, как на мгновение всколыхнулся воздух, и светлое облачковзметнулось вверх, а там, будто бы что-то приоткрылось, и пахнуло ладаном и ещечем-то необыкновенно приятным, и упоительные звуки неземных голосов намгновение проникли в эту тихую комнату, а лучики небесного света осторожноскользнули по смертному одру Антонинушки, нежно коснулись ее лица, и ононаполнилось внутренним светом и радостью — но увы, слишком уж неземной, чтобыстать понятной обитателям здешнего мира...

Было двадцатьдва часа и пять минут, канун праздника радоницы.

* * *

Взыскающии жеГоспода не лишатся всякого блага! Получилось так, как и уготовано былоАнтонинушке Самим Господом. Отец Валентин благословил похоронить ее в ту чудомсохраненную пустой могилу. “Ведь у самой церкви, благодать-то какая!” —изумлялись многие. Знать, заслужила сестрица, думала Анна Петровна, не пропаливтуне ее молитвы. Слышал ее Господь и уже здесь на Земле грешной показал, чтоугодила она своему Господу...

А хоронилиАнтонинушку в среду — можно было и в четверг, но отчего-то заторопилисьродственники. И получилось то, чего она предчувствовала и опасалась: среда —как раз постный день, но никто не пожелал вспомнить о ее предсмертной просьбе.“Ты что! — махала на Анну Петровну племянница. — Осудят ведь люди. Как же безкотлет? Ну и что, что пост?” Вот так: с одной стороны Божие, то, что такпочитала Антононушка, а с другой —  человеческое, где не возможно без колбасы ибутылки... “Утихни бабка, — шумела мужская часть родни, — как это не помянутьусопшую по русскому обычаю? Без бутылки не выйдет ничего!” И плакала АннаПетровна, но что же делать: не уходить же с похорон? Да что там ее, дажебатюшку Валентина не стали слушать родственники! “Сделаем, как положено — и всетут!”

Гроб стоял вглавном Георгиевском храме. Прежде батюшка отслужил обедницу, и потом ужезапели: “Со духи праведных скончавшихся, душу рабы Твоей Антонины Спасеупокой...”

Анна Петровнаплакала, и батюшка взглянул на нее с некоторой укоризной. Улучив момент, онприблизился и шепнул: “Ты что же это? Сестрица то твоя ко Господу пошла, ввечную радость, а ты чем ее провожаешь? Радоваться надо!” Надо! Но как жетрудно себя перебороть! Как обратить эти слезы на радость? Господи, помилуй.Анна Петровна собралась с силами и осушила глаза, но на каждый припев: “Сосвятыми упокой Христе...” слезы опять так и норовили вырваться наружу.

Анна Петровнасмотрела на знакомые иконы, на радостные святые лики и думала, что иАнтонинушка будет теперь с ними, будет радоваться и будет молодой и красивой,как все небожители. Теперь ей хорошо, твердила она. А певцы запели уже “вечнуюпамять” и батюшка прочитал прощальную молитву. Потом встал на амвоне и тихоначал пастырское утешительное слово:

— Блаженныумирающие о Господе! — говорил он негромко и по обычаю, для концентрациивнимания, прикрыв глаза. — Блаженны жившие о Господе. Вчера Церковь отмечалапраздник радоницы и возвещала мертвым весть о Воскресение Христове. С этойблагой вестью и отправилась в вечную жизнь новопреставленная раба БожияАнтонина.  “Многие же будут первые последними, и последние первыми” (Мтф. 19,30), — говорит Господь и каждый раз делом подтверждает эти слова. Кем была вэтой земной жизни покойная Антонина? Самой малой, самой последней в чередечеловеческих званий и должностей. Остались скрытыми от людей и ее высокиехристианские добродетели. Но ин суд человеческий, и ин суд Божий. Господьпозаботился указать, что угодила Ему новопочившая раба Божия, Он Сам уготовал иуказал для нее место упокоения — на освященной земле рядом с церковной стеной. Адля души ее распахнутся райские двери, и это не купить не за какие деньги.Никакая человеческая власть не в силах избавить от ада или открыть дверирайского чертога. И пусть тщатся маловерные и по смерти заботиться о суетном иземном. Пусть устраивают пышные поминки и обильные угощения. Для нас христианпонятно, что не этого требуется для достойных проводов покойного. Вот умираетчеловек, близкий нам... Тяжелая эта картина: слезам и сокрушению нет конца! Этои понятно, потому, что умершего в том виде, в каком он был при жизни, мы уже неувидим и ничего от него не услышим. Но если мы любим своих родственников иблизких к нам людей, и заботились о них при жизни, так мы обязаны позаботитьсяо них и после, когда их временная жизнь прекращается, и когда они переселяютсяв другой – высший мир. Но о чем обычно заботятся? Заботятся больше о теле, чемо душе: стараются и нередко из всех сил выбиваются, чтобы для покойника гроббыл роскошный или хороший; устраивают торжественные похороны, украшают могилыпокойников венками, родственникам и знакомым покойного предлагается обильноеугощение и т. п. Но о главном, т. е. о душе покойного, не всякий заботится,хотя об этом-то и нужно бы думать... Но что же нужно покойному? Первое —молитва церковная и домашняя. Молитва часто творит чудеса: грешный человекполучает облегчение своей участи и из грешника становится праведником. Второе —милостыня. Ничто так не поможет душе по смерти, как розданная о ней милостыня ипоминовение ее при святых тайнах. “Потщимся, – говорит св. Иоанн Златоуст, –сколько возможно, помогать усопшим, вместо слез, вместо рыданий, вместо пышныхгробниц, нашими о них молитвами, милостынями и приношениями, дабы таким образомим и нам получить обетованные блага”. Большинство из нас, при похоронах родныхи родственников, раздает милостыню копейками, а на угощение сытых и богатыхродственников и знакомых тратится большое количество денег, и сколько на этихобедах творится иногда неблагоприятного! Прилично ли это христианам, скорбящимо потере своих близких, и есть ли в том отрада для умерших — судите сами...