— Ничего особенного, мистер Сэвант, — невозмутимо ответствовала Морри. — У наших гостей стало гораздо меньше проблем, чем обычно. Селина выслушивает все их жалобы.

— Ты хоть знаешь, — скептически осведомился Макс, — что миссис Бессимер грозится уехать, если я выгоню этого ребенка? Я уж было подумал, не воспользоваться ли таким удобным случаем, чтобы избавиться от нее.

— Значит, вы думаете пересмотреть свое решение? — спросила Морри с искренним интересом.

Он недовольно поморщился:

— Но это же абсурд! Она совершенно не подходит для этой работы, а с твоим отъездом я вообще сяду на мель, если не найду кого-нибудь такого же ответственного.

— Если только, — легко сказала Морри, — вы не надумали оставить Селину. Тогда и я останусь. Она очень молода, и ей надо помочь.

Макс тяжело плюхнулся в кресло.

— Я в шоке! — воскликнул он. — Ты действительно сидишь здесь и говоришь мне, что останешься, чтобы присматривать за этой девочкой-регистраторшей? Что такого в этом ребенке, что стоило мне уехать на неделю и вы разом превратились в лунатиков?

— Она любит людей, — неожиданно пояснила Морри.

— Любит людей? Мы все любим людей до известной степени.

— Вы — нет… я — нет. Когда они скучны и надоедливы, как миссис Бессимер, или занудны, как полковник Спанкер, вы просто спроваживаете их к кому-то еще. А Селина любит людей не до «известной степени». Она их по-настоящему любит. Это у нее в характере. И конечно, ей все отвечают взаимностью.

— Но, Морри! — снова заспорил Макс. — Она же абсолютно не подходит!

Морри пожала плечами — обычный жест, свидетельствовавший о ее совершенном безразличии к сказанному.

— Как хотите, но, по моему мнению, здесь нужен человек, который способен вникать в проблемы других людей и может найти общий язык со всем персоналом. Вы, конечно, вольны делать то, что считаете нужным, но если останется Селина, то останусь и я — по крайней мере до конца лета.

Макс внезапно усмехнулся:

— Ты и старая леди Бессимер! Хорошенький шантаж — такого со мной еще не бывало! Ладно, пришли ко мне свою сиротку.

И он вернулся к просмотру почты, внезапно осознав, что ему здорово полегчало на душе. Морри остается — и только это по-настоящему имеет значение. Однако она никогда не страдала излишней сентиментальностью, и теперь Макс с любопытством ждал Селину. Она явилась через несколько минут. На ее личике застыло тревожное выражение.

— Входите, — оживленно пригласил Сэвант. — Я хочу поговорить с вами.

Она аккуратно закрыла за собой дверь и остановилась напротив его стола, спрятав руки за спину.

Макс не удержался и рассмеялся:

— Нет, ну все это полнейший абсурд! Вы же выглядите лет на четырнадцать, не больше.

Девушка отвела с лица непослушную прядь волос, не произнеся при этом ни слова.

— Вы действительно считаете, что способны выполнять все свои обязанности здесь? — посерьезнев, строго спросил он.

— Ну… — замялась Селина. — Я не совсем уверена в том, что знаю, какую именно работу должна выполнять. Но я могу делать многое.

— Например?

— Выполнять просьбы гостей, разговаривать с ними, выслушивать их. И я еще многое могу делать по хозяйству и могу справиться с работой в офисе…

— Хм! И держать себя в руках?

Селина вспыхнула.

— Вы ведь виделись с миссис Бессимер, правда? — неохотно сказала она. — Я сдерживалась, хотя она постоянно жульничала, когда мы играли в безик. Три вечера я позволяла ей это, а потом, может, это кажется глупым, сказала, что гораздо большее получаешь удовольствие, если выигрываешь не жульничая. С тех пор она не мошенничает. Но она сказала, что расскажет обо всем вам.

— Бог ты мой! — воскликнул Макс. — У вас хватило смелости сказать старушке о том, что она жульничает! Я снимаю перед вами шляпу, юная леди!

— О, разве она вам сама не рассказала? Правда, я не думала, что она действительно скажет, — с видимым удовольствием произнесла Селина.

Макс оглядел ее с головы до ног.

— Вы знаете, — медленно проговорил он, — что миссис Бессимер пригрозила уехать отсюда в том случае, если уедете вы? И что моя бесценная, но совершенно бессердечная Морри согласилась остаться, если останетесь вы? Как вы это объясните?

Селина снова вспыхнула:

— Даже не знаю.

— Я тоже, — честно признался Макс.

— Я не думаю, — смущенно продолжала Селина, — что мисс Моррисон на самом деле собиралась уехать. Она любит «Барн-Клоуз».

Макс улыбнулся:

— Совершенно неправильный ответ. Вам следует поблагодарить свою удачу, дитя, и потребовать заплатить вам за то, что Морри не уезжает.

Селина смотрела на него озадаченно.

— Вы оставляете меня?

— Ну, на испытательный срок. Я не могу позволить себе потерять Морри, так что вам следует продолжать в том же духе, как вы начали. Теперь все уладилось. Одно только раздражает — что миссис Бессимер подумает, будто это она повлияла на мое решение, и еще больше заважничает! Теперь ступайте. Морри расскажет вам, что делать, и поможет в первую неделю. Со всеми вопросами обращайтесь к ней, но если случится что-то серьёзное — приходите ко мне.

— Да, мистер Сэвант. — Селина едва сдерживалась, чтобы не затанцевать от радости. — Большое вам спасибо. Я буду делать все так хорошо, как только смогу.

Июнь стоял просто великолепный. По уик-эндам «Барн-Клоуз» наполнялся гостями, а будни были последними спокойными днями перед июльским наплывом отдыхающих.

Селина обнаружила, что обязанности ее до смешного необременительны. Всю кабинетную работу в основном выполняли Макс и Морри, так что Селина, не считая печатания писем, лишь отвечала порой на телефонные звонки и размещала в номерах вновь прибывших. Большую часть времени она проводила с гостями, выполняя их просьбы, выслушивая их жалобы, а дважды в неделю ездила в Кони на базар, чтобы заказать продукты. Еще следила за тем, чтобы в номерах регулярно менялось белье и отправлялось в прачечную, а в каждой комнате стояли свежие цветы.

Большим делом было узнать и запомнить все, что касалось принципов ведения дел в «Барн-Клоуз», которых придерживался Макс. Вначале Селина, которая готовила счета к оплате, широко раскрыла глаза, увидев чрезмерно высокую стоимость проживания в этом фешенебельном отеле. Но вскоре она открыла, что не для всех все было одинаково. Миссис Бессимер, например, за свои апартаменты платила крайне много, как и Клив Уильямс, у которого были проблемы с пищеварением, а следовательно, он требовал особой заботы и внимания. Но старый полковник Спанкер, не имевший за душой ничего, кроме пенсии, за свой номер платил довольно скромную сумму. И леди Дайер, старая, необщительная и нетребовательная, оплачивала небольшие недельные счета.

В «Барн-Клоуз» прибыл Клив Уильямс.

— Одна из наших болячек, — сказала Морри, снабжая утром Селину необходимыми инструкциями. — С ним у тебя больших проблем не будет, кроме того, что он все время на что-нибудь жалуется. Он только хочет, чтобы его оставили в одиночестве. Он уже был здесь дважды и хорошо платит. Но его непостижимые жалобы, кажется, не закончатся никогда. Возможно, поэтому все его книги такие циничные и горькие.

— А он писатель? — с уважением спросила Селина.

Морри изумленно взглянула на девушку:

— Ты никогда не слышала о Кливе Уильямсе? Что ж, будь наготове, когда он приедет сегодня во второй половине дня. Может быть, он сразу отправится в кровать, а может, чего-нибудь и потребует.

Селина наблюдала за тем, как Клив Уильямс выбрался из большой машины с шофером, Морри радушно поприветствовала его в вестибюле. Словно назло чудесному теплому дню писатель был в толстом пиджаке из верблюжьей шерсти. Селина очень удивилась, обнаружив, что он довольно молод. Он был высок и бледен, а в его темных глазах застыло горькое, несчастное выражение. Он перекинулся несколькими словами с Морри, а потом торопливо поднялся по лестнице в свою комнату. Шофер шел за ним по пятам, неся его багаж. Через несколько минут он спустился и сказал: