— Не понимаю, что ты имеешь в виду. Это можно квалифицировать как повышенную мнительность, — сухо ответил Соске.

— Ни капельки я не мнительная. Ты все время меня достаешь — каждый день! Если хочешь сказать что-то — давай напрямую и кончай вилять!

— Я уже сказал, это чистое совпадение.

Канаме на секунду замолчала, онемев от его наглости. В вагонных динамиках раздался голос машиниста, который явно подражал рефери на ринге:

— Уважаемые пассажиры, остановка — ста-а-а-анция Кокурё-ё-ё!

Канаме швырнула газету на пол, напугав пожилую женщину, сидевшую рядом. Поезд замедлил ход, остановился и зашипел дверями, обозначая прибытие на станцию Кокурё.

— Значит, простое совпадение? — уточнила она.

— Так точно.

— Ну, как хочешь.

В тот момент, когда двери уже поехали навстречу друг другу, Канаме рванулась вперед, проскочила между створками и вылетела на платформу.

Обернувшись к окну, за которым в панике метался Соске, она показала ему язык.

— Счастливо оставаться, хентай-сан36!

Поезд тронулся.

Не успела Канаме присесть на скамейку, как Соске неожиданно вылетел из окна разгоняющегося вагона и, сгруппировавшись, грохнулся на платформу. Он несколько раз подпрыгнул, перекатываясь колесом, пока не врезался в железную загородку, ограждающую торец платформы.

— Не может быть… — только и смогла выдохнуть Канаме.

Соске неподвижно распластался на платформе, словно коврик. Канаме бросилась к нему, упала на колени и осторожно потрясла за плечо.

— Эй, ты вообще живой? — со страхом в голосе спросила она.

В следующий миг Соске поднялся на ноги, словно ничего не произошло.

— Нет проблем. Немного испачкался.

Он нагнулся и похлопал по штанинам, выбивая пыль.

— В самом деле — ненормальный! О чем ты только думал?!

— Вспомнил, что… что хотел сойти на этой станции. К тебе не имеет никакого отношения.

— И после того, как вытворял такие сумасшедшие штуки, ты имеешь наглость настаивать…

— Не более чем совпадение.

Вздохнув, Канаме плюхнулась на соседнюю скамейку. Соске присел рядом и вытащил из-за пазухи злополучную спортивную газету, которую каким-то чудом успел подхватить, выпрыгивая из разгоняющейся электрички.

— А то, что ты уселся здесь читать свою газету — тоже совпадение?

— Так точно.

— Невероятно, — Канаме пригорюнилась, опершись локтем на коленку, и с усталым интересом разглядывая Соске.

Как ни странно, его непонятное поведение не вызывало в ней того отвращения, которого он по справедливости заслуживал. Конечно, с того самого момента как он перевелся, этот странный парень неотрывно таращился на нее, следовал хвостом, куда бы Канаме ни пошла, и, в довершение всего, нагло вломился вслед за ней в раздевалку. Но даже при всем этом у нее не получалось смотреть на Соске, как на обыкновенного настырного волокиту и приставалу.

Он был совсем другим.

В его нахмуренном взгляде не чувствовалось ни малейшего следа непристойности, похоти или праздного любопытства. Соске выглядел слишком достойным и благородным. В его чертах не было абсолютно ничего от ненормального или извращенца.

Словно спортсмен перед ответственным матчем, он излучал целеустремленность и деловитость. Он выглядел спокойным, но необычайно сконцентрированным и собранным.

Так какого же черта он таскается за ней по пятам?

— Эй, Сагара.

— Да?

— Обещаю, что не стану злиться, но объясни, наконец, что происходит?

— Ровным счетом ничего. Цепочка совпадений, — ответил Соске в своей обычной деловитой манере.

— Хорошо-хорошо, — уступила Канаме, — Но, как совершенно случайно здесь очутившаяся одноклассница, могу я тебя спросить?

— Конечно.

— Ты долго жил за границей, верно? И всегда так странно себя вел в школах, где учился?

Соске надолго задумался над этим простым вопросом и в итоге явно воспринял его по-своему:

— Да. Это были восхитительно мирные и небогатые событиями дни.

— Наверное, грустно было расставаться с друзьями?

— Нисколько. Мы поддерживаем связь по телефону и обмениваемся письмами. Сказать, что я расстался с ними, будет не точно.

Канаме со вздохом подняла глаза к небу.

— Именно так, — подтвердил Соске.

— А твоя девушка?

— Я знаком со многими девушками, — похоже, он не совсем понял, что означает этот вопрос, и куда она клонит.

— Да нет, я имею в виду подругу, — настаивала Канаме, — Ну, как говорят, «любимую», «милую».

— Знакомых такого рода у меня нет. Один из моих коллег… то есть друг, всегда говорит: «Твоей девушкой не согласится стать даже лохматая горная корова из Тибета».

Канаме прыснула:

— Смешной он, твой друг.

— До сих пор не понимаю, что он имел в виду.

— Он просто хотел сказать, что ты странный, Сагара.

— Странный?

— Очень странный, — фыркнула она, но уже совсем не сердито. — И это не обязательно так уж плохо. Тебе просто нужно встретиться с хорошим человеком, который поймет тебя. А то вдруг, даже найдет эту странность привлекательной.

— Понял. Знаешь, ты кажешься хорошим человеком, — заметил Соске.

— Эй, перестань! Не принимай все так серьезно. Да и я говорила не о себе, — чуть покраснев, запротестовала Канаме.

— Так точно. Не буду.

— Ты в самом деле странный. Очень странный, — воскликнула девушка.

Канаме очень удивилась себе, когда поняла, что этот незатейливый разговор на мгновение родил в ее груди непонятное ощущение тепла. Словно она приласкала по дороге бездомного бродячего пса, который теперь вознамерился следовать по пятам, куда бы она ни пошла. Одиночество, постоянно сидевшее глубоко внутри саднящей занозой, на время растаяло в этом теплом чувстве.

«Удивительно, но… это так приятно. Пусть даже всего на мгновение…» — подумала Канаме.

Электричка с грохотом и лязгом влетела на станцию, прервав ее мысли на полуслове.

25 апреля, 19:05 (время по Гринвичу)

Японское море, перископная глубина

«Туатха де Данаан»

Сквозь гладкую поверхность моря пробивалось очень мало лунного света — его хватало лишь на то, чтобы окутать тело субмарины таинственными тенями.

Со стороны «Туатха де Данаан» напоминала акулу, хотя была в сотню раз крупнее. Атомная десантно-штурмовая подводная лодка размерами не уступала небоскребу, лежащему на боку.

Бесшумно раздвигая воду корпусом, громадная субмарина скользила медленно — очень медленно.

В носовой части подлодки открылась крышка люка, и оттуда выпрыгнула ракета. Вышибив на поверхности громадный белопенный всплеск, «Томагавк» вертикально взмыл в черное небо. Раскрылись крейсерские несущие поверхности, и крылатая ракета резко склонилась к поверхности моря. Прочертив нисходящую дугу, она достигла маршевой высоты и устремилась к северному горизонту.

— Процедура запуска завершена. Закрываю крышку шахты вертикального пуска MVLS37, — доложил оператор, управляющий ракетной стрельбой.

— Превосходно, — произнесла Тесса, взглянув на индикаторы, помаргивающие на командном дисплее и подтверждающие благополучный старт ракеты. — Погружаемся на глубину ста метров и меняем курс на юг.

— Так точно, командир, — подтвердил старший помощник, капитан второго ранга Мардукас. Высокий тощий мужчина в строгих очках в квадратной черной оправе, костистый и бледный, больше напоминал ученого, чем военного моряка.

— Заполнить цистерны главного балласта, рули глубины — десять вниз. Увеличить скорость до десяти узлов.

Тереза Тестаросса, имевшая дело с подводными лодками с шести лет от роду, отдавала команды без всякой робости или стеснения, хотя ходила на «Туатха де Данаан», без сомнения, самой современной и высокотехнологичной субмарине в мире, не так уж много времени.