- Барон Адри? - голос короля вырвал Винсента из его мечтаний - твердый и требовательный, но беззлобный. А Сэйлин даже не повернул головы в их сторону.

   - Ваше величество?

   Филипп заинтересованно взглянул на Винсента и, улыбнувшись, протянул ему бумагу, которую держал в руках.

   - Читайте, барон. Вслух, пожалуйста.

   Адри покорно взял из рук короля документ, мельком взглянул на Ферье, по-прежнему безразличного ко всему, кроме сонетов Элейра и, вздохнув, стал читать:

   - Указ его величества короля Филиппа Эдуарда второго. Капитана королевской гвардии Лирона Крайса уроженца Ассирии за то, что он самовольно покинул казармы, повесить. Рождение сына не считать обстоятельством смягчающим и наказать Лирона Крайса по всей строгости закона.

   Сердце в груди Адри кольнуло от жалости. Отвращение к злой судьбе, которое он испытал, напрочь лишило его самообладания. Он изумленно посмотрел на короля.

   Филипп улыбался и молчал - выжидательно молчал, смакуя потрясение Адри и откровенно наслаждаясь им. Правая рука монарха свободно лежала на широком подлокотнике кресла, пальцы левой легко барабанили по поверхности стола, а глаза - эти серые стальные глаза - пристально разглядывали лицо Винсента.

   Адри внутренне передернуло - он с надеждой посмотрел на Ферье, ожидая хоть какой-то поддержки, спасения от этого неприятного взгляда короля. Не дождался. Граф просто перелистнул еще одну страницу книги и, казалось, что даже щебетание птиц за окном он не слышит. Но он слышал - Адри знал это совершенно точно - слышал и улавливал каждое сказанное слово.

   - Я вот думаю, - выразительно произнес Филипп, рассуждая вслух, - не слишком ли строго наказание для этого человека? Король обязан быть справедливым. Но справедливость - это, прежде всего закон, а закон нарушен. Мне совсем не по вкусу, что мои гвардейцы способны на такое самовольство. Скажите, Винсент, как бы вы поступили на месте этого человека?

   Адри сглотнул и снова посмотрел в приказ и снова увидел это страшное - повесить.

   Филипп терпеливо ждал, но теперь в его глазах появилась усмешка.

   - Я не знаю. У этого человека родился сын, - робко проговорил Винсент. - Неужели это не может послужить ему оправданием?

   - А это не имеет значения, барон. Я хочу, чтобы вы поняли меня правильно. Вы и граф Ферье.

   Король, не оборачиваясь, хлопнул ладонью по столу и улыбнулся, когда за его спиной раздался ровный отстранённый голос его фаворита:

   - Разумеется, ваше величество, барон отлично вас понимает. Правда не так хорошо, как я, но он старается.

   Все это напомнило Адри какой-то нелепый фокус с дрессировкой собак - Ферье не потребовалось даже смотреть на короля, чтобы понять его. Неужели для того, чтобы расшевелить эту ледяную прекрасную скульптуру, Филиппу нужно было всего лишь хлопнуть рукой по столу? А Винсент со всей своей безответной любовью, со всей силой своего чувства и страстью своей израненной души, не в силах был заполучить один единственный взгляд, полный хотя бы сочувствия. На любовь он уже давно не рассчитывал - это было бы глупо.

   - Тогда скажите мне, дорогой Ферье, - продолжал Филипп, отчего-то улыбаясь Адри, - что я должен сделать с этим человеком, опозорившим не только свое имя и честь, но и мою армию?

   - То, что ваше величество сочтет нужным, - безразлично раздалось в ответ.

   Улыбка короля стала шире.

   - Вот видите, барон, какой жестокий человек наш граф Ферье. Слышите, Сэйлин, вы - чудовище.

   - Как вам будет угодно, ваше величество.

   Король с притворной досадой цокнул языком и забрал из рук Адри приказ, показательно порвал пополам и бросил обрывки на стол.

   - Судьба этого человека в ваших руках, барон, - вкрадчиво сказал Филипп. - Вот как скажете - так и будет. Только учтите, мое мнение схоже с мнением Ферье.

   Адри нервно сглотнул, не в силах разорвать зрительного контакта со своим королем и медля с ответом.

   - Ну, так что, господин барон, помиловать мне этого нерадивого служаку или нет?

   - Я... - Адри собрался духом и медленно заговорил, стараясь предать своему тону как можно больше учтивости. - Вина этого человека, безусловно, тяжкая, но я прошу вас, ваше величество, о милости и сострадании. Я умоляю дать свободу этому человеку и еще один шанс доказать вам свою преданность.

   Глаза Филиппа на миг сузились - и вдруг он засмеялся с таким удовольствием, что Адри почувствовал себя идиотом.

   - Да будет так! - Король со странной решимостью схватился за бумагу и перо, и быстро написал новый указ - указ о помиловании.

   Винсент стоял ни жив, ни мертв и лишь с трудом перевел дыхание.

   - Вы очаровательны, барон, и с каждым днем нравитесь мне все больше, - говорил Филипп между делом. - Вы только что спасли жизнь совершенно незнакомому человеку, рискуя своей. Браво! Браво!

   Книга в руках Ферье захлопнулась слишком громко. Адри посмотрел на графа и замер - таким бледным и изумленным он его никогда не видел. А потом лицо Ферье вдруг сделалось жестоко-ледяным. Он слез с подоконника и, пройдя до стола, встал перед Филиппом с гордо поднятой головой.

   - Ваше величество позволит мне уйти? - тихо спросил он, а король в ответ только безразлично махнул рукой и даже не взглянул на него.

   Адри понял по взгляду Сэйлина, по его сжавшимся в кулаки рукам и поджатым губам, что подобное отношение со стороны Филиппа - страшное оскорбление для любовника короля, и что еще хуже, причиной унижения Ферье стал он - Винсент Адри. Ему захотелось сказать что-нибудь, объясниться хотя бы взглядом, но слишком поздно он открыл рот - за Ферье захлопнулась дверь. После Сэйлин не появился за ужином и неделю не показывал носа в покоях Филиппа.

   Бремя службы без Ферье стало стократ тяжелее. Кроме того, Адри теперь сомневался, что попросив Филиппа о милости - сделал правильно. Эти сомнения были столь туманны и столь тяжелы, что Винсент просто не знал, что ему делать. Его принципы - ранее непоколебимые, его представления о чести и добре, о вселенских законах гуманности, о сострадании к ближнему, почти надломились всего лишь из-за одного обиженного взгляда фаворита короля. Впрочем, впервые ли такое происходило? Впервые ли Филипп унижал Сэйлина в его присутствии? Конечно, нет. Используя Адри, как марионетку, Филипп в этот раз попросту указал Ферье на то, что его власть над королем - это иллюзия, которую сам монарх может уничтожить в любой момент. О том, что Филипп возвышает Адри из банальной симпатии Винсенту даже в голову не приходило. Король осыпал его подарками, которые, по мнению барона, заслуживал Ферье - своей красотой, талантами, умом. Разве мог Винсент соперничать с ним хоть в чем-то из перечисленного? Петь он не умел, плести интриги при дворе за те пару месяцев, что провел в Онтальи, тоже не научился. А красота... Адри был реалистом и даже на миг не допускал мысли, что в чем-то лучше графа. Он не понимал происходящего и с каждым днем только сильнее терзался этим. И все же, если бы ему предложили выбор снова и ради Сэйлина он мог выбирать - казнить или миловать, он бы миловал. Не потому, что мало любил, а потому что знал: только сердце способное на милость способно любить с той же силой. Адри сам мог умереть за Ферье, отдать все, что у него есть - и бриллианты, и земли, и редких безумно дорогих лошадей! - за одну улыбку Сэйлина Винсент мог докатиться до самопожертвования, но он никогда не умел жертвовать другими. Похоже, что за это Ферье начнет презирать его еще больше.

   С такими мыслями Адри ложился спать третью ночь подряд. Лежа в своей роскошной постели, закинув руки за голову и всматриваясь в темный прямоугольник балдахина, Винсент в который раз вспоминал тот дождливый вечер, когда стащил Ферье с перилл балкона. И он спрашивал себя, почему Сэйлин оказался там? Что толкнуло его взобраться босыми ногами на скользкий гранит? Что? Неужели он так любит Филиппа, что не может без него жить? Но ведь тогда Адри еще не стоял между ними. Боги, да он вообще не хотел переходить графу дорогу ни в чем - только видеть его - и всего-то! И как же он теперь наказан одиночеством за это маленькое желание! Даже сны его были тяжелы. То ему грезились мрачные душные тюрьмы, то пиратские гафельные шхуны, фрегаты с отертыми бортами и черными флагами, украшенными белыми гербами капитанов, то повешенные на дворцовых кованых воротах люди. Сегодня Адри снились далекие дикие острова - он бродил по их песчаным, омытым теплыми океанскими волнами берегам, карабкался по горным склонам, поросшим лесами и, приложив руку ребром к губам, звал Ферье. Но Сэйлина нигде не было, и Винсент боялся, что его сожрали дикие звери или убили пираты.