Через несколько минут он принес два запотевших бокала.

Она медленно стала пить.

— Это великолепно.

— Расскажи мне, что ты преподаешь. Я знаю только тему твоей диссертации.

— Меня особенно привлекает эпоха наполеоновских войн. Я веду предпоследний курс — «Войны и дипломатия», изучение политической и военной стратегии. В то время политики и военные мало чем отличались друг от друга. Я также веду семинар на старшем курсе по самым разным вопросам истории, обычно я выбираю тему по своему усмотрению, но связываю ее с событиями сегодняшнего дня.

— И твои студенты начинают правильно понимать и оценивать различные эпохи?

Линда рассмеялась:

— Нет, конечно. На самом деле им кажется странным, что я так увлечена прошлым. Может быть, они и правы. Джерри, я тебе о ней уже рассказывала, всегда говорит, что мне нужно было жить в прошлом веке, если я считаю, что в то время произошло столько интересных событий.

Гифф улыбнулся про себя. Даже не подозревая этого, Джерри угадала одну из самых сильных особенностей личности Линды, связанную с ее прошлыми жизнями. В предыдущих перевоплощениях ее отношения с людьми так и не реализовались, поэтому она чувствовала тесную связь с теми эпохами, в которые она жила раньше. Наиболее тесно она связана с той жизнью, в которой ее звали Констанс.

— А есть еще периоды истории, которые ты считаешь наиболее увлекательными?

— Да. Меня очень интересует развитие религиозных учений в период правления Кромвеля. Примечательно, что в Англии была только одна гражданская война, в результате которой образовалась новая форма правления — и была уничтожена монархия. Меня удивляет, что монархия была восстановлена в такой нестабильной политической обстановке.

— Да, и это была совсем другая монархия. По прошествии времени стали говорить, что Кромвель не победил в гражданской войне и монархия уцелела. По крайней мере, так предпочитают думать.

— Видимо, стоит пересмотреть наше отношение к различным событиям истории. Например, к обезглавливанию. Это было так давно, что кажется, будто казни существовали только в сказках и не являются частью нашего прошлого. А как относиться к тому, что Англия веками находилась под влиянием Франции, а французский король во время визитов в Англию свысока смотрел на англосаксов?

С минуту Линда задумчиво изучала его, прихлебывая чай.

— Может быть, поэтому ты пишешь свои романы? Чтобы показать читателям гуманизм общинного строя в нашей истории?

— На самом деле я не рассматривал исторические процессы с этой точки зрения. Но думаю, ты можешь сказать, что у меня с моими читателями общее прошлое. Мне хочется дать им более точное представление о жизни и смерти, показать, как мало меняется человек с течением времени.

— Мне кажется, у тебя прекрасная профессия. Я даже не представляю, как тебе удается так правдиво и точно описывать жизнь людей в прошлые века.

«Потому что я жил тогда», — мысленно ответил он. Конечно, если бы он сказал об этом вслух, она не поверила бы. Когда два дня назад он заговорил о перевоплощении, она скептически отнеслась к его рассуждениям. И он ответил ей так же, как отвечал всегда:

— Я много занимаюсь поисками документов.

— Да, ты уже говорил. Я думаю, однако, что у тебя свое, особое понимание жизни людей и конфликтов, которые возникали в различные периоды истории. И это придает твоим книгам удивительную достоверность.

— Спасибо за комплимент, но, право, я не могу объяснить, как я пишу свои книги.

— О, я и не требую этого. Только продолжай писать!

Гифф улыбнулся:

— Я сделаю все и буду продолжать жить по твоим правилам.

Линда допила чай.

— Мне нужно возвращаться. Я вся просолилась.

— Ты прекрасно выглядишь, — возразил Гифф. Она действительно выглядела беззаботной и помолодевшей. По ее веселому открытому выражению лица нельзя было сказать, что они только что говорили об очень серьезных вещах.

В ответ на его замечание она взлохматила волосы и скорчила рожицу.

— Думаю, шампунь и кондиционер приведут меня в порядок.

— Ты пообедаешь со мной сегодня?

— Мне нравится это предложение. — Склонив голову набок, она улыбнулась ему. — Только дай мне время привести себя в порядок.

— Я буду внизу около восьми.

— Договорились.

Она поднялась с кресла, еще раз улыбнулась ему и, спустившись по ступеням, пошла к своему дому.

Гифф взял бокалы и встал. Похоже, она не поняла, что произошло сегодня, о чем они говорили. Так или иначе, ей нужно решить для себя, готова ли она полюбить его. Вероятно, он поступил глупо, так резко отказав ей, но он должен был слушаться своего сердца.

А сердце говорило ему, что он хочет заниматься любовью с Линдой О'Рорк и будет следовать заклинанию, которое определило его духовную подругу. Впервые в жизни он почувствовал, что столкновение с Мордом будет очень реальным, очень личным. Он вдруг понял, что может проиграть борьбу, и почувствовал себя так, словно получил неожиданный удар ниже пояса. Если он проиграет, он не просто расстанется с жизнью — он больше никогда не увидит Линду.

Борьба с Мордом внезапно оказалась более реальной, более угрожающей. До восемнадцатого июня осталось только семь дней.

— Давай проведем этот вечер в другой обстановке, — предложила Линда.

Гифф посмотрел на нее. Она стояла на веранде, бледно-розовое заходящее солнце освещало ее лицо, глаза широко распахнуты, она с трудом скрывала волнение.

— Как хочешь, — ответил Гифф. Сегодня вечером она была другой — более чувственной, что ли. Невидимые нити, протянувшиеся между ними, стали крепче. Очевидно, она все обдумала и все решила для себя. У него екнуло сердце, когда он понял, что она решила.

— На берегу есть летний ресторан, — сказала Линда, надевая сандалии. — Он находится на искусственном пирсе. Там подают лучшие в мире жареные креветки.

Он улыбнулся. Может быть, она вспомнила, как они лежали рядом на ее узкой кровати и их сердца бились в унисон. Или вспомнила, как смотрела на него сегодня утром, когда они купались в океане и их мокрые возбужденные тела почти касались друг друга. Интересно, удивится ли она, если он скажет ей, что тоже все помнит?

— Да, это уже о многом говорит. Мы пойдем пешком или поедем на машине?

— Если ты хорошо себя чувствуешь, мы пойдем пешком.

— Тогда надо взять фонарь, — предложил он. — Когда мы будем возвращаться, уже стемнеет.

Линда улыбнулась, выразительно посмотрела на него и ушла в дом. Через минуту она вернулась с сумочкой и большим черным фонарем.

— Я готова.

Они медленно пошли по берегу, держась за руки и прислушиваясь к плеску волн и крикам чаек. Он привыкнет к таким дружеским отношениям, подумал Гифф. Для полноты картины нужно, чтобы, вернувшись вечером домой, они занялись любовью, а потом до рассвета лежали, обнявшись. Нужно, чтобы они связали себя узами, которые сильнее любого заклинания.

Если Линда решила доверять своим чувствам, она не будет сожалеть о том, что сама отдает ему свою душу и тело. По крайней мере, он надеялся на это. Если существует какой-то другой способ разорвать цепь событий, он воспользуется им. Он сожалел о том, что использует Линду, чтобы освободиться от заклинания. Но он вынужден так поступать. Он должен помнить, что у них очень сильный враг. Морд всегда побеждал, в каждой предыдущей жизни. Если Гифф не расстроит его планы, через неделю в это время он умрет. Линда будет стареть, так и не испытав настоящей любви, и они снова и снова будут повторять свой жизненный цикл.

Если злые силы однажды вторгнутся в жизнь людей, с горечью подумал Гифф, они становятся их безжалостными врагами.

— Гифф?

— Да, любовь моя.

— А как ты узнал, что мне приснился кошмарный сон прошлой ночью?

Вздохнув, он опустил голову, не отрывая взгляда от песка под ногами. Линда наблюдала за ним. Она ждала ответа. Но еще не время все открыть ей. Она еще не готова услышать всю правду. Он боялся напугать ее.