– Имеет или не имеет – это уж мне решать, а ваша обязанность – помогать правосудию.

– Ладно. Тогда давайте заключим соглашение.

– Соглашение?

Я кивнула.

– Насчет обмена информацией. В этом случае моя помощь правосудию окажется гораздо более существенной.

– Вы собираетесь и дальше играть в детектива?

– Почему бы и нет? Я и раньше принимала участие в полицейском расследовании. Если не верите, можете позвонить комиссару Корралесу в Главное управление полиции Барселоны. Он даст мне отличные рекомендации.

– Комиссару Коралесу? – Марсель ненадолго задумался. – Пожалуй, так я и сделаю. Будьте любезны подождать меня пару минут. Вы имеете в виду Главное управление на виа Лайэтана?

– Именно так, – подтвердила я, с легкой растерянностью глядя вслед выходящему из кабинета французу. Мне и в голову не приходило, что Лассон на самом деле решит позвонить в Барселону.

Насчет помощи испанскому правосудию я не соврала, но была далеко не уверена в том, что Вирхилио Корралес даст мне лестную характеристику. Не исключено, что после разговора с комиссаром его французский коллега велит мне в срочном порядке убраться с Лазурного берега и на пушечный выстрел не приближаться ни к нему, ни к лицам, имеющим отношение к преступлению.

Вернувшись, Марсель бросил на меня странный взгляд.

– Комиссар Корралес просил передать вам привет.

– Очень любезно с его стороны. И что он сказал?

– Посоветовал держаться от вас как можно дальше, если я хочу сохранить здравость рассудка. Это правда, что в результате вашей детективной деятельности двенадцать сотрудников Интерпола попали в клинику с нервным расстройством, а трое подозреваемых по делу и вовсе свихнулись?[8]

– Был грех, – покаялась я. – Честное слово, я не думала, что так получится. Но, в результате, преступление раскрыли, а это главное.

– Что ж, – вздохнул Лассон. – Пожалуй, я рискну своим рассудком. Рассказывайте, что вам известно. Обещаю, что со своей стороны я тоже поделюсь информацией.

– Я бы с удовольствием все вам рассказала, но Пьер не хочет, чтобы некоторые факты попали в газеты, – сказала я.

– Если эти факты непосредственно не связаны с убийством, никто о них не узнает, – пообещал комиссар.

– Аглаю изнасиловал человек, лица которого она не видела. Без всяких на то оснований Глаша была убеждена, что это сделал Ив Беар. В полицию она обращаться не стала, решив лично наказать Беара. Именно по этой причине Пьер попросил меня приехать в Ниццу. Он надеялся, что я смогу вразумить Аглаю, успокоить ее. К сожалению, толку от меня оказалось немного.

Я описала эпопею с костюмом дьявола и то, как я проникла на виллу "Сирена", умолчав лишь об обстоятельствах моего знакомства с Игорем.

– Ваш рассказ многое проясняет, – подытожил комиссар. – Если исключить предположение, что Ив сам себе послал костюм, чтобы таким образом отвести от себя подозрения (а это маловероятно), некто, знакомый с прозой Стрельцовой, решил посредством изнасилования спровоцировать убийство писателя.

– Или избавиться от Аглаи, засадив ее в тюрьму за убийство.

– Это возможно. Кстати, что вы сделали с упаковкой от посылки?

– Ничего особенного. Посмотрела штамп. Посылка была отправлена с центрального почтамта Ниццы. Скорее всего, преступник намеренно выбрал почту, через которую проходит масса людей, чтобы служащие его не запомнили. Обратного адреса не оказалось. Адрес и карточка распечатаны то ли на принтере, то ли на пишущей машинке. Если хотите, можете провести экспертизу. Упаковка лежит у меня в багажнике.

– Разумеется, мы проведем экспертизу, – кивнул Марсель. – Что еще вам известно?

– Э, нет! – засмеялась я. – Теперь ваша очередь. Почему полиция считает, что в Беара стреляла не Аглая?

– Это всего лишь предположение, – поморщился комиссар. – Окончательные данные экспертизы еще не получены.

– И все‑таки – почему?

– О некоторых обстоятельствах я не упомянул в разговоре с Пьером, не хотел еще больше травмировать его в столь тяжелый для него момент. Надеюсь, то, что я скажу, останется между нами.

– Можете в этом не сомневаться.

– Беар и Аглая находились в спальне. Он был раздет, она – в одном белье, постель смята. Создается впечатление, что они занимались любовью, или собирались ею заняться. Следов борьбы на их телах не обнаружено, то есть все происходило по взаимному согласию.

Хотя окончательное заключение экспертов еще не готово, судя по форме вмятины, удар Аглае нанесли сбоку с близкого расстояния, а тело Ива лежало в трех с половиной метрах от нее.

На статуэтке обнаружены отпечатки только Ива, причем, судя по их расположению, он лишь держал сатира в руках, но не бросал: при броске отпечатки должны были бы слегка смазаться в одном направлении. Отпечатки пальцев на пистолете принадлежат только мадам Глушко‑Бриали.

– То есть кто‑то проник на яхту, застрелил Беара, потом проломил череп Аглае, вложил ей в руку пистолет, затем протер сатира и нанес на него отпечатки пальцев Ива?

– Возможен и другой вариант. Аглая застрелила Беара, а кто‑то третий убил мадам Глушко‑Бриали и, желая избежать ответственности, обставил все так, словно это Ив проломил ей череп. Этим третьим могла быть любовница писателя или его сожитель. Подозрение падает и на Пьера, но сожитель Беара кажется мне более подходящей кандидатурой на роль убийцы.

– Вы считаете Игоря убийцей?

– Беар содержал этого парня. Они были любовниками. Дома Костромин не ночевал. Он вполне мог оказаться на яхте.

– Мог, – согласилась я. – Но если предположить, что убийство совершил тот, кто изнасиловал Аглаю и послал костюм дьявола в подарок Беару, Игорь не подходит. Он не спит с женщинами, не склонен к агрессии и не стал бы провоцировать убийство своего кормильца.

– Не скажите. Жажда мести иногда оказывается сильнее практических соображений. Если исключить Игоря, идеальным кандидатом на роль подозреваемого оказывается Пьер Бриали. У него был доступ к пистолету, он знал содержание романов своей жены, и у него был мотив избавиться от нее.

– Какой же?

– Аглая обходилась Пьеру слишком дорого. Он был вынужден оплачивать услуги адвокатов и судебные издержки, да и скандал, связанный с процессом, не прибавил ему популярности.

– Не проще ли было развестись?

– Некоторых женщин легче убить, чем добиться от них развода. Я не был лично знаком с супругой доктора, но судя по газетным статьям, она была крепким орешком. В случае смерти Аглаи ее книги, благодаря новому скандалу, могут издать во Франции. При грамотно проведенной рекламной кампании они имеют шанс стать бестселлерами, а гонорары за них, естественно, получит безутешный вдовец.

– Все может быть, – кивнула я, подумав, что комиссар еще не знает о связи Пьера с "лисичкой" и о том, что Аглая и Гав замышляли убить Бриали, чтобы завладеть его наследством.

Николай Сугавов, как, впрочем, и Светлана Фокина вполне годились на роль убийц, но рассказывать о них комиссару я сочла преждевременным – это могло ухудшить положение Пьера. Если он ни при чем, я бы поставила его в весьма неприятное положение. Попробую сначала сама разобраться в этом деле.

– Если Бриали планировал убить жену, зачем ему было приглашать вас на виллу? – задумчиво произнес Лассон. – Может, он сделал это потому, что Аглая не стала заявлять в полицию об изнасиловании, и он рассчитывал, что при необходимости вы сможете это подтвердить?

– Пьер как раз просил меня не упоминать об изнасиловании. Он не хотел, чтобы это попало в газеты.

– Просить он мог, будучи совершенно уверенным, что вы не станете держать язык за зубами. Женщины по натуре существа болтливые и неспособные хранить секреты.

– Не стоит так обобщать, – возразила я, слегка обидевшись за женский пол. – Было бы любопытно послушать мнение Мата Хари о мужском умении сохранять тайны.

Мелодичный звон, послышавшийся из пиджака комиссара, помешал ему ответить. Источником звука оказался миниатюрный сотовый телефон. В руке он был почти незаметен. Казалось, что Лассон беседует с собственным кулаком.