- Одно из правил для слуг в этом доме, - сказала я, поглаживая кошку, которая подошла ко мне, ласкаясь, - не сметь говорить ничего, что оскорбит мой слух. Мне не нравится, как ты ругаешься. Не хотела бы портить такое смазливое личико, но если ты, Маркетта, станешь произносить подобное, будь готова, что Ориоза нечаянно выбьет тебе пару зубов... Или ненароком сломает челюсть...

Угроза подействовала, и теперь Марко оставалось выражать лишь взглядом, что он обо мне думает.

После того, как все тело моего заложника протерли душистым розовым маслом, так что он заблестел, подобно отполированной каменной статуе, я подала знак принести одежду.

- Только не это, - прошипел он сквозь зубы, когда служанки внесли тунику из тончайшего льна - мягкую, белую и... женскую.

- Неужели ты думаешь, Маркетта, что я позволю тебе носить мужскую одежду? - продолжала поддразнивать я. - К тому же, тебе так пойдет белый цвет - это цвет чистоты, целомудрия, то что надо для кроткой и смиренной служаночки. Оденьте его!

На этот раз мне понадобилась вся моя колдовская сила, чтобы удержать строптивца, когда его спустили с привязи. Он был силен - очень силен. Или это я ослабела? Тоненькая струнка где-то в глубине души тревожно тенькнула: не сдаешь ли ты позиции, Сафора?

Но переодевание прошло благополучно, и вскоре Марко Капра предстал передо мной чисто выбритый, благоухающий и... наряженный в женские одежды. Когда на нем затянули шелковый поясок, принц вдруг смирился. Просто успокоился и перестал сопротивляться. Прикрыл на секунду глаза и даже усмехнулся. Я позволила себе передышку, сделав знак мавританкам, чтобы были наготове, если Марко вздумает взбрыкнуть.

Нет, принц Марко не стал похож на женщину. Теперь он напоминал какого-нибудь древнего царя, чьи изображения можно было увидеть на старинных фресках, но я не упустила момента поддеть его:

- Помнится, вчера ты говорил, что между женщинами и мужчинами небольшая разница, - я развела руки, чтобы служанки переодели и меня. - Так теперь ты стал женщиной? Везде такой гладкий и носишь платье...

Он ничего не ответил, потому что в этот самый момент служанки расстегнули жемчужные пуговицы на моей верхней одежде и сняли ее. Я осталась в полупрозрачных штанах до колен и короткой, едва скрывающей грудь, хлопковой рубашке без рукавов. Марко осматривал меня жадно, не скрывая вожделения, и этот взгляд разжег в моей душе давно позабытый огонь. Да, кроме страсти появилось еще что-то. Желание сломить, желание подчинить? Нет, опять не то. Стремление развлечься, избыв скуку? Возможно, но и не оно...

- Я докажу тебе, что женщины ничуть не хуже мужчин, - продолжила я, прогнав смущающие меня мысли. - И женщинам мужская одежда идет не меньше, чем тебе - женская.

Теперь служанки поднесли одежду мне, и Марко выругался, а потом расхохотался, хлопнув себя по ляжкам:

- Ты заигралась, женщина!

- О, опять угрозы!

Мне поднесли его собственную камизу - ту самую, черную, шелковую, в которой он приехал в Брабант. И еще - золотую цепь, и кинжал, который Марко носил прежде на поясе. Служанки набросили на меня камизу, затянули широким кожаным поясом, в котором пришлось пробить лишнее отверстие для застежки, чтобы он не был слишком широк для моей талии. Золотая цепь была надета, кинжал пристроен у правого бедра, и я довольно посмотрела на себя в зеркало.

- Ну вот, если верить тебе - то сейчас я почти мужчина. Только без твоей козлиной волосатости.

Он презрительно скривил губы.

- Как находишь? - я повернулась, оглядывая себя со всех сторон. - По-моему, мне идет больше, чем тебе.

Он не остался в долгу:

- Считай это подарком. Я ведь подпортил тут кое-что... А за причиненный ущерб я всегда плачу щедро.

Упоминание о Петре прибавило мне злости.

- Брабант не нуждается в подачках, - ответила я холодно. - Брабант сам берет то, что нравится.

- Неужели? - глаза его опасно блеснули. - А если кому-то понравится Брабант, и кто-то возьмет его?

- Всего лишь мечты, - отрезала я. - Брабант неприступен, и ни один чужак не проникнет против моей воли за эти стены. Идем, Маркетта, покажу тебе твою комнату.

23

- Вот здесь будут теперь твои покои, о моя дорогая Маркетта! - объявила я.

В проходной комнате, смежной с моей спальней, была скромная лежанка и... прялка. Принц Марко остановился, как вкопанный, увидев ее.

- Ты правильно догадался, чем будешь платить за проживание в Брабанте, - мурлыкнула я.

- Что, драгоценных камней, которые ты выклянчиваешь у моего отца, недостаточно? - спросил он зло, почесывая грудь через платье. - Проклятье! Все так чешется! Что за адская пытка?! И ты уверяешь меня, что женщины делают это добровольно? Да тогда вы все сумасшедшие!

- Придержи болтливый язык и не жалуйся, - оборвала я его стенания. - Выдержишь. А драгоценные камни - эта плата за мою помощь в случае войны, а не твое содержание.

- А если войны не будет? - недобро спросил Марко. - Вернешь подачки назад?

- Не подачки, - поправила я, - а подарки дружбы.

Потом помолчала и добавила:

- Война будет.

Принц Марко тут же забыл чесаться и уставился на меня настороженно:

- Ты что-то разузнала?

Я покачала головой. Мне и в самом деле пока мало было известно. Но кое-что я могла ему открыть:

- Если напрядешь три полных веретена - покажу завтра нечто интересное.

- Чего я еще не видел? - он окинул меня таким откровенным взглядом, что меня бросило сначала в жар, а затем в холод.

Призвав себя к спокойствию и выдержке, я посмотрела Марко прямо в глаза:

- То, что ты не видел и не увидишь больше нигде в Иллирии.

Он заколебался, посмотрел на прялку и скривился, едва не сплюнув:

- Но я не умею бабскую работу, женщина!

- Милая Динара тебе поможет, - я хлопнула в ладоши и появилась «милая Динара» - старуха, морщинистая, как черепаха, с темными старческими пятнами на лице. Она поклонилась принцу и улыбнулась, показав два последних зуба, чудом сохранившихся во рту.

- И тут удружила, - простонал Марко.

- Три полных веретена, - напомнила я. - И только попробуй соблазнить Динару!

- Святые небеса! - он молитвенно вскинул руки, подумал и покорно уселся за прялку.

- С чего это вспомнил молитвы? - поддразнила я его. - Просишь стойкости, чтобы не поддаться чарам моей милой служанки?

- Просто думаю: чем же я так нагрешил, что вместо того, чтобы помогать отцу управлять королевством, развлекаю бабу, переодевшись бабой.

Он не упомянул помощи брату, и это стоило запомнить.

- Хочешь сказать, Маркетта, что ты - безгрешный козленочек? - спросила я невинно, чем снова вывела его из себя. - Уверена, грехов у тебя побольше, чем было волос. Так что крути прялку и не отвлекайся на болтовню.

Когда я уходила, он еще изрыгал проклятья, но это вызвало у меня лишь смех.

Вернулась я только к вечеру и застала принца спящим - он развалился на лежанке, которая была ему коротка, а на лавке возле прялки лежали три веретена, заполненные нитями. Я отослала сопровождавших служанок, кроме одной, и громко кашлянула, разглядывая выполненную работу. Мне пришлось кашлянуть раза три, пока Марко не соизволил открыть глаза.

- Пряжа гадкая, - сказал я, не давая ему сказать ни слова. - Она толщиной с мою руку. Что из нее ткать? Подвязку для чресл великана? И то натирать будет. Нет, это никуда не годится. Никудышная ты пряха, Маркетта.

- Я себе все пальцы смозолил! - взъярился Марко, вскакивая - Ты сказала - три веретена, и я справился! Хотя чуть не прибил твою старуху, так она мне надоела своим брюзжанием! Да еще твои девки приходили потешаться надо мной! А теперь ты говоришь...

- Что прядешь ты отвратительно, - сказала я холодно, осаживая его магией и заставляя вытянуться в струнку.

- Обманула? - спросил он зло, не имея возможности пошевелиться.

- Сафора никогда не обманывает, - ответила я с достоинством. - В этом отличие моего рода от вашего. Пусть и плохо, но работу ты сделал. Завтра получишь награду.