Сафора вывернулась из-под него, как змея, и ее скользкое от масла тело невозможно было удержать.

- Ты забылась, моя милая служанка? - она легко вскочила и остановилась по ту строну ложа.

- Это ты забылась, женщина, - прошипел Марко, чувствуя себя идиотом, стоя на коленях, с восставшим членом. - Или дай успокоения, или не мучай!

- Как ты возбуждена, Маркетта, - поцокала языком Сафора. - Неужели и вправду мучаешься, бедненькая? Что ж, придется тебя успокоить...

- Давно бы так! - Марко двинулся к ней, задыхаясь от предвкушения.

Сейчас он, наконец-то, подчинит себе это красивое золотистое тело, а хозяйка этого тела будет стонать, выпрашивая еще.

- Остановись, - сказала Сафора низким голосом, медленно, и выставила вперед ладонь

Марко разразился проклятиями, понимая, что она снова пустила в ход магию подчинения. И в самом деле - его сковала невидимая сила, и он так и застыл, успев спустить с ложа лишь одну ногу.

- Что за игры?! - прорычал он. - Ты же согласилась!

- Ты услышал что-то, чего я не говорила, - Сафора покачала головой, усмехаясь. - Речь шла о том, чтобы успокоить тебя, но не мною.

- Тогда дай мне любую из твоих служанок! - заорал Марко.

- Зачем? - она блеснула глазами, и это Марко совсем не понравилось. - Мы прекрасно обойдемся сами.

- Сами? - переспросил он, ожидая нового издевательства. - Ты что задумала?

- Говорят, добродетельные мужи Санчи настолько заботятся о целомудрии, что стараются лишний раз не посещать своих жен, - продолжала Сафора, ослабляя немного магические оковы и позволяя Марко спуститься на пол и обойти ложе, встав по другую сторону. Сама она удобно улеглась обратно на ложе, подложив руку под голову. - Говорят, что они прекрасно обходятся сами, удовлетворяя свои греховные желания, - она хихикнула. - Выйди на середину комнаты и приласкай себя. Давно хотела на это посмотреть.

- Ах ты!.. - позабыв об осторожности, Марко бросился на нее, но был остановлен магической силой.

- Выйди на середину комнаты, - голос Сафоры приказывал, повелевал, и если мысли и сердце Марко противились ей, то тело покорно подчинилось.

Скрипя зубами об бессилья, он вышел на середину комнаты, и правая рука сама легла на член, сжимая его.

- Ах, какая картина! - восхитилась Сафора. - Что же ты застыла, Маркетта? Начинай!

- Не надо, - выдавил Марко, из последних сил сопротивляясь колдовству. - Это неприлично, это грех...

- Неприлично? - Сафора вскинула брови. - Ты только что пытался постучаться ко мне через черный ход, развратник! Это ли не грех? Так что не тебе рассуждать о приличиях. Начинай. Или прикажу выйти на улицу и сделать это при всех, - она звонко рассмеялась, запрокинув голову, а Марко дернулся, как от удара. - Подумай только, как это будет забавно! Твой отец решит, что распутные брабантские жители свели с ума его любимого сына! Хочу посмотреть, как ты ласкаешь себя!

Противиться ее силе не было больше никакой возможности, и Марко задвигал рукой, проводя по всей длине члена. Ему приходилось делать нечто подобное, но одно - доводить себя до исступления, сидя верхом на мокрой от желанья девке, чтобы выплеснуться ей в лицо, и совсем другое - удовлетворяться самому на глазах у женщины, которая смотрит на тебя с любопытством, как на кролика, которого травят собаками для потехи.

- Это волнительно, - заметила Сафора, приподнимаясь на локте. - Как он налился кровью, твой член! Неужели и вправду тебе так меня хочется? А, Маркетта?

- Дай только время, и я затрахаю тебя до смерти, - выдавил Марко, чувствуя, что больше не в силах сопротивляться нахлынувшему желанию.

- Двигай поживее! - велела она со смехом, и он вынужден был подчиниться.

Он двигал рукой все быстрее и быстрее, не сводя глаз с обнаженной женщины, столь бесстыдно демонстрировавшей ему свои прелести. Несомненно, она держала его более крепкими цепями, чем магия или данное отцу слово не противиться Сафоре, насколько это возможно. Все в ней привлекало его - лицо, совершенно тело, каждое ее движение отзывалось в сладкой болью в низу живота, каждое слово достигало сердца - и ранило сильнее, чем нож.

Оставалась ли она сама безучастной, играя в такие опасные игры?

Марко с жадностью ловил ее взгляд, пытаясь угадать истинные желания Сафоры, но она, как зачарованная, смотрела на его член. Алые губы приоткрылись, грудь порывисто вздымалась - но было ли это обыкновенное любопытство или же страсть?

Сафора вскинула на него глаза, и ее взгляд возбудил больше, чем вид обнаженного тела. Нет, сомнений быть не могло - она хотела его. Хотела так же исступленно, как он ее. Черные глаза утратили свое насмешливое и высокомерное выражение, исчезла гордая повелительница и появилась обыкновенная женщина, не менее притягательная в своей обыкновенности. Марко попытался сделать шаг к ней, но магия продолжала его удерживать. Поддавшись слабости в душе, Сафора не поддалась ей телесно, и опять забавлялась с ним, как кошка с мышонком.

Разрядка была совсем близка, и Марко не сдержал стонов. Сафора вдруг простонала сама, и ее рука золотистой змеей поползла по телу - по животу, спустилась ниже и проскользнула между тесно сжатых ног. Это было уже слишком, и Марко не смог больше сдерживаться. Больше всего ему хотелось кончить на Сафору, чтобы увидеть перламутровые капли своей страсти на ее смуглой коже, но правительница Брабанта предусмотрительно велела ему отойти подальше, и его семя, выстрелив на два шага, не достигло ложа, на котором лежала прекрасная мучительница.

Удерживаемый магией, Марко продолжал стоять, хотя с удовольствием сел хотя бы на пол, чтобы избавиться от дрожания в перенапряженных ногах.

- Можешь отдохнуть, - произнесла Сафора, и магические оковы спали.

Марко со вздохом облегчения сделал несколько шагов и опустился на ковер, чувствуя блаженное опустошение во всем теле. Нет, страсть его не была удовлетворена до конца, но тело получило передышку. Облокотившись на край ложа, он посмотрела на Сафору и сказал:

- Ты ответишь за это. Я никогда не забуду такого унижения.

- Разве тебе не понравилось? - промурлыкала она. - Видела бы ты свое лицо, Маркетта! Наверное, царь Давидо не смотрел так на красавицу Бат-шеббу,[1] когда подглядывал за ней в купальне.

- Издевайся, пока можешь, - пообещал он, - однажды я возьму над тобой верх.

- Можешь утешаться этими сказками, когда будешь удовлетворять себя в следующий раз, - сказала она.

- Ведьма проклятая, - только и смог произнести Марко, на большее не хватило ни сил, ни задора.

- Да ты совсем ослабел! - изумилась Сафора. - А когда-то хвалился, что можешь сделать восемь заездов. Какие восемь - свалился после первого же забега, даже не сев в седло.

- Ты столько меня мучила! - возмутился он. - Я что, по-твоему, каменный болван?!

- Ах, как люблю, когда ты, Маркетта, ругаешься, валяясь у моих ног, - Сафора толкнула его в плечо босой ступней. - Подай мне вина и налей себе.

- Вот это уже правильный разговор, - проворчал Марко, даже не огрызнувшись на обидное прозвище. Он поднялся, превозмогая сладкую истому, и налил два бокала. Из одного сразу отхлебнул сам, другой поднес Сафоре, но она даже не протянула руки.

- Что надо сказать? - напомнила она строго.

Марко скривился, как от уксуса, хотя вино не было кислым. Но тут же поклонился и сказал, сдерживая гнев:

- Примите, госпожа.

- Ты быстро учишься, - заметила Сафора, забирая бокал. - Что ж, с массажем ты не справился, но смог меня развлечь, поэтому наказан сегодня не будешь. Можешь идти.

Он ушел сам, не дожидаясь, пока она даст ему магического пинка, но на пороге оглянулся. Капра не забывают оскорблений. А этого он точно не забудет до смерти.

[1] Речь об иудейском царе Давиде и красавице Вирсавии

28

Кто бы мог подумать, что игра окажется такой изысканной?

И кто бы мог подумать, что этот красивый самец сможет привести меня к восторгу, даже не прикоснувшись. Анунча принесла ужин, зная, что я не успела поесть, а я даже не заметила - лежала, глядя в потолок, и улыбалась собственным мыслям.