- Разве тебе не понравилось? - Сафора поставила светильник на полку и села на край кровати, подтянув колено к груди.

- Разве такое может понравиться?! Со мной обращаются, как с куклой!

Сафора вскинула палец, призывая к вниманию, и сказала мягко:

- С тобой обращаются, как с женщиной, всего лишь. Если женщины выдерживают принуждение к браку с человеком, которого никогда не видели, то почему ты не можешь этого выдержать?

Марко замолчал, потому что не нашелся с ответом.

- Несладко быть женщиной? - продолжала Сафора. - Я очень довольна, что теперь ты это понял. Ведь понял?

- Я не женщина, - сказал он угрюмо. - Хоть сто женских рубашек на меня надень.

- Значит, ты так ничего и не понял... - она со вздохом встряхнула головой, позволяя волосам вольготно рассыпаться по плечам и спине. - Ах, глупый Марко... Разве выйдет из тебя толк, если ты упрям, как горный козел?

Она протянула руку к серебряной шкатулке и открыла крышку. Марко стрельнул глазами, чтобы посмотреть, что скрывается в таком дорогом и красивом ковчежце, а увидев - покраснел и снова потерял дар речи.

- Тонкая работа, правда? - похвалилась Сафора, доставая из шкатулки отлитый из золота почти в настоящую величину... мужской член. Знаешь, что это? - спросила она, лаская золотую поверхность так нежно, словно игрушка была настоящей.

Марко молчал, обливаясь холодным потом и боясь представить, что она собирается вытворить с этим приспособлением.

- Этому фаллосу - тысяча лет, если не больше, - продолжала Сафора, не дождавшись ответа. Пальцы ее ласкали древнюю реликвию, прохаживаясь по всей длине. - Он хранился в сокровищнице моих предков...

- Твои предки были такие же развратники, как ты?

- Скорее, это ты - развратник, - засмеялась она сладко и волнующе. - Мои предки видели в этом символе вовсе не разврат. Они поклонялись ему, он был для них богом на земле - священным, прекрасным, трижды прекрасным...

- Я и говорю - развратники, - презрительно бросил Марко, пытаясь исподволь освободиться, но путы держали крепко.

- Как будто ты сам не поклоняешься ему, - прошептала Сафора, наклоняясь к пленнику и опаляя жарким дыханьем.

- Лучше выбрось эту мерзкую штуковину и сядь на меня, - посоветовал он. - Будет больше удовольствия и пользы.

Она рассмеялась тихо и торжествующе, и одним гибким движением встала перед ним на колени, скользнув грудью по его груди быстро, как кошка. Марко невольно подался вперед, желая более ощутимых прикосновений, но она успела отпрянуть и засмеялась.

Она смеялась над ним!

- Это моя игра, Марко Капра, - произнесла она возле самого его уха, лизнув мочку. - А тебе остается лишь подчиняться.

- Сафора, - хрипло произнес он, почти повисая на веревках, - если ты мне сейчас не дашь, я...

Она легко ударила его по губам:

- Грубым словам не место в постели новобрачных.

- Тогда не будем болтать, а просто поиграем в первую брачную ночь, - схитрил он.

- Отличная игра! Как это я раньше не догадалась устроить нечто подобное! - она запрокинула голову, хохоча, и Марко понял, что муки этой ночи для него не закончились. - Но ты прав, - она касалась его груди, плеч, живота кончиками пальцев, вызывая дрожь во всем теле, - этой ночью брак должен быть свершен.

- Согласен, так что не мучай меня больше!

- Не мучить? - она лукаво улыбнулась.

- Неужели ты не видишь, что я уже на пределе? - раньше он скорее откусил бы себе язык, чем стал молить женщину о любви. А сейчас умолял, и готов был на все, лишь бы она снизошла.

- Прямо-таки на пределе? - она посмотрела на него из-под ресниц и хлопнула в ладоши.

Тут же раздалась тихая музыка - где-то совсем близко играли невидимые музыканты. Серебряный перезвон струн волнами заполнил комнату. И в такт этим волнам Сафора начала медленный, чувственный танец. Такого Марко никогда не приходилось видеть, и он смотрел во все глаза.

Тело женщины, стоявшей перед ним на коленях, изгибалось, как водные струи - она колыхала и крутила бедрами, словно уже насаживалась на мужской член, и при этом ласкала себя, оглаживая щеки, шею, груди и живот.

- Тебе нравится? - спросила она дразнящим голосом. - Достаточно ли волнующе для первой ночи?

Но Марко уже не мог говорить, и только облизнул пересохшие губы.

- Что до меня, так я уже сгораю, - промурлыкала она, медленно снимая прозрачную безрукавку и отбрасывая ее в сторону.

Маленькие упругие груди закачались в ритме серебристой музыки, а Сафора уже стягивала штанишки, оставшись в одном лишь пояске из монет, прикрывавших мыском промежность спереди и глубокую линию между ягодицами.

- Так лучше, Марко? - она повернулась спиной, вильнув бедрами и глядя через плечо.

- Подойди... - только и смог вымолвить он, сам того не замечая, как вжимается членом в подушку.

- Смотрю, ты уже начал, - тихо засмеялась Сафора, показывая между белоснежных зубов кончик языка - это делало ее похожей на насмешливую змейку. - Тогда и мне не надо медлить...

36

- Ты же хочешь этого? - искушала Сафора, поводя бедрами, и каждое ее движение заставляло Марко судорожно дергаться ей навстречу. - Хочешь или нет? - дразнила она. - Ну же, Марко, ты потерял дар речи?

- Да-а... - выдохнул он, шаря глазами по ее телу, прикрытому лишь монетами.

- Как скажешь, - прошептала Сафора.

Прошептала вроде бы и покорно, но в глазах плясали тысячи огненных опасных огоньков.

Она подняла золотой фаллос, лаская его, касаясь им своей груди, шеи, губ, а потом облизнула, не сводя взгляда с Марко.

- Сейчас ты выглядишь, как полоумный, мой дорогой принц, - прошептала она, а у самой глаза горели безумным огнем. - Но продолжай смотреть, твой взгляд возносит меня на небеса...

И она снова облизнула золотую головку, вызывающе причмокнув. А потом ее язычок, который Марко столько раз мечтал вырвать за ядовитость, заработал с таким проворством, что оставалось лишь замереть и мечтать, чтобы Сафора поработала с таким усердием не над золотой болванкой, а над его плотью.

Но Сафора не торопилась, и судя по лукавому взгляду - делала это намеренно, доводя пленника до сумасшествия, даже не прикасаясь к нему.

- Меня!.. Меня!.. - простонал Марко, прижимая подушку изо всех сил.

- Нет, лучше смотри, - вынесла она приговор, - остальное не так интересно.

- Мне интересно! - заорал он.

- Будешь кричать, я остановлюсь, - пригрозила она ему, и угроза немедленно подействовала.

Марко в отчаянье закусил губу и снова застонал, когда Сафора развернулась к нему лицом и медленно ввела золотой член в свое лоно, а потом начала двигаться, сумрачно прикрывая глаза и томно вздыхая.

- Обманщица, проклятая обманщица! - выдохнул он.

- Никакого обмана, - прошептала она, бросая на него огненные взгляды всякий раз, когда насаживалась на золотой фаллос. - Ты здесь, передо мной... Представь, что это ты во мне... Что это ты проникаешь в меня, проталкиваешься вперед... Ах!.. - она задвигалась быстрее, извиваясь, как змея.

Чуть не плача от отчаяния и любовной муки, Марко смотрел, как золотой член проникает в нее и выскальзывает, проникает и выскальзывает, блестящий от ее желания. Сумасшествие, наваждение, самая дьявольская пытка, какую только могла выдумать эта демоница - смотреть, желать, но не иметь возможности даже прикоснуться. И хуже всего, что это возбуждало еще сильнее, чем когда ему одновременно предлагались три юные девицы. Да что там! Все они померкли и казались теперь куклами, а соблазнительница - она была перед ним, и ее хотелось больше, чем какую-либо другую на всем свете.

- Смотри мне в глаза! - прошипела вдруг Сафора совсем по-змеиному.

Марко поднял взгляд и замер, как зачарованный. Никогда еще Сафора не казалась ему такой прекрасной, такой... одержимой. В ее глазах были пламя, и страсть, и ненависть, и гроза. Щеки горели, губы дрожали, а сама она сейчас походила на древнюю языческую богиню, а не на человеческую женщину.