- Это какая-то древняя богиня? - спросил Марко, морщась, когда эхо запело на разные лады. - Почему у нее твое лицо?

- Потому что это - царица Цирцея, моя прародительница, - ответила Сафора, тоже обращая взгляд к старинной фреске. - Ее считали колдуньей и ворожеей, потому что она умела превращать мужчин в животных сообразно их достоинствам.

Странное дело - того места, где она лежала, эхо не достигало, и женский голос прозвучал, не коверкаясь многократным повторением.

- Как сегодня ты превратила своих лордов в свиней и волков? - хмыкнул Марко, подходя к ней и убеждаясь, что древние зодчие владели знаниями, неподвластными теперешним мастерам - эхо исчезло, стоило приблизиться к стене.

- Мой дар - от нее.

- Занятный дар... И когда он у тебя проявился?

- Когда убили моего второго мужа.

Марко бросил еще один взгляд на фреску древней царицы.

- Я слышал, что его убили у тебя на глазах, - сказал он, присаживаясь на край бронзовой скамьи.

- Да, ночью. В нашей спальне, в нашей постели. И выбросили его тело в окно.

- А тебе ничего не сделали?

- Нет. Я показалась им слишком ничтожной - женщиной, не способной встать на пути к власти.

- Но ты встала.

- И отомстила. Но потом пожалела об этом.

Она говорила тихо, но это не уменьшало стали в ее голосе. Марко помолчал, раздумывая.

- Тебе как-то не везло с мужьями, - сказал он. - Вроде, первого убили на войне, второго зарезали, а третий был отравлен?

- А ты не знаешь, - саркастически улыбнулась Сафора.

- Откуда бы мне знать?

- Говорят, его отравили по приказу твоего отца. И говорят, ты сам смешал яды и послал верного человека.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, и никто не отвел взгляда. Потом Марко покачал головой:

- Это точно были не Капра. А если бы я хотел избавиться от твоего мужа, я бы зарезал его сам, а не подсылал убийц с ядом.

Сафора откинулась на подлокотник и прикрыла лицо сгибом локтя - то ли не поверила, то ли не пожелала продолжать разговор, то ли решила всплакнуть, вспомнив убийство мужа. Впрочем, насчет последнего Марко сомневался - Сафора не из тех, кто плачет. Тем более, по теням прошлого.

- Поэтому ты вступилась за меня? - спросил он. - Я не просил и справился бы сам...

Сафора только усмехнулась, показывая, как верит этим словам.

- ...но ты пришла, - продолжал Марко, - и значит ли это, что я тебе дорог?

- Опять возомнил о себе слишком много, - вздохнула она.

- Тогда почему? - он склонился к ней, и осторожно, но непреклонно заставил открыть лицо.

В ее глазах не было ни слезинки. Умеет ли Сафора плакать? Наверное, нет. Он  погладил ее щеку большим пальцем, а потом поцеловал.

Поцелуй получился непривычным. Непривычно-нежным, даже робким. Отстранившись от женщины, Марко смотрел на нее, ожидая ответа. Может, Сафора признается, наконец? Откроет свое сердце - и глупая война, и глупые любовные мучения закончатся?

Она тоже погладила его по щеке. Погладила, потом намотала на палец прядь его волос, а потом лениво-небрежно заложила руки за голову:

- Ты - только моя игрушка, Марко Капра. Я не отдам тебя никому. Но и тебе не позволю слишком многого.

- Только поэтому?

- Только поэтому, - она с удовольствием наблюдала, как в глазах заложника заплясали злые огоньки.

- Ты неплохо развлеклась со мной прошлой ночью, - сказал он.

- Да, мне понравилось, - с улыбкой подтвердила она.

- Тогда поступи по справедливости - дай и мне получить то, что причитается мужчине. Невозможно так издеваться надо мной.

- Думаю, ты заслужил компенсацию за грубость моих лордов, - признала она. - Согласна пойти тебе навстречу. Я ведь вовсе не так жестока, как ты вообразил.

- Я рад, что сегодня ты сговорчивая, - Марко невольно облизнул губы и подался вперед, но Сафора удержала его, уперевшись коленом ему в грудь.

- Я согласна дать тебе женщину, Марко Капра, - сказала она, - но не себя.

Он выругался сквозь зубы, отстраняясь и с досадой ударяя себя ладонями по ляжкам.

- И еще условие, - Сафора наблюдала за ним, щурясь, как кошка. Задор и веселье в ней так и искрились, как будто она не умирала без сил только что. - Тебе завяжут глаза. Женщины в Брабанте не желают, чтобы чужак похвалялся, что знал их.

- Любить бабу с завязанными глазами?! - Марко фыркнул, а потом расхохотался. - Чтобы я еще раз поверил тебе? После того, как ты обманула меня, подсунув свою чернолицую великаншу?

- В этот раз все будет без издевок, - пообещала Сафора, но голос ее журчал медово-медово, и было ясно, что она снова что-то задумала. - Женщины будут красивы, молоды и стройны.

- Женщины? Их будет несколько?

- Разрешу выбрать из трех, я сегодня добрая.

- Из трех... - Марко потер подбородок, соображая, в чем тут может быть подвох, но так и не сообразил. - Ладно, я согласен. Но только чтобы она не лежала, как бревно!

- Подберу не бревна, -  согласилась Сафора. - Но помни - ты выберешь лишь одну. Я не намерена  устраивать разврат в этих стенах. А теперь оставь меня. Здесь место силы, я хочу отдохнуть и побыть в одиночестве.

39

Безумная Сафора! Меня бросало в жар лишь при мысли о предстоящей ночи. Зачем я согласилась уступить требованиям этого мальчишки? Повела себя, как сводня из дешевого кабака - согласилась привести к нему шлюху!

У меня были две служанки из числа особо преданных - красивые, неболтливые, и смелые, как пантеры. Обе уже знали мужчин, хотя и не выходили замуж, и ничуть не страдали от этого. Мое предложение было встречено одобрением и шутками.

- Но вы сказали, что он выберет из трех, - прощебетала Солора, покачивая бедрами, словно принц Марко уже покусился на ее прелести. - А кто будет третьей?

- Она придет позже, - сказала я небрежно. - У вас есть время до вечера, чтобы подготовиться. Той, которую он выберет, дам десять серебряных монет, остальные получат по одной.

Женщины переглянулись, и глаза их заблестели.

- Вы очень щедры, госпожа, - поблагодарила Беата. - Обещаем, мы тоже не станем жадничать... на ласки!

Они расхохотались, и Солора сочла нужным заверить меня:

- Он останется доволен, не волнуйтесь.

Когда они ушли, обсуждая, что наденут и какими благовониями надушатся, я позвала своих мавританок.

Обещанная Марко ночь должна была состояться не в моей спальне - нет, для этого я решила использовать ту самую комнату, где проходила брачная ночь шуточной свадьбы. Марко увели туда заблаговременно, а я пробежала потайным ходом, желая проследить, чтобы все пошло так, как я задумала. Отодвинув крышечку «глазка», хитро спрятанного в стене, я увидела моего заложника. Из одежды на нем были лишь подштанники, сапоги он сбросил и теперь бродил по комнате, задумчиво посматривая на кровать, к которой был привязан совсем недавно. Я бы дорого дала, чтобы узнать его мысли, но никто еще не постиг этой магии, и приходилось лишь смотреть.

Дверь распахнулась, и появились мавританки - трое, и первая торжественно несла на вытянутых руках шелковый кушак, которым полагалось завязать принцу глаза.

- Сафора верна себе, - хохотнул Марко, садясь на кровать, чтобы служанке было легче завязать ему глаза.

Я видела его довольную улыбку и теперь могла угадать, о чем он думает - мол, Сафора полагается на его честность, но никто не помешает кушаку «нечаянно» свалиться в самый ответственный момент. И я тоже довольно заулыбалась, потому что вторая служанка быстро и ловко надела на Марко поверх шелкового кушака кожаную полумаску, застегивающуюся на замочки на затылке, макушке и под подбородком.

- Это еще что?! - Марко запоздало завертел головой, но снять маску не смог.

- Мы зажжем свечи, - сказала одна из служанок, - так что вам, господин, лучше не бродить по комнате, а прилечь. Еще перевернете светильник.

- Я буду послушен, как ягненок, - заверил их Марко и упал спиной на постель, заложив руки за голову.