И хоть это противоречит его моральным принципам и принципам общества, ему было всё равно. Он не боялся ничего. Он был готов закричать об этом на всю улицу, на весь Лондон, на всю Великобританию. Единственное, что беспокоило его, так это то, что мистер Холмс мог не любить его, Джона. Вдруг он окажется не такой, как сам Уотсон? Вдруг Джона будут обсуждать одноклассники? Вдруг его не поймут родители? Эти проблемы не давали ему жить спокойно.

Он медленно подходил к территории своего дома из красного кирпича. В окнах первого этажа уже горел свет, а это значит, что родители уже пришли домой с работы.

Джон вставил ключ в замок калитки, повернул его и медленно отворил деревянную дверцу. Он тихо и бесшумно прошёл по каменной плитке и приблизился к своей спортивной площадке, находившейся прямо за гаражом. Он осмотрел баскетбольное кольцо, футбольные ворота. Рядом лежал мяч, лишь немного движимый лёгким ветром. Джон мгновенно вспомнил своё детство, когда он со своим отцом каждый день играл здесь; именно тогда он решил, что хочет стать успешным спортсменом, построить свою карьеру. Но сейчас, смотря на старый, потрёпанный, чёрно-белый мяч, он не чувствовал ничего. Его даже не трогала ностальгия. Ему казалось, что теперь он не хочет быть футболистом. Его с новой силой манила химия и наука. От этого Джону становилось страшно: что он теперь скажет своему отцу, который с рождения его видел в спортивном колледже? Что скажут друзья, которые каждый день ходят вместе с ним в спортзал, чтобы попинать мяч?

“Как-то слишком “вдруг” и “что теперь скажут”, тебе не кажется? - говорил его внутренний голос. - Сейчас вечер, и ты устал. Пройди домой, отдохни. Завтра всё прояснится…”

Джон свернул направо и подошёл к крыльцу. В окне он увидел тусклый свет телевизора и постоянно меняющуюся картинку. Парень открыл незапертую дверь и увидел маму на кухне, которая что-то готовила, перемешивая тесто.

- Мам, привет, я дома, - крикнул он, снимая ботинки.

- Здравствуй, сынок, - его мама вышла к нему с белыми от муки ладонями и поцеловала его. - У тебя, кстати, гость, - она указала пальцем наверх. - В твоей спальне.

Быстро скинув с себя куртку и швырнув её на пол, он промчался мимо мамы по лестнице, ведущей на второй этаж. Кто мог быть этим гостем? Друзья заходили не так часто, да и не стали бы они запираться в его комнате. Может, Мэри? Но зачем ей приходить сюда после того как они расстались?

В глубине души Джон надеялся на невозможное - на то, что здесь мистер Холмс. Он через силу взглянул правде в глаза: учитель не знал его адреса, не мог обогнать Уотсона.

С учащённым сердцебиением Джон забежал наверх. Белая дверь, ведущая в комнату, была заперта. Замирая, он приоткрыл её и увидел кромешную тьму. Нащупав выключатель, он нажал на него, и комнату озарил яркий свет. На его кровати, подобрав ноги и отвернувшись от двери, сидела Мэри.

- Мэри? Что ты здесь делаешь?! - опешил парень.

- Я тоже рада видеть тебя, Джон, - она шмыгнула носом. - Я пришла поговорить.

Уотсон прошёл в комнату, посматривая на девушку. Возле письменного стола он поставил свою сумку и стал доставать из неё учебники с тетрадями.

- Чем ты объяснишь своё вчерашнее поведение? - со слезливым тоном в голосе проговорила она.

- Мэри, по-моему, мы уже расстались… - начал он.

- Именно поэтому я здесь. Не хочешь извиниться?

- За что извиниться? Я не понимаю. Ты рассказывала мне про свои похождения с подругами, затем взорвалась и выбежала из кафе со своими догадками в голове.

- Ты меня не понимаешь!

Джон развёл руками.

- Конечно, не понимаю. Вчера ты меня бросила, сегодня ты приходишь в мой дом и ругаешься на меня. Что я должен понять?

- Ты меня не любишь, - она закрыла лицо руками.

Джон закатил глаза. Он доставал книги одну за другой из сумки, и вскоре настал черёд дополнительных книжек по химии, которые дал ему мистер Холмс.

- По..погоди, ты же не любишь химию?

- Не люблю, - врал он.

- Хм, - усомнилась она. - Тогда зачем тебе это всё?

- Незачем, - буркнул он, не смотря на неё.

- Ой, ну всё ясно с тобой, - гордо сказала Мэри и удалилась из его комнаты. Вскоре Джон услышал звук закрывающейся двери. Что это было? Зачем она приходила?

Ему ведь хотелось просто лечь спать.

Прошло несколько дней с того самого урока, когда Джон понял, что захвачен обаянием своего учителя. После школы - теперь уже вместо футбола - Уотсон ходил на дополнительные занятия по химии. Ему казалось, что эта наука безгранична, что он до конца жизни может изучать все соединения и связи и всё равно не изучит их все. Ему действительно нравилось учить, тем более под руководством такого прекрасного мистера Холмса. Каждый день они сидели вместе в кабинете, решали вместе уравнения и задачи. Джон был так счастлив: ничто в жизни не делало его таким одержимым. Он засиживался в школе до наступления темноты, а иногда мог прийти домой около одиннадцати вечера. И каждый раз - каждый раз - он был очарован мистером Холмсом.

- Джон, твои успехи в химии меня поражают. В аттестате у тебя действительно может выйти оценка “отлично”! - поражённо сказал учитель на одном из занятий, проверяя правильно решенную задачу. - Ты не задумывался о профессии учёного?

Джон открыл рот от изумления. Недавно он отрёкся от мечты быть футболистом, но чтобы учёным… О таком он даже не задумывался.

- Если честно… - неуверенно проговорил он, опустив взгляд, - я даже не знаю, кем хочу стать. Совсем недавно я хотел быть спортсменом, но химия манит меня. Я чувствую, что это действительно моё, что у меня есть тяга к науке. Сделав карьеру футболиста, я бы, наверное, испортил себе жизнь, - он ухмыльнулся и покачал головой, а затем посмотрел в глаза учителю, который пристально смотрел на него. Наступила тишина. Молчание прерывали лишь тиканье часов и шорохи в лампах.

Окно в кабинете химии было единственным в школе, из которого излучался свет. На улице давно стемнело, но Джон и не думал уходить домой.

- Ты поразительно точно разбираешься в элементах, - томным и низким голосом сказал мистер Холмс. - Удивительно, но ты понимаешь те вещи, в которых я долго не мог разобраться. За весь мой небольшой опыт работы учителем (пять лет) ты - самый умный и внимательный ученик, которого я встречал, - учитель подошёл ближе. - У тебя талант, Джон. Не губи его.

Они стояли почти вплотную и будто прожигали друг друга взглядом. “Нет, такие красивые просто не могут существовать, - думал Джон. - Может, всё это - лишь выдумка или ненастоящая реальность?”

Уотсону казалось, что он попал в сказку. Совсем недавно он встречался с самой привлекательной - как он тогда считал - девушкой, а сейчас он полюбил своего учителя. Да, определённо, он любил его. Его леденящий и пробирающий до костей взгляд, его чёрные кудри, прекрасные губы, ум и рассудительность. Как он делает это? Как может свести натурала с ума, заманивая в свой мир и заставляя остаться там навечно?

Удивительно, как лютая ненависть может перерасти в чистую и искреннюю любовь.

Но у этой святой и невинной любви был кое-кто, кто портил её, делал грязной, как дёготь. Это был он.

Он - один из тех, кто, лишь окинув девушек взглядом, может свести их с ума. Он проходит по школьному коридору и своим видом понижает самооценку всех окружающих парней.

У него не бывает соперников, ведь он сам главный соперник для всех.

Он властвует, он зарабатывает авторитет, он унижает.

Он - сводный брат Мэри Морстен.

Он новенький в школе Джона.

Он - Джим Мориарти.

На сегодняшнем уроке мистер Холмс проводил устный опрос по определениям, и Джон пытался ответить быстрее всех, выкрикивая с места и не поднимая руку.

- Углеводород? - спросил учитель.

- Сложное вещество, состоящее из углерода и водорода! - звонко ответил Уотсон.