- Реакция этерификации? - произнёс мистер Холмс, уже глядя на ученика, но ответ прозвучал из другой части класса.

- Реакция образования сложных эфиров при взаимодействии кислот и спиртов, - сказал низкий, томный голос.

Все, кто был в классе, обернулись на него, а Джон так почти свалился со своего стула и чуть не вывернул себе спину. На последней парте сидел парень с чёрными короткими волосами и сияющими карими глазами.

- Я так понимаю, вы новенький? - в недоумении просил мистер Холмс. В последнее время в этом классе он замечал только Джона и даже забывал отметить отсутствующих.

- Да, я.. Я недавно перевёлся из эдинбургской школы, - ответил парень, пристально смотря на учителя.

- И как у вас обстоят дела с химией?

- Мой любимый предмет, - хитро улыбнулся тот.

Джон не знал его имени и фамилии, происхождения и истории, но ненавидел его как самого заклятого врага. “Любимый предмет! - с презрением думал он. - Недавно физкультура была моим любимым! Разлюбишь. Придурок!” - он фыркнул.

Увидев недовольство Джона и его постоянно закатывающиеся глаза при каждом звуке, исходящем от новичка, мистер Холмс специально прошёл мимо Уотсона и слегка - совсем незаметно - дотронулся до его плеча, намекая, чтобы он успокоился. Мурашки прошли по телу ученика. Он впервые почувствовал прикосновение мистера Холмса и едва сдерживал свою сияющую улыбку, прикрыв рот ладонью и уставившись в тетрадь.

- Как вас зовут? - спросил учитель, стоя за кафедрой и держа в руках журнал.

- Джим Мориарти, - звучно ответил парень.

- Добро пожаловать, - мистер Холмс посмотрел на него из-подо лба, - Джим Мориарти.

Когда звонок прозвенел и все вышли из класса, Джон собрался подойти к учителю, чтобы обсудить тему, как он делал после каждого урока. Но как только он уложил учебник и тетрадь в свою сумку, он поднял глаза и увидел, как с его любимым учителем разговаривает этот противный Мориарти, облокотившись локтями о стол кафедры и постоянно поправляя волосы и стреляя глазами, как истинная девушка. “Нет, я убью его когда-нибудь, - пронеслось в голове у Джона. - А ну отошёл!”

Джон быстрым шагом направился к кафедре, чтобы разделить эту болтающую парочку.

- Мистер Холмс, сегодня же будут дополнительные? - громко спросил он, чтобы прервать разговор, хотя и так знал, что учитель никогда не отказывал ему в свидании дополнительных занятиях.

Учитель растерялся.

- А-а.. Да, Джон, конечно, - как-то неуверенно произнёс он. - Дело в том, что Джим тоже хочет посещать их, - сообщил он, пристально смотря на ученика.

Уотсон посмотрел на Мориарти. Тот ухмылялся.

Неужели этот построенный двумя людьми рай разрушится? Неужели больше не будет того сладостного предвкушения дополнительных, как это было у Джона каждый день? Теперь встречи будут не такими секретными, не такими особенными?

Чтобы какой-то Джим их испортил? Да разве такое можно допустить?

- Тоже? - подозрительно спросил Джон, искоса посматривая на своего врага. - Каждый день?

- Когда будет свободное время, - Джим склонил голову набок.

- Я не против помогать ученикам, которые стремятся познать мой предмет, - сказал учитель, рассматривая и перебирая какие-то листы на своём столе. - Поэтому буду ждать вас обоих сегодня после уроков, - он улыбнулся.

“Ну нет, - с ненавистью думал Джон, - мистера Холмса ты у меня не отберёшь!”

На дополнительных занятиях Джон не осознавал того, что говорил мистер Холмс. Он уже решал уравнения и задачи по инерции, не задумываясь о формулах и правильности решения. Искоса поглядывая на своего недавно приобретённого врага, он продумывал план его ликвидации.

Итак, в классе были окна. Если упасть с третьего этажа, есть шанс…

“Так, стоп. О чём я думаю? Хватит, Джон, хватит придумывать себе всякую ересь!”

Уотсон чувствовал себя некомфортно. У него появился соперник, человек, такой же сильный в химии, как и он сам. Он так же решал задачи и уравнения, отвечал на вопросы и вместе с ним углублённо проходил новые темы. Джона это конкретно раздражало. Теперь он понимал, что он не единственный любимчик. Теперь не только на него мистер Холмс будет смотреть своим фирменным прожигающим дотла взглядом, не только к нему будет так близко приближаться и не его одного будет хвалить за успехи. Джону казалось, что у него отбирают что-то его собственное, посягаются на его святыню, на самого лучшего в мире человека - которого Джон считал только своим - мистера Холмса.

И теперь всё будет кончено?

Это лишь мимолётное увлечение, всплеск гормонов? И на самом деле Джон натурал, а влюблённость он выдумал?

Нет, это не так, определённо. При каждом взгляде на учителя, при каждой мысли о нём он забывал, как дышать, голова кружилась, он терялся. От его дыхания и прикосновений Джону сразу становилось плохо, он хотел упасть, но крепко держался на своих ногах.

И он не собирался отпускать свою любовь в хитрые лапы Джима Мориарти.

В последнее время Джон редко пил чай со своей семьёй. Когда он приходил домой, родители либо уже спали, либо уже поели без него. Но сегодня, после дополнительных занятий, ему удалось перекусить с родителями.

Они сидели рядом с включённым телевизором, по которому шли новости, и ели вкусный мамин яблочный пирог. Папа рассказывал о своих делах на работе, мама - о том, как он провела сегодняшний день, но Джон молчал. Он не знал, стоит ли им сообщать о своём решении и о своей ориентации. С одной стороны, ему хотелось поделиться с кем-то и высказаться, чтобы стало легче, а не справляться в одиночку со своими эмоциями и этой неустанной тягой. Мистер Холмс снился ему, он виделся ему даже с закрытыми глазами. Джон не хотел упускать его из своего разума, насильно держал в голове. Он полюбил этот низкий и успокаивающий голос, эти блестящие голубые глаза, эти чёрные, как ночь, кудри. Он сдался, потому что выдерживать сопротивление больше не мог.

Мэри, по сравнению с учителем, была просто обыкновенной и абсолютно пустой девушкой. Иногда с ней даже не было о чём поговорить. Она постоянно лепетала какой-то бред, часто не в тему и почти всегда что-то ненужное и никому не интересное. Сейчас Джон не понимает, зачем выбрал её тогда. Это была лишь симпатия, ведь Мэри действительно красивая девушка.

Уотсон теперь часто вспоминал её пороки и недостатки. Мэри Морстен была одной из тех девушек, кто, позабыв про свою гордость и независимость, флиртовали со всеми парнями, которых только могли встретить. Она спокойно обнималась и целовала в щёку других, когда Джон был рядом (ему страшно уже было представить, как она вела себя, когда он не видел).

Она была такой глупой, что Уотсон удивлялся, как такой вообще можно быть. Да, разумеется, она училась на “отлично” и никогда не забывала про домашнее задание, но это не было показателем её ума. Услышав ужасно пошлую шутку или что-то оскорбляющее других, она смеялась так, будто это было действительно забавно.

Она считала всех вокруг ниже себя. Она спокойно могла дразнить кого-то, обидеть или осудить, но Джон закрывал на это глаза. Он считался одним из самых популярных мальчиков в школе и заступаться за незнакомых считал не своим делом.

Господи, как он мог не замечать, что Мэри тащила его вниз, на дно!

Джон тяжело вздохнул и продолжил есть вкусный мамин пирог.

- Что-то случилось? - поинтересовался его отец низким, грубым голосом.

Уотсон не сразу осознал, что спрашивают именно его, и ответил лишь через некоторое время.

-У меня? Нет-нет, всё в полном порядке, - он наигранно улыбнулся.

- Ты стал поздно приходить домой. Где ты так часто задерживаешься?

Джон не знал, что ответить. С одной стороны, он доверял своим родителям, но предугадать их реакцию? Нет, это невозможно. Джон мог надеяться на маму: она всегда поддерживала все его решения. Но папа?.. Что он скажет? Ведь он так надеется, что его сын построит карьеру в спорте, карьеру, которую сам Джон уже считал небезопасной и неблагополучной: она серьёзно могла угрожать его жизни и здоровью.