Наконец мать выключила свой невыносимо громкий миксер с гоголь-моголем, а Владимир Александрович крякнув отодвинулся от стола… Утренняя трапеза четы Салоновичей подошла к концу.

Мать и фамилию во втором браке поменяла, дабы отцу досадить.

– Так что радио-то говорит? – переспросила Вера, едва Владимир Александрович выполз из кухни и принялся греметь в прихожей своими зимними сапогами, кряхтя и сопя, напяливая их с помощью длинного пластмассового приспособления, которое по дремучей провинциальности своей называл "косачок"…

– А слушай, сейчас в новостях опять скажут, – хмыкнула мать, прихлебывая жутко питательную смесь из взбитых с сахаром яиц.

– Трудно сказать, что ли? – пожала плечами Верочка. Она счастливо расслабилась, когда, крикнув свое дежурное "ну, я пошел", Владимир Александрович наконец захлопнул за собой дверь.

– Сняли Мигунова с должности главного редактора, вот что радио говорит, – сказала мать.

Верочка помолчала.

Мать сказала ей эту новость таким тоном, будто это Верочка была виновата в их с отцом разводе, так сказала, будто отец с Верочкой были по одну сторону баррикады, а мама со своим Володей – по другую.

Обижена.

Мама была обижена уходом отца.

А Верочка? А в ней если и была обида за маму и за себя, то сила этой обиды в сравнении с маминой была как бы поделена пополам. Потому что ребенок состоит из двух любовей – из любви к маме и из любви к папе.

Мама с папой поженились, когда учились в университете.

Папа на факультете журналистики, а мама на историческом.

Когда Верочка родилась, мама два раза академический отпуск брала, чтобы Верочку в ясли не отдавать. И когда диплом получила, пошла работать в школу простой учительницей истории, чтобы рядом с домом и чтобы больше с дочкой быть, потому что Верочка болезненной девочкой росла.

А папа карьеру делал.

Сперва он на радио распределился – корреспондентом, ведущим программы новостей, завотделом информации… Потом его на телевидение пригласили, потом в стране капитализм начался и папу поставили главным редактором, потому что он очень талантливый.

А мама карьеры не делала. И между ними, между папой и мамой какая-то полоса отчуждения образовалась.

У мамы интересы маленькие, школьные… Интриги завуча, протесты родителей против поборов, судьба лужковских доплат, выходки деток новых русских, мобильники на уроках… Проблемки!

А у папы – у того круг интересов куда как шире!

Заседание московского Пен-клуба, визит Президента в Германию, присуждение премий "Эйфи", открытие американского бизнес-центра, наконец!

Одно время папа приглашал маму с собой на такие мероприятия.

А потом вдруг перестал приглашать.

Верочке двенадцать было, когда они разошлись.

Эту небольшую трехкомнатную квартирку на Теплом Стане, которую вскладчину покупали мамины и папины родители, папа оставил им – маме и Верочке.

Себе забрал только машину.

Мигунов тогда снял квартиру на Звездном, чтобы неподалеку от Останкино.

Верочка бывала у него по выходным.

Папа баловал ее, дарил дорогих кукол, модные электронные игрушки дарил, игровые приставки, одних только "барби" с "кенами" у Верочки было столько, что всем маминым ученикам можно было бы по паре раздать, и еще осталось бы.

Папа и компьютеры Верочке дарил, и цифровые фотоаппараты, и мобильные телефоны самых новых марок.

Теперь вот машину обещал.

И вдруг впервые обещания не сдержал.

Сегодня занятия были на Петровке, и Верочка ехала до Пушкинской. Оттуда по Цветному бульвару до института пешочком. А в мечтах представляла себе, как подкатит к своему меду на новенькой "пежо" со львом на радиаторе…

В метро немного позубрила гистологию.

Эта учеба в медицинском – никакого рационального мышления, сплошная зубрежка и заучивание, что по анатомии на первом курсе, что по гистологии на втором, что по фарме на третьем!

Халат не успела погладить.

Модные голубые и зеленоватые халатики им, студентам младших курсов, не положены.

Извольте ходить в белых!

В аудиторию вошла после звонка.

Извинилась перед преподом, прокралась вдоль стеночки на заднюю парту.

– Верка, Верка, гляди, какой флаер мне у метро вчера всучили! – сделав восторженные глаза, свистящим шепотом прошипела Ирочка Милюкова, подпихивая яркий листок прямо Верочке на конспект.

Вера бросила на плакатик поверхностный взгляд, мало ли таких приглашений на модные дискотеки и вечеринки в ночных клубах раздают при выходе из метро?

Однако, что-то сразу ёкнуло и заставило пристальнее вчитаться в текст…

Во-первых, это название папиного телеканала…

Вернее, бывшего папиного телеканала, ведь папа там больше не работает.

А во-вторых, это громкое и звучное словосочетание – ПОСЛЕДНЯЯ ДЕВСТВЕННИЦА.

Мимо такого заголовка не проскочишь!

Вера перестала вслушиваться в латынь преподавателя и вся сосредоточилась на плакате.

Новое риэлити-шоу на канале "Норма Ти-Ви".

Рекордный рэйтинг в Англии, Дании и в Германии.

Хочешь заработать миллион долларов – приходи на наше риэлити-шоу!

"Последний комплекс" или "Последняя девственница".

Интрига шоу состоит в том, что три пары молодых людей будут жить в квартире, в которой будут установлены телекамеры.

Три девушки – заведомые, врачебно освидетельствованные девственницы (совершеннолетние).

И три парня.

Девушка, которая через три месяца выйдет из студии, сохранив невинность, получит миллион.

Парень, который соблазнит девушку, получит сто тысяч.

За двух девушек – двести, и за трех – триста тысяч.

Правила: никаких насилий, запугиваний, подавляющих волю психотропных средств, алкоголя и т.д. и т.п.

Для прохождения кастинга, чтобы попасть на программу "Риэлити шоу – Последняя девственница", присылайте свои резюме и фотографии на телеканал "Норма Ти-Ви".

Прием резюме до 30-го марта.

– Ну что, пойдешь миллиончик заработать? – свистящим шепотом спросила Милюкова.

– А ты? – переспросила Верочка.

– А я по условиям не подойду, – ответила Ира, – я от рудиментарной перепонки еще в девятом классе избавилась.

Препод все же шикнул в сторону их излишне активной задней парты;

– Мигунова с Милюковой, мало, что опаздываете на занятия, так еще и болтаете так громко, что мне здесь на кафедре слышно, выгоню!

Вера машинально подгребла флаер под конспект и демонстративно принялась переписывать что-то из латыни, начертанной мелом на доске.

Про шоу и про кастинг вспомнила, уже когда открыла конспект в метро.

Цветастый флаер лежал между страницами конспекта.

Иван Борщанский водил свою "сахарную маму" в Большой зал Консерватории.

В программе был пианист Петров с оркестром Питерской филармонии.

Ивану нравился патентованный комфорт Большого зала… Размеренный ритм прогулок по фойе, хрусталь люстр и благородное серебро органа, нарядные дамы, узнаваемые лица мужчин московского света и эта приятная уверенность, когда ты сидишь и слушаешь музыку, уверенность в том, что потом, вечером, когда в лимузине ты привезешь даму домой, там, в большой и уютной квартире, она подарит тебе такую же патентованную качественную ласку, как Большой зал Консерватории, который дарит слушателю музыку только самого высокого качества.

Без лажи и без туфты.

Если Моцарт, то это качественный Моцарт.

И если Чайковский. То это качественный Чайковский.

Иван рано почувтвовал вкус к дорогим вещам.