- Вы же работаете в компании, - мой голос дышал холодом. - Попросите программистов и они сделают вам десяток крокодильих печеней.

Светлана почувствовала смену моего настроения, одернула блузку и отодвинулась.

- В нашей игре невозможно прямое изменение законов. Движок нашей игры - очень мощная система искусственного интеллекта. Стартовые параметры игровой вселенной, её законы, были заданы в стадии создания. Вот так просто изменить их не могут даже администраторы. То есть никто не может создать из воздуха крокодилью печень. Её можно извлечь только из крокодила, - терпеливо объясняла она. - Но, во-первых, крокодил будет отличаться от предыдущего как сын от отца. У него может не оказаться печени. Просто не будет в списке полученных из него ингредиентов. Во-вторых, он обязательно появится в другой точке пространства, может даже очень далеко предыдущей. А в-третьих, никто не будет ловить крокодила и тащить его за десять километров, чтобы я вырезала из него печень. Это запрещено и карается увольнением.

- Хорошо, Светлана. Но я ничего не обещаю, потому что бросил вчера крокодила на пляже.

- Не бойтесь, добыча сутки принадлежит тому, кто убил монстра. После труп моба растащат падальщики. Или выпавшее добро подберут другие игроки. Обязательно оставьте для меня печень. - Она соблазнительно улыбнулась, - не пожалеете!

Это же надо так увлечься игрой, что быть готовой, кхм, на что угодно. Хотя кто знает, может, я действительно ей понравился? Вроде не урод. Размышляя так, поднялся на второй этаж. В холле на диванчиках сидели зевающие и потягивающиеся люди, в основном молодые парни. Похоже, они играли всю ночь и теперь собирались домой. Увидев меня, игроки оживились и повскакивали со своих мест.

- Постой, парень! - окликнули меня. Я помчался в игровой зал. Если не оторвусь, то обязательно растерзают. Вон как глаза горят. Просто потому, чтобы не досталось другому. Влетел в зал, едва не снеся техника, и бросился к ближайшему свободному кокону. Как запустить эту чертову машинку?! Топот в коридоре был совсем рядом, но я уже обнаружил на боку большую зеленую кнопку с надписью “Start”. Нажал и запрыгнул под закрывающуюся крышку. Ощущение полёта и невесомости воспринялись с облегчением. Свет ударил по глазам, мир взорвался красками, и оказалось, что я сижу на зелёном лугу. Там же, где вчера выходил из игры.

В Регоне было утро. Солнце здесь только всходило, румяня верхушки сосен на том берегу. Величественно текущая река исходила паром, словно её подогревали всю ночь. Я с удовольствием вдохнул чуть отдающий рыбой и тиной запах реки, смешанный с ароматом луговых трав, и зашагал к воде. Река манила, призывая окунуться, но мне хватило вчерашнего купания.

На берегу следов крокодила не оказалось. Только примятая трава и темные пятна крови доказывали, что он когда-то был. Взглянув по сторонам, у самой кромки полосы кустарника я заметил знакомую чуть сутулую худощавую фигуру. Ник-рыбак занял свой пост с самого утра.

- Как клёв? - спросил я, присаживаясь рядом со стариком.

- Тише, рыбу распугаешь! - прошипел он, не обращая ни на что внимания, кроме дергающегося поплавка. Тот раскачивался всё сильнее, прыгая вверх-вниз. Вдруг поплавок ушёл под воду. Рыбак выждал немного и резко дернул удочку вверх. Гибкое удилище выгнулось дугой, зазвенела леска. Старик чуть ослабил напор и боком потащил добычу к берегу. Удилище судорожно дергалось, показывая, что добыча немаленькая и сидит крепко.

- На сачок, - вдруг протянул обтянутый сеткой обруч на длинной ручке Ник-рыбак. - Я сейчас подведу рыбу к берегу, а ты подсунешь его. Когда скажу - поднимешь.

Я перехватил сачок за длинную ручку поудобнее и приготовился действовать.

Всё казалось простым до определённого момента. Старик подтянул добычу близко к берегу, а я осторожно подвёл сачок снизу.

- Давай! - крикнул старик. Я резко дернул сачок вверх. Здоровенная рыбина ходуном заходила в сетке, но из воды не поднялась. Прочная на вид сетка затрещала, а скользкая от частого употребления ручка попыталась вырваться из рук так. Ник-рыбак отшвырнул удилище и бросился на помощь. Вдвоём мы с трудом вытащили тяжеленную, килограмм под семьдесят рыбину. Нижняя челюсть, снабжённая острыми сантиметровыми зубами, угрожающе торчала вперёд. Крупная чешуя отливала благородным золотом, хвост и плавники алели маковыми лепестками. Этакий карась-переросток, только хищного вида и самую малость зубатый. Красавец!

- Краснохвостый иглозуб! Я такого крупного никогда не ловил - всегда срывался и уходил. Смотри-ка, в нижней губе несколько моих крючков торчит. Вот это он огромный! Рекорд! - Ник-рыбак прыгал вокруг иглозуба, как ребёнок вокруг рождественской ёлки. А я стоял в стороне, улыбался и завидовал - как мало нужно людям для счастья. Наконец старик закончил любоваться добычей и заметил меня.

- Здорово, Рапан, - горячо пожал руку он. - А я думаю, кто это пришёл помогать? Обычно вся молодёжь сразу в леса бежит, а пожилых здесь пока немного. Вот и ловлю в одиночку.

Окончательно придя в себя, Ник-Рыбак нахмурил брови и спросил:

- А куда это ты вчера делся?

- Так это вы вчера сбежали, - насмешливо улыбнулся я. - Вылез из реки, смотрю - нет никого. А тушу мне одному на берег не вытащить. Думаю, черт с ними, пусть подавятся этим крокодилом, и вышел в реал.

- Дурак ты, Рапан. Молодой, поэтому и дурак. Я ведь за помощью побежал, чтобы народ привести. Даже внука из рейда выдернул. Вдвоём ведь точно бы не справились. А ты на меня такое подумал… - осуждающе покачал головой старик. Я покраснел от стыда, каюсь, вчера мелькнула такая мысль. - Ладно, Шутник тебе судья. В общем, пришли мы всем миром на берег, вытащили крокодила из воды и разделали прямо на лугу. Ну, я поблагодарил всех, как сумел. Мужики предлагали, чтобы всё себе забрал, но я так не могу. Так вот, пришли мы с внуком вчера в лагерь с добычей, и тут такое началось! Кто только не просил продать добычу, - старик схватился за сердце и покачал головой, показывая высшую степень изумления. - Отбились мы кое-как от желающих и оставили добычу на сохранение в палатке начальника лагеря. А с утра на рыбалку пришлось по болотам красться, потому что ждали меня на выходе из лагеря. Видит Бог, хуже бабки моей покойной достали, пришлось сыну сообщение послать и пожаловаться, а то и на реке покоя бы не дали. Помоги-ка добычу в мешок положить.

- Как помочь? - застыл я, оторопело глядя то на лежащий на земле мешок с небольшой горловиной, то на почти двухметровую рыбину, которая и в сачок непонятно как поместилась.

- Горе мне с новичками! - возвёл глаза к небу Ник-рыбак. - Просто бери и тащи, она сама влезет.

Я схватил неподъёмную рыбину за широкий плавник и потащил к мешку. По золотистому телу иглозуба всё ещё пробегала судорога, сильная рыба трудно умирала. Я сделал вместе с рыбиной неуверенный шаг и чуть не завалился на скользкой от рыбьей слизи траве.

- Каши мало ел, сынок? - участливо спросил старик.

“Нильский крокодил тебе сынок!” - прошипел я про себя, на чистом упрямстве подтаскивая неподъёмную рыбину к мешку. Странно, до того, как я отвлёкся, чтобы поставить ногу на свободный от слизи участок травы, мешок вроде бы лежал ближе. Пыхтя и напрягая жилы, я подтаскивал рыбу к мешку, но тут… Иглозуб внезапно ожил, вырвался из рук и запрыгал по поляне, нахлестывая меня хвостом. Коварным ударом кончика плавника дьявольская рыбина умудрилась попасть по самому дорогому, что есть у мужчины. Я с воем сложился пополам. Ну почему не надел входящий в комплект доспеха специальный бандаж для этого самого дорого?! С трудом отползя из зоны поражения хвоста иглозуба, я увидел почему-то красное лицо Ника-рыбака. Одной рукой он прикрывал рот, другой протягивал деревянную киянку. Я должен добить рыбу? А почему ты раньше не дал эту штуку, старый хрен?! Попытавшись испепелить взглядом бестолкового старика, я молча поднялся и, крепко сжав в руках деревянное оружие, пошёл на иглозуба. Рыбина вовсю кувыркалась на лугу и постепенно приближалась к реке. Дать уйти с таким трудом пойманной добыче я не мог. Где-то в груди разгорался боевой задор. Ох, буду сегодня готовить уху из кого-то! С диким криком я ринулся в атаку и тут же отлетел, получив оглушительно звонкий шлепок по голове. Выплюнув чешуйки, рванул на буйную тварь. Ловко уклонившись от хвоста, со всей силы приложил иглозуба киянкой между глаз. Рыба замерла, выпучила глаза и испустила дух, напоследок приложив меня хвостом по мягкому месту.