Летом 1901 года Владимир Жаботинский вернулся в Одессу и продолжил свою работу в «Одесских новостях». Его фельетоны пользовались неизменным успехом у читателей. В 1902 году молодой публицист был арестован, но вскоре отпущен в связи с отсутствием криминала, а в его итальянских статьях не нашли «посягательств на достоинство государства».
В начале 1903 года в связи с угрозой погрома в Одессе Владимир Жаботинский вместе с Меиром Дизенгофом выступил с инициативой создания отряда еврейской самообороны. Он активно участвовал в сборе средств для закупки оружия, а затем отправился в Кишинев – «город резни» – раздавать одежду пострадавшим. До глубины души юноша был потрясен зрелищем кишиневских зверств. Между развалинами разрушенной во время погрома синагоги Владимир нашел клочок пергамента одной из разорванных книг Торы. На нем можно было разобрать лишь несколько слов «…в чужой земле…» («Я стал пришельцем в чужой земле», Исход 2:22). Он посчитал это знаком свыше.
С этого времени произошел решающий перелом в жизни Жаботинского: он стал сионистом. Как свидетельствовал сам Владимир Евгеньевич, с момента, когда его мировоззрение определилось, он начал ощущать себя «получужаком» в России и стал безразличен к ее судьбе. Много лет спустя, перед самой смертью, он писал: «Зная половину Пушкина наизусть, я готов отдать всю модернистскую русскую поэзию лишь за 7 букв квадратного еврейского шрифта». Знаменитый сионист нисколько не преувеличивал, он просто выражал свои сокровенные мысли. Но совсем иначе Владимир Жаботинский относился к родному городу. Он любил Одессу нежной любовью, «что вовек не проходила и не пройдет». «Жемчужине Черного моря» посвящены его рассказы и повести. Город стал полноправным героем его автобиографического романа «Пятеро».
Сионизм Жаботинского основывался на «чуждости» евреев всем странам, в которых они жили в диаспоре, и единственным решением, вытекающим из этого положения, стал бы новый, объединяющий всех «Исход». В 1903 году Владимир Евгеньевич стал делегатом Сионистского конгресса, который был для него овеян личностью Герцля, излучавшей царственное величие, веру в идею и чувство избранности. Для молодого сиониста Герцль стал воплощением «человека-князя». К сожалению, Жаботинский не разделял мнения большинства делегатов, которые были склонны продолжать традицию палестинофильства, ограниченную «днем малых дел», созданием поселений в Эрец-Исраэль. Он выступал с идеей формирования «нового национального движения еврейского типа», способного вести наступательную войну против самого галута и всего, что он олицетворяет.
Десятилетие до Первой мировой войны стало наиболее плодотворным для Владимира Жаботинского. Еврейское общество России считало его своим «баловнем». Популярность ставшего широко известным сиониста была необычайной. Его публицистический дар достиг в этот период наивысшего расцвета. Ни одна из его статей, напечатанная в эти годы в общероссийской и еврейской прессе, не оставалась без внимания. Залы, в которых выступал блестящий оратор, всегда были забиты до отказа. Владимир Жаботинский очень много путешествовал. В эти годы он объездил Литву, Волынь, Подолье, Киев, где выступал в поддержку сионистского движения. Знаменитого сиониста дважды арестовывали за активную деятельность и участие в первых революционных митингах. Блестящий пропагандист, Жаботинский привлек в ряды сионистского движения тысячи юношей и девушек, увидевших в нем свой идеал. В 1905 году он участвовал в создании Союза, поставившего перед собой цель бороться за равноправие евреев в России. А в ноябре 1906 года он стал одним из докладчиков на Гельсингфорсской Всероссийской конференции сионистов, на которой была принята программа борьбы за равноправие и национальное возрождение еврейства.
В 1907 году Владимир Жаботинский женился на Иоанне Гальпериной, с которой познакомился в 15 лет на одном из вечеров, устроенных товарищами по гимназии. Анне тогда не исполнилось и 10 лет, и она весело смеялась, глядя на важного подростка с негритянской внешностью под густой шапкой курчавых волос. В 1900 году на одной из дружеских вечеринок Володя подарил своей избраннице золотую монету и в присутствии своих друзей и родителей девушки произнес: «Теперь ты посвящена мне этой монетой согласно вере Моисея и Израиля…» По еврейским законам это был настоящий, официальный брак, и отец Анны (Иоанны), покачав головой, с полной серьезностью предупредил дочь, что ей следует «потребовать развода, если она захочет вступить в другой, более солидный брак». Но лишь в 1907 году состоялся официальный (церковный) брак в присутствии родных. На долгие годы Иоанна Жаботинская стала мужу верной спутницей, советчицей и помощницей на тернистом пути еврейского и сионистского лидера. В честь нее любящий муж написал мадригал, в котором были такие строки: «Вся жизнь моя – цикл стихов, и в них царишь лишь ты одна». В 1910 году в Одессе у счастливых супругов родился единственный сын – Эри-Теодор Жаботинский.
До начала Первой мировой войны лидер сионистского движения занимался в основном журналистикой и писательской деятельностью. Владимир Жаботинский стал одним из руководителей сионистской газеты «Рассвет» в России, хотя успешно сотрудничал и в популярной русской прессе. Он блестяще перевел на русский язык стихи знаменитого еврейского поэта Бялика, которые высоко оценил Максим Горький. Многие из русских писателей сожалели, что сионизм «похитил» Жаботинского у литературы. Но для Зеева Ионова важнее было, чтобы иврит занял равное место среди других языков мира. Знаменитый писатель приложил немало усилий для введения иврита в качестве языка преподавания в еврейских школах на территории России, работал над идеей создания еврейского университета в Эрец-Исраэль.
С началом Первой мировой войны Владимир Жаботинский в качестве корреспондента газеты «Русские ведомости» отправился в Западную Европу, побывал в Швеции, Англии, Бельгии и Франции. 30 октября 1914 года Турция вступила в войну на стороне Германии. Владимир Жаботинский оценил ситуацию и понял: падение Турецкой империи откроет перед еврейским народом совершенно новые возможности. Он последовательно отстаивал идею о том, что сионисты должны стать соперниками Великобритании, чтобы в борьбе освободить Эрец-Исраэль от турецкого господства. Жаботинский воскресил идею еврейской военной силы. Но многие лидеры сионистского движения выступили с резкой критикой. Травля Зеева Ионова закончилась отлучением его от сионистского общества. Летом 1915 года Жаботинский последний раз посетил родной город, который встретил его с неприязнью. Поддержку Владимир Евгеньевич получил только от матери: «Если ты уверен, что ты прав, не сдавайся!» Этими напутственными словами Жаботинский гордился до конца жизни.
Несмотря на то что жизнь Владимира Жаботинского и его близких превратилась в кошмар, этот мужественный человек разработал принцип «науки терпения»: «Поражение – не поражение; “нет” – не ответ; обожди – и начни сызнова».
В августе 1917 года судьба улыбнулась известному сионисту – английское правительство дало согласие на создание еврейского легиона. Был сформирован 38-й полк «королевских стрелков» ив 1918 году отправлен на фронт. Владимир Жаботинский записался в него рядовым, дослужился вначале до младшего офицера, а затем и до старшего. Позднее он провел несколько дней в Тель-Авиве, помогая сформировать новый батальон, который должен был состоять из молодых евреев Эрец-Исраэль. Дальновидный политик, Жаботинский предвидел нападение палестинских арабов на еврейские поселения и стремился сохранить еврейский легион в боевой готовности. Но все усилия оказались напрасными: англичане распустили его солдат по домам.
В 1920 году во время праздника Песах Палестину захлестнула волна нападений арабов на евреев. В. Жаботинский выступил с воззванием к еврейскому народу. На его пламенный призыв откликнулось около 800 молодых людей. Англичане жестоко подавили деятельность отряда Жаботинского, в результате чего он сам и 19 его бойцов оказались под арестом и предстали перед британским военным судом. Жаботинский как организатор был приговорен к 15 годам лишения свободы и каторжных работ. Сам Зеев Ионов со стоическим спокойствием выслушал приговор и в своем последнем слове призвал еврейскую молодежь извлечь из этого урок: каждое национально-освободительное движение неотвратимо идет дорогой тюрем. Но в тюрьме Жаботинский провел всего три месяца: под нажимом мировой общественности английские власти были вынуждены освободить опального политика. В 1921–1923 годах Зеев Ионов тщетно борется за предотвращение упадка сионистского движения, болезненно осознавая провалы в его деятельности. Никого не обвиняя, Жаботинский решил полностью оставить политическое поприще и пытался найти другие средства к существованию.