Через какое-то время она услышала шаги и попыталась распластаться ещё сильней. Ботинки Гарта переступили с ноги на ногу.

— Риф?

— Селвин?

— Удивлён?

— Безмерно. Или ты не в курсе?

— Конечно в курсе, идиот. Я же шёл с поднятыми руками. Господи, Гарт, какая вожжа тебе под хвост попала?

— Это моё личное дело. А ты мне лучше коротенько так объясни, с чего ради ТЫ нарушил приказ?

— Это моё личное дело. Скажем так, Рон Гир отправляет меня в отставку с понедельника. Объявлено мне было об этом сегодня.

— Сегодня суббота.

— Наплевать. Если кто-то из наших и арестует тебя, то это буду не я. Мне нет дела до твоих тёрок с Гиром. Валяй, скрывайся, что хочешь делай. А я посмотрю, как тебя будут ловить. Гир заигрался, Риф, уж тебе ли не знать.

— Слушай, Сел... Лежать! — рявкнул вдруг Рифус на пошевелившуюся девушку. Селвин хмыкнул.

— Правильно, тренируй. Всё равно когда-нибудь начнётся пальба.

— Сел, что тебя заставило нарушить приказ? Отставка? Это не повод.

— Ты безнадёжный романтик, раз и навсегда преданный конторе. Машина имени Рона Гира. Ну ты и задал ему перцу, надо сказать, старик весь багровый приехал. Но это лирика. Тебе шьют минимум пять статей, а меня выдворяют за, цитирую, «неуставные отношения».

— Меня это не касается.

— Само собой. Но если дать в зубы зарвавшемуся юнцу, который и года не прослужил, а уже начал позволять себе, это «неуставные отношения», то я пас. Пусть Гир делает, что хочет.

— М-да, каюк отделу... И что ты собираешься предпринять?

— Искать тебя, разумеется. Сидеть в засаде около дома Рены Кинтер, пока не отзовут. Увы, ты там так и не появился.

Рифус Гарт замолчал. Ноги в ботинках снова переступили.

— Что ж, Сел, спасибо. Не ожидал.

— Обломай Рону Гиру зубы, — хохотнул невидимый Селвин, и шаги начали удаляться.

— Всё, вставай, — Рифус Гарт потеребил Алби за плечо, — мы с тобой везунчики, что не дай бог. Я такого фарта за всю жизнь встречал раза три, и все во Внешнем мире. Селвин, конечно, сам неисправимый идеалист, раз решил вставить Гиру палки в колёса, но меня его трепетная душевная организация не колышет. Зато теперь можно со спокойной душой перекантоваться у этой твоей Рены. Давай, вставай, что ты как в замедленной съёмке двигаешься? В лаборатории своей тоже улиткой ползаешь? Пошли, тут осталось-то. Раз Селвин меня разглядел, хоть и в бинокль. Да вставай ты уже, чучело!

Алби поднялась, попутно оцарапав ладонь об острый камешек. «Я один большой синяк...» Рифус Гарт смотрел и впервые улыбался.

— Лицо попроще сделай. Мой тебе совет, дорогуша, — он подошёл поближе, и Алби непроизвольно сделала шаг назад, — цени каждый момент своей такой хрупкой жизни. Потому что будущее наше не просто в тумане, а чуть ли не во мгле Внешнего мира. Радуйся, что жива. Потому что такие как вы не умеют ценить жизнь в принципе.

Рена Кинтер, худощавая седоволосая женщина с идеально прямой осанкой и лучиками морщин вокруг глаз, смотрела дневной выпуск новостей, как затрещал дверной звонок. «Алби или Кит. Не забывают старую перечницу, молодцы ребята...» Она открыла дверь и замерла.

На пороге стояла Алби, вся в пыли, с исцарапанным лицом и руками и с глазами, в которых отражалась даже не боль, а нечто более тёмное, глубинное, выворачивающее наизнанку. Она исхудала, хотя всегда была тростинкой, в светлых волосах запутались сухие травинки. Рядом с ней стоял мужчина с чересчур резкими чертами лица, тёмными волосами и недобрым взглядом. Вид у него был тоже потрёпанный, будто они оба скатились с какого-нибудь косогора.

— Алби... Девочка моя... что случилось?

— Госпожа Кинтер, мы можем войти? — осведомился мужчина. Рена перевела на него взгляд.

— Простите, а вы кто?

— Это мой знакомый, — тихо сказала Алби, — Рена, мы можем у тебя переночевать?

— Твой знакомый? Я его не знаю. И мне он не нравится.

— Госпожа Кинтер, я не червонец, чтобы всем нравиться. Но пожалуйста, впустите нас с Алби. Ей необходимо умыться, поесть и отдохнуть, не говоря уже о том, чтобы обработать все царапины. Она очень устала.

Рена в каком-то оцепенении подвинулась, и мужчина за руку втащил Алби в дом.

— Алби... Ты можешь мне сказать, что случилось? Почему ты вся в ссадинах?

— Я оступилась и скатилась с холма к бухте, — Алби отвечала всё так же тихо, — вот и исцарапалась вся об эти колючки.

Рена недоверчиво переводила взгляд с девушки на мужчину, пока тот не хмыкнул.

— Хоть аптечку принесите.

— А вас, молодой человек, я вообще не знаю и впервые вижу...

— Рена, — вдруг взвизгнула Алби так, что даже у Рифуса заложило уши, — ты можешь сделать то, что он говорит?!

Старая женщина изумлённо посмотрела на неё.

— Алби...

Рифусу всё это надоело, он оттёр Рену плечом, прошёл внутрь и через несколько секунд вернулся с небольшой коробкой. Пожилая лаборантка даже возмущённо охнуть не успела.

— Иди сядь на стул. Волосы с лица убери. — Он достал антисептик. — Да у тебя не порезы, а ерунда. Руки вытяни. Ну вот. Остальное сама в душе обработаешь.

Алби молча кивала, а потом неожиданно произнесла:

— А твой порез? Он же гораздо глубже.

Рену охватили самые чудовищные подозрения, и когда хмурый человек со стеклянными глазами закатал рукав, она медленно села на стул. Рука мужчины была перевязана красным галстуком.

— Алби... Как это понимать? Ты...

— Госпожа Кинтер, — устало ответил за Алби «красногалстучник», — во многих знаниях многие печали. Нам надо пересидеть здесь одну ночь, не больше. Оставаться у вас дольше значит подвергнуть всех троих неоправданному риску. Я знаю, о чём говорю. Пожалуйста, дайте девушке что-нибудь поесть. Я не голоден.

Рена молча встала и, не глядя на Алби, шаркая и как-то даже слегка потеряв в росте, направилась к кухонному шкафу. Из неё будто откачали все силы.

— Алби... что ты будешь есть? — ровным голосом осведомилась она.

— Что-нибудь... съедобное.

— Есть жареная рыба.

— Это хорошо, — встал Рифус, закончив перевязывать свой порез. Крови, как заметила Алби, почти не было. — подогрейте ей хоть рыбу, хоть чёрта лысого, а ты, радость моя, вали в ванную. Аптечку захвати. Ты сейчас пыльнее всех архивов бригады.

Алби стояла под пьяняще-горячими струями и с наслаждением смывала с себя всю грязь, пыль и пот последних дней. И кровь. Ах, как она раньше не ценила эти маленькие радости... И она поест! Настоящую еду, а не эту тюремную болтанку. Боже, она самый счастливый человек на земле. Рифус был прав, говоря, что Алби и ей подобные не ценят жизнь. Она и не ценила, считая все блага цивилизации само собой разумеющимся делом. Глупая маленькая лаборантка. Тут её мысли перескочили на Рену. Старая женщина, ставшая для Алби практически второй матерью, испытала настоящий шок, когда увидела руку Гарта. Ах, Рена, Рена... Она, Алби, будет врать как сивый мерин, бедная старушка не заслуживает этой злой участи: знать всю правду. Про Кита, про профессора, про... про этот трижды проклятый проект, приведший к Алби Рифуса Гарта. Нет, она ничего Рене не скажет. А Рифус, кажется, если бы мог, вообще молчал бы всё это время.

Рена молча сидела, стараясь не смотреть на Гарта. Тот бросил на женщину скучающий взгляд.

— Можете обращаться ко мне «лейтенант». Имя моё вам знать незачем, а если всё пойдёт наперекосяк, вы и так его узнаете. Переночуем мы в вашем подвальчике, я там даже нашёл матрас. Я привык к разным условиям, в том числе и весьма спартанским, Алби, в принципе, уже тоже.

— Вы, молодой человек, не у себя дома и тем более не у себя в конторе. — поджала губы Рена Кинтер. — Ваш галстук на меня не производит ни малейшего впечатления. Спите хоть на голом полу, а Алби я положу на втором этаже.

— Она будет спать со мной, и это не обсуждается, — отчеканил Гарт, — мы вас не побеспокоим.

— Ах вот оно что, — тихо произнесла Рена и прикрыла глаза, — вот оно что...

— Вода стихла. Положите Алби рыбу и не мучайте расспросами. Ей сейчас не до вашего любопытства.