— Думаю, вам излишне напоминать, что мы должны безотлагательно и очень жестко разобраться с этим фактом преступной халатности, проявленной вашим сотрудником при аресте комбрига Ласточкина, — Николаев говорил медленно, угрожающе четко выговаривая каждое слово.

— Разрешите, товарищ комиссар. Климов толковый и грамотный сотрудник, принципиальный коммунист. Конечно, он допустил непростительную ошибку, но преступную халатность я исключаю, — Федор Ильич решил, елико возможно, отстаивать подчиненного.

— Что вы там несете, Свиридов? Ласточкин за-стре-лил-ся! На глазах у ваших оперативников застрелился. Как это прикажете понимать? Вы представляете, какой этот комбриг обладал информацией? Какие он мог дать показания на еще оставшихся на свободе замаскированных врагов народа? А сейчас, по вине вашего Климова, мы имеем в наличии хрен да пару луковиц, — в голосе комиссара появились металлические нотки.

— Товарищ комиссар, он двое суток без отдыха работал на подготовке и обеспечении парада и демонстрации, а вчера вместо выходного его поставили старшим опергруппы. Я был против, но у Малашенко заболел старший, и Климова поставили на замену, — не уступал Свиридов.

— Отставить дискуссию, капитан. Послезавтра ваше заключение по расследованию этого… безобразия должно лежать у меня на столе. Все.

— Слушаюсь.

— У вас еще что-то?

— Так точно. Судя по всему, товарищ комиссар, мы получили конец нити, которая может привести к немецкому агенту в Москве…

Выслушав доклад капитана, Николаев побарабанил пальцами по столу. Злая маска на его лице сменилась выражением неподдельной заинтересованности услышанным.

— Интересно. Ну и что вы намерены предпринять?

— С утра выставим наблюдение на почтамте. Далее предполагаю вместе с Прохоровым допросить Риммера в больнице. На основании полученной информации можно будет планировать дальнейшие действия. На первоначальном этапе думаю плотно подключить Климова.

Николаев встал, размял поясницу, прошелся по кабинету:

— Ну, Климова ладно, а этого милицейского парня-то чего с собой таскать? Он свое дело сделал, обстоятельства в рапорте изложил — спасибо, до свидания. В крайнем случае, если понадобится, всегда в Москву можно дернуть. Да, надо будет ему благодарность какую-то организовать, отличился все-таки.

— Товарищ комиссар, извините, не доложил. Парень этот, Николай Прохоров, — бывший наш боевой товарищ, сотрудник контрразведки, старший лейтенант.

— Не понял, что значит бывший? — комиссар опять насторожился.

— Года полтора назад он уволился из центрального аппарата по болезни, уехал из Москвы в деревню, оклемался малость, а через полгода его дядя, замначальника областного управления милиции, уговорил в угрозыск на транспорте пойти. Вот с нового года работает заместителем начальника отделения розыска. Считаю необходимым привлечь его к разработке.

— Ну, не знаю. Необходимо разрешение замнаркома.

— Завтра подробный рапорт будет у вас на столе, товарищ комиссар.

— Ладно. Третьего с утра свяжитесь с местным управлением НКВД, наведите справки. Если что-то не так, немедленно домой. Как, вы говорите, его зовут? Или подождите. Вот бумага, — комиссар подал листок. — Имя, фамилия, отчество, где и кем работает.

Свиридов записал данные товарища и передал хозяину кабинета.

— Спасибо, свободны, — Николаев опустил взгляд на бумагу. Свиридов вышел из кабинета. Николаев поднял голову и нажал кнопку звонка. В кабинет вошел секретарь в форме лейтенанта госбезопасности. Николаев подал ему листок и привычно, по-военному, поставил задачу:

— Свяжитесь с областным управлением и наведите справки по этому человеку. Полученную информацию доложить немедленно, бумагу вернуть.

В четыре утра в кабинете Свиридова совещались те, кого он обозначил «активными штыками» в разговоре с Прохоровым. Занимался новый день второго мая. Вчерашний официоз наложил отпечаток и на внешний вид контрразведчиков. Лейтенант Никитин, младший лейтенант Михалков, сержант Глухов были в штатском, а капитан, назначенный вчера дежурным по отделу, и сержант Беспалый, его верный оруженосец, как шутили промеж себя сотрудники, были одеты по всей форме. Чекисты расселись за приставным столом, ближе всех к столу начальника устроился Беспалый со спецблокнотом для ведения протокола совещания. Позавчерашний выпускник спецшколы НКВД, Беспалый наряду с оперативной работой неофициально выполнял при начальнике отделения секретарские функции: оформлял документацию подразделения, следил за сроками отчетности, контролировал режим секретности, короче делал всю необходимую бумажную работу. Причем эта последняя, похоже, нравилась ему гораздо больше основной. Не очень образованному молодому крестьянскому парню, испытывающему очевидные трудности даже на политзанятиях, импонировало, что начальник, опытный и заслуженный чекист со стажем, выбрал именно его для осуществления этой исключительно важной функции. И потому его служебное рвение на бумажном фронте било через край. Свиридов уже подумывал передать его куда-нибудь в секретариат, но кадровый дефицит заставлял его мириться с существующим положением. В самом начале оперативного совещания он предупредил сержанта, что сегодня протокол вести не надо, и, периодически бросая взгляд на парня, с сожалением отметил про себя, что тот даже как-то поскучнел.

Свиридов сделал многозначительную паузу, строго оглядел присутствующих и продолжил:

— То, что я вам сейчас рассказал, не должен знать никто, кроме сидящих здесь. Я уже вкратце доложил Николаеву, он наш руководитель и, естественно, должен быть в курсе происходящего. Подтвердим полученные данные проверочными мероприятиями, добудем дополнительные факты — будет доложено на самый верх. Из наших сотрудников будет подключен отсутствующий пока по известной причине Климов. Кстати, комиссар мне крепко за него выговаривал. Потребовал самого строгого наказания. Так что будем разбираться. Иван, когда, сказали, он освободится?

Заскучавший Беспалый встрепенулся, и лицо его приобрело важное выражение.

— Должен уже подойти, — выпалил он, глянув на часы.

— Ладно, пока оставим этот разговор, а сейчас — по сегодняшнему дню. Первое: необходимо договориться с «наружкой» и с момента открытия почтамта организовать выявление и установление того, кто получит телеграмму. Ответственный Никитин. Людей инструктировать предельно кратко — зафиксировать получателя, установить и ждать команды. Работать крайне осторожно — это может быть профессионал. Второе: пробить всех Львовых Борисов Семеновичей по Москве. Ответственный Михалков.

— А вдруг он из Подмосковья? — подал голос младший лейтенант. Свиридов поморщился.

— Начните с Москвы, — бросил он неожиданно резко и тут же пожалел об этом. Сказывалась усталость последних дней, но его люди тоже устали, а он как-никак руководитель. И продолжил уже другим тоном: — О появлении получателя доложить мне незамедлительно.

Никитин согласно кивнул.

— Имейте в виду: еще один человек будет принимать участие в разработке. Вернее сказать, с него вся эта история и началась, — капитан взглянул поочередно на Михалкова и Глухова. — Кое-кто с ним уже познакомился. Беспалый, с гостиницей, как я понял, проблем не было?

— Никак нет, товарищ капитан, — с достоинством доложил сержант. На лице Михалкова появилась гримаса недоумения.

— Но он вроде как из милиции? Вчера мы и без него бы обошлись, без всякой стрельбы тепленьким этого гостя взяли.

«Нет, все-таки раньше зайцы скромнее были. Да мне бы сейчас пару таких «милиционеров», они бы из вас, ребята, настоящих спецов сделали», — подумалось Свиридову. Но внутренне он опять завелся:

— Этот милиционер, к вашему сведению, вычислил подозреваемого без всякой оперативной информации, на ровном месте за несколько часов. Я уже проинформировал Николаева, очень надеюсь, что начальство даст добро на участие его в операции. Между прочим, это наш бывший сотрудник, опытный контрразведчик Прохоров Николай. О его интуиции в свое время легенды ходили. Вы-то с ним не знакомы, а вот Климов его хорошо знает. Днем мы едем в больницу, допросим раненого, и после этого обсудим дальнейший план операции. Собираемся у меня…