«Предупреждаю вас, —послание бандита звучало зловеще и вызвало у Кармело безмерную ярость, — что я собираюсь похитить вашего сына. Вы никогда больше не увидите его, если не заплатите мне один миллион долларов США».

Уставившись в машинописный текст записки, он вдруг вспомнил, как когда-то был похищен его младший брат Адриано. Это случилось не в Америке, и с тех пор прошло уже немало лет. Его родители тогда чуть было не лишились рассудка. Когда на свет появился Робертино, в душе Кармело зародился страх за судьбу ребенка: он боялся, что, как и Адриано, его сын тоже станет жертвой злого рока. Но с годами этот страх развеялся. И вот...

Пока он говорил, Мэри напряженно слушала его и все больше и больше бледнела. В аметистовой глубине ее потемневших голубых глаз заметались крохотные огоньки тревоги. Дрогнувшим голосом она спросила:

— Ты был в полиции?

— Там меня сразу попытались успокоить. — Он грустно ухмыльнулся. — Сказали, что это неудачная, грубая шутка. По мнению их главного начальника, если бы кто-то действительно собирался похитить Робертино, он или они ни за что не стали бы предупреждать меня; они просто украли бы его, а потом потребовали выкуп.

— Но ведь ты не поверил полицейским, не так ли?

— А разве ты поверила бы, окажись объектом подобных шуток твой Алекс?

— Я бы ни на секунду не выпускала его из поля зрения. — Мэри, казалось, была встревожена не на шутку. — Как ты думаешь, кто может угрожать тебе и почему?

В душе он был очень благодарен ей за искреннее сочувствие и поддержку. В такой трудный час ему было бы нелегко оставаться одному. Отвечая на ее вопрос, он с горечью сказал:

— Кто может мне угрожать, не знаю, даже не догадываюсь. — А после паузы добавил: — Я сообщил тебе о записке главным образом потому, что теперь ты должна будешь всегда и везде проявлять повышенную бдительность.

Беспокойство и страх по-прежнему омрачали лицо Мэри; тряхнув головой, она сказала:

— Я никогда не попадала в подобную ситуацию и не знаю, справлюсь ли с тем или с теми, кто...

— Понятно, что создавшаяся ситуация потребует от тебя максимальной сосредоточенности, — осторожно прервал ее Кармело, опасаясь, как бы она не испугалась и не вернулась в свой коттедж. — Я уверен, что это качество у тебя есть и ты сможешь присматривать за Робертино с такой же ответственностью, с какой ты заботишься о собственном сыне. Почему я решил, что ты идеально заменишь Бриджет? Потому что ты всегда остаешься преданной Алексу, всегда думаешь сначала о нем, а потом уже о себе. А сейчас эта решимость во мне окрепла еще более. К тому же мой сын уже обожает тебя, хотя вы знакомы всего несколько дней. Он готов беспрекословно слушаться тебя. Разумеется, я ничего не говорил ему о записке бандита и предпочитаю, чтобы и ты не посвящала его в это дело. Еще раньше я строго-настрого запретил ему вступать в какие-либо разговоры и тем более куда-то уходить или уезжать с чужими людьми. Тем не менее, Мэри, я прошу тебя быть постоянно начеку, когда рядом с тобой будут находиться наши мальчики.

По испуганному выражению ее лица он видел, что она боится не только за жизнь Алекса и Робертино, но и за свою тоже.

— Я верю в тебя, — сказал он ей спокойным и одновременно твердым голосом. — Не подведи меня.

— На меня ложится огромная ответственность, — прошептала она. — Я не уверена, что смогу справиться с этой ролью как следует. Да и найдутся ли во мне подобающие способности и умение?

Кармело вновь подался вперед и взял ее руки в свои.

— Будем надеяться, что эта записка с угрозой — действительно лишь грубая шутка, обыкновенный блеф, и все закончится благополучно, — мрачным тоном сказал он и, потянув Мэри за руки вверх, неожиданно обнял ее и нежно прижал к своей крепкой груди.

Она вздрогнула, а через секунду все ее тело уже трепетало и сладостно млело в объятиях мужчины. Все произошло в мгновение ока. И даже страшное известие о том, что жизни Робертино угрожает опасность, не смогло погасить или хотя бы сбить пламя чувственности, вспыхнувшее в ней от внезапного и тесного соприкосновения с телом Кармело. Мэри пришлось напрячь всю свою волю и сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться и усмирить разбуженные инстинкты.

Но вернувшееся к ней самообладание длилось недолго. Не прошло и минуты, как обе руки Кармело начали медленно сползать с ее плеч на спину, потом скользнули к талии, а когда коснулись ягодиц, осторожно обхватили их снизу и вдруг резко, властно прижали ее тело к твердому паху мужчины. В первую же секунду ее поразили размеры и жар его вздыбившегося мужского органа, а во вторую она была поражена его бесцеремонным поведением. Неужели он так сильно хочет меня даже в такую минуту, изумленно подумала про себя Мэри, а вслух с негодованием процедила сквозь зубы:

— Пусти меня! Если ты надеешься соединить в моем лице няню, телохранительницу и любовницу, то совершаешь глубокую ошибку.

— Но ведь ты хочешь меня, — низким, чувственным голосом пробормотал он. — Скажи, что я не прав.

Как она могла сказать это, если он с такой точностью разгадывал сигналы, которые ему посылало ее тело? И не только сегодня; вчера тоже.

— Ты из тех мужчин, с которыми многие женщины охотно лягут в постель, — признала Мэри. — И тебе, должно быть, известно об этом. Однако это не означает, что и я отношусь к таким женщинам. Я не торгую своим телом. Я дала себе клятву никогда больше не бросаться в омут страстей без разбору. Моим следующим партнером станет мужчина, за которого я буду готова выйти замуж.

— Великолепные замыслы, — с добродушной ухмылкой прокомментировал он ее тезис, — но ты уверена, что сможешь придерживаться их?

Иными словами, он спрашивал ее, будет ли она в состоянии игнорировать естественные потребности своего молодого организма? Будет ли она в состоянии игнорировать его, Кармело Аличени? Мэри напряглась и уперлась руками в грудь Кармело, пытаясь высвободиться из его объятий. Но у него были другие намерения.

Он ласково провел ладонью по ее волосам и нежно погладил щеку; потом приподнял двумя пальцами подбородок и повернул ее голову так, чтобы их взгляды встретились, при этом его умные темно-карие глаза, казалось, до мельчайших подробностей видели все, что творится в ее сердце, бурно оживавшем после долгой спячки. Тая от его ласк, опять теряя самообладание, Мэри сначала решила, что она должна скрыть свои эмоции, дать ему понять, что его прикосновения не смогли выбить ее из колеи. Однако, заглянув ему в глаза поглубже, она обнаружила в них ничем не прикрытую страсть, несдерживаемую чувственность и поняла, что уже не сможет противостоять ему и что ни о каком самообладании не может быть и речи.

Мэри не заметила, как все произошло, но в следующее мгновение она вновь оказалась в объятиях Кармело, и их губы слились в жарком, долгом поцелуе...

После его ухода она села в кресло и закрыла глаза. И что ее дернуло уступить ему? Не оттолкнув его сразу, как только он прикоснулся к ней, подставив ему губы для поцелуя, она тем самым дала Кармело повод для всякого рода домыслов в отношении себя. А все началось с этой устрашающей записки, которую он получил от какого-то мерзавца по почте. Пять минут они говорили о похитителях детей, на шестой минуте Кармело стал вдруг страстно тискать и прижимать ее к себе (а она, разумеется, невольно стала прижиматься к нему), а на седьмой они уже вовсю целовались. Но почему и как это случилось?

Его жаркие поцелуи мгновенно возбудили, взбудоражили всю ее, наполнили нектаром сладострастия каждую клеточку тела. Но он не останавливался и продолжал целовать ее, и чем дольше этот мужчина истязал ее поцелуями, тем больше ей хотелось, чтобы он не прекращал этого... В самом деле, разве она не хотела, чтобы он целовал ее еще и еще? Конечно же, хотела. Да еще как! До безумия...

Когда Мэри легла спать, ее губы все еще, казалось, горели от поцелуев Кармело, а все тело продолжало трепетать от его прикосновений. Она подумала было, что испытывает эти чувства потому, что изголодалась по мужчине — не конкретно по Кармело, а по мужчине вообще. Но прошла минута, другая, и ей стало ясно, что она ошиблась. С тех пор, как родился Алекс, ей довелось встречаться со многими мужчинами, но ни один из них не зажег в ней искру любви или хотя бы страсти.