ОПРАВДАНИЕ ЕКАТЕРИНЫ МЕДИЧИ

Недавно в архивах замка Шатонеф-ла-Форе среди бумаг монаха Франсуа Крозэ, приближенного Екатерины Медичи, библиотекарь обнаружил запись о визите Нострадамуса в королевский замок Шомон. Королева никогда ничего не предпринимала, не посоветовавшись с астрологами. Она верила им безоговорочно, тем более что предсказанное ей сбывалось с завидной точностью. Страх, поселившийся в душе с детских лет, – после картин, увиденных в «волшебном зеркале», уже никогда не отпускал ее и руководил всеми поступками. Желание выжить любой ценой и царствовать стало смыслом ее жизни. Усилиями романистов XIX и кинематографистов ХХ века Екатерина Медичи превращена в коварное и изощренное чудовище, в этакую «черную вдову», хотя существует множество исторических свидетельств, что в своих поступках она мало чем отличалась от любого другого монарха.

Трудно воссоздать объективный образ королевы-матери, пробираясь сквозь путаные воспоминания современников Медичи, абсолютно не совпадающие версии историков (кроме дат) и, конечно, трактовки событий многовековой давности со стороны служителей различных вероисповеданий. Как любой смертный, она была наделена положительными и отрицательными качествами характера, но в историю вошла как эгоистичная властолюбица, жестокая убийца, честолюбивая лицемерка, хитрая интриганка. Наверное, лучше всего 28-летнее царствование Екатерины Медичи отражено в эпитафии неизвестного автора, приведенной историком Л’Этуаль:

Здесь покоится королева – и дьявол, и ангел,

Достойная порицаний и похвал:

Она поддерживала государство – и оно пало;

Она заключила множество соглашений и устроила немало споров;

Она дала миру трех королей и пять гражданских войн,

Строила замки и разрушала города,

Приняла много хороших законов и плохих эдиктов.

Пожелай ей, Прохожий, Ада и Рая.

Казалось, Екатерине с детства была предначертана райская жизнь. Она была правнучкой Лоренцо Великолепного, оратора, художника, правителя, миротворца тогдашней Италии, которому удалось дать свое имя веку. Медичи правили флорентийской республикой как подлинные короли, и ее отец герцог Урбинский Лоренцо II, доводившийся племянником папе Льву X, пользовался во Флоренции почти абсолютной властью. Его союз с французской принцессой Мадленой де Ла Тур д’Овернь, графиней Булонской, из рода Бурбонов, считался одним из самых блестящих и к тому же счастливых. Но 13 апреля 1519 года герцогиня произвела на свет дочь Екатерину, а через две недели скончалась в родовой горячке. Следом за ней последовал в могилу и молодой отец. В возрасте двадцати двух дней от роду Екатерина уже была круглой сиротой. Знатное происхождение сделало хорошенькую, пухленькую крошку заложницей династических и государственных игр. Знаменитый поэт Ариосто написал о малютке-наследнице могущественного рода: «Лишь ветвь одну озеленит листва. Меж страхом и надеждой вдохновенной, кто знает, умертвит ее зима или воскреснет плод весной благословенной». Поначалу окруженная роскошью и заботой, Екатерина уже с 1525 года ощутила на себе угрозу интриг против семейства Медичи. Ее спокойное детство закончилось, когда папа Лев X, а затем и Климент VII стали рассматривать политически независимую Флоренцию как свою вотчину. Чтобы обезопасить жизнь Екатерины, ее фактически заточили в монастырской обители бенедиктинцев Мурате (или Замурованных). Монахини сочувственно относились к мягкой и приветливой девочке.

Когда 6 мая 1527 года Рим был взят войсками коннетабля де Бурбон, а папа Климент VII был пленен, граждане Флоренции решили воспользоваться случаем: 11 мая весь город восстал, решив навсегда избавиться от власти Медичи, старшую ветвь семейства которого теперь представляла только восьмилетняя Екатерина. Боясь будущих претензий на власть с ее стороны, вместо того чтобы изгнать наследницу, ее оставили в качестве заложницы, перемещая из одного монастыря в другой. Но даже в таких условиях Екатерина имела особый талант никого не задевать, не оскорблять и не ранить ничьего самолюбия. С детских лет она овладела искусством смирять свой и укрощать вражеский гнев словом, избегать неприятностей посредством неизменного спокойствия и осторожности, постигая тайну выживания среди политических страстей.

Первые воспоминания Екатерины были связаны с громом оружия, криками ярости и местью восставшей черни. А когда папа и император Священной Римской империи примирились друг с другом и участь Флоренции была предрешена, горожане решили выместить на беззащитном ребенке свою ненависть к Медичи. В осажденном городе юную герцогиню грозили то поместить в дом терпимости, чтобы у папы пропала охота подыскивать ей подходящую партию (некоторые историки уверенно заявляют, что ее все же отдали на усладу солдат, но тогда бы это исключило последовавший династический брак), то обнаженную выставить на крепостную стену под пули. Когда один из знатных горожан Салвестро Альдобрандини с тремя комиссарами явились, чтобы из обители Мурате перевезти ее к монахиням-доминиканкам Святой Лючии для пострига, они натолкнулись на сопротивление, но не со стороны Екатерины, а аббатисы и монахинь, которые были уверены, что их кроткую девочку ведут на смерть. И тогда наследница великого рода потрясла представителей республики, сказав: «Идите и сообщите моим хозяевам, что я стану монахиней и проведу всю свою жизнь в кругу этих достойных уважения женщин». Они не увидели ни страха, ни слез, а только невероятную грацию и умение сдерживать чувства.

В монастыре Святой Лючии она оставалась вплоть до капитуляции города 12 августа 1528 года. Затем была вызвана в Рим Климентом VII и два года жила в пышном Дамском дворце. Великолепие, созданное гением не одного поколения художников и архитекторов, сформировало ее утонченный художественный вкус, а богатейшая библиотека Ватикана развила интеллект. Екатерина никогда не забывала, чем была обязана монахиням из обители Замурованных, и, уже будучи королевой, поддерживала монастырь в знак глубокой благодарности и почтения. Не пыталась она мстить и потревожившему ее покой Альдобрандини. Екатерина помнила почтение, выказанное им, и однажды спасла его от смерти, а его сыну помогла вступить на папский трон под именем Климента VIII.

Екатерине было 11 лет, когда посол республики Венеции при папском дворе, Антонио Суриано, написал на родину: «Этот ребенок и в самом деле отличается удивительной живостью и восприимчивостью к окружающему». Но для Климента VII внучка представляла собой крупную козырную карту в политической игре. Живая, общительная, с яркими выразительными глазами, невысокая, худощавая, с красивыми миниатюрными ножками, из богатого и знатного рода, она стала самой заметной невестой Европы и хотя редко появлялась в свете, о ее красоте уже ходили легенды в светских кругах. Сама Медичи рано поняла, что ее чувства и желания никогда и ничего не будут значить: ее взаимная любовь к кузену Ипполиту нарушала «стройную систему» планов Климента VII. На ее руку и сердце претендовали герцоги Мантуи, Урбино, Милана, но победил французский король Франциск I, представив кандидатуру своего младшего сына Генриха, герцога Орлеанского. Жениху и невесте только исполнилось по 13 лет, и свадьбу отложили на год. Но контракт был тщательно разработан и подписан. Екатерина понимала, что ее желают повыгоднее продать, но не противилась сделке. Тяжелое детство научило ее холодному расчету, недоверию к окружающим и скрытности. Те, кто знал Екатерину уже в папском дворце, отмечали в ее взгляде острый ум и металлический холод.

Ученый и дипломат Альфред Реймонт, полномочный посол королевства Пруссии во Флоренции, посвятивший детству Екатерины Медичи целое сочинение, писал: «Она была еще совсем юной, когда покинула Италию, но тревоги ее семьи, бури, разразившиеся вокруг стен монастыря, в котором она нашла убежище, характер тех, кто был ее покровителем, не могли не оказать решающего влияния на неокрепшие дух и разум девочки».