Проведя в раздумьях несколько минут, Безымянный решил, что лучше всего будет перепрятать деньги и до поры до времени не говорить взрослым о своей находке. Теперь, когда первое удивление прошло, его залихорадило от открывающихся перспектив. Если он поступит в ученики без помощи Валиора, то совсем необязательно будет рассказывать, что он – приемыш, у которого нет имени, иначе, чего доброго, в его новой жизни к нему станут относиться точно так же, как и здесь.

Он назовется так, как пожелает, и никому не скажет правды о своем происхождении.

Перед глазами до сих пор стоял лорд Ирем, спрашивающий – "А почему твои родители не дали тебе человеческого имени?". Безымянный тяжело вздохнул. У Ирема-то уж наверняка имен и титулов не меньше, чем колец в кольчуге. Валиор однажды рассказал, что после Иллирийского сражения отличившихся прямо на поле боя посвящали в рыцари, не различая знатных и простолюдинов. Потому что в той войне решалось – не много ни мало – будет ли Империя владеть Каларией и Айришером, или же уступит их своим соседям с Запада, давно уже точившим зуб на эти земли. Валиор хвалился, что такого боя, как на Иллирийском поле, не бывало за последние три сотни лет. И самодовольно добавлял, что без поддержки лучников и щитоносцев рыцарская конница бы нипочем не одолела варварскую армию Нагорных королевств. Так что, в общем-то, неудивительно, что подвиги некоторых незнатных воинов в том сражении впечатлили даже старую имперскую аристократию, ревниво охранявшую свои права и привилегии во всякое другое время.

Может, и сейчас простолюдинам изредка случается добиться рыцарского звания, но такие случаи бывают очень, очень редко.

А может, все же стоит попытаться?…

"Даже не мечтай" – одернул себя Безымянный. – "Мало тебе того, что не погиб на болоте и нашел под камнем целое сокровище? А рыцарские шпоры – это уже слишком. Это все равно, что захотеть луну и солнце"

Но какой-то голос продолжал нашептывать ему, что он мог бы поступить в ученики, дождаться совершеннолетия, а когда ему исполнится пятнадцать, завербоваться в какой-нибудь отряд. Тогда он станет воином и – кто знает? – может быть, однажды совершит поступок, за который его посвятят в рыцари.

"В любом случае, сначала нужно выбрать себе имя, а потом уже раздумывать, что делать дальше" – рассудил приемыш, но, перебирая в голове все известные ему имена (большинство из которых, разумеется, принадлежало жителям деревни), не нашел ни одного, которое казалось бы ему подходящим.

Тем временем он успел сделать крюк по лесу, чтобы спрятать найденные деньги в одном из своих тайников. Правда, это было не особенно надежное место, да и мысли о разоренном Ленсом и Барлом дупле не давали приемышу покоя, но он успокоил себя тем, что прячет деньги ненадолго, а его недругам сейчас не до того, чтобы устраивать ему очередную пакость.

Затем он снова повернул к деревне, обогнув ее со стороны ворот, чтобы еще раз хоть одним глазком взглянуть на всадников. Но у ограды их не оказалось. Там были привязаны только их лошади, да еще торчал какой-то подросток, в котором Безымянный почти сразу признал Вали. Приемыш заметил, что вид у старшего братца недовольный и унылый, и направился к нему, решив узнать, в чем дело.

– А, это ты. Привет, – приемный брат махнул ему рукой и кисло улыбнулся.

– Что ты здесь делаешь? – спросил приемыш.

– Мне поручили сторожить коней, – пояснил Вали с отвращением. – Мало того, что нас никто не спрашивал, хотим ли мы ехать в Энмерии, так этот… – тут последовало выражение, явно позаимствованное из наиболее цветистых оборотов Валиора – еще и распоряжается нами, как своими слугами!

– Ты поедешь в крепость Четырех дубов? – не веря собственным ушам, воскликнул Безымянный.

– Ну разумеется, дурья твоя башка! Мне ведь уже исполнилось пятнадцать. Ты что, не слышал, как этот лорд Ирем говорил, что они рекрутируют всех неженатых юношей в деревне от пятнадцати до двадцати?

Безымянный понял, что впервые в жизни он по-настоящему завидует. В сравнении с этим зависть к Ленсу, который часто ездил к своим родственникам в Энмерри, казалась сущим пустяком. Приемыш был бы счастлив, окажись он сам на месте Вали. А вот Вали, судя по всему, отнюдь не чувствовал себя счастливым.

– Чтоб им пропасть, всем этим рыцарям! – заметил он. – Кто их просил прочесывать все Чернолесье, будто мало в Энмерри других земель! Представляешь, они не поленились делать такой крюк ради каких-то двух десятков человек. Двенадцать взяли из Горелой балки, и еще девятерых – у нас. Ну ничего, дорога длинная, еще посмотрим, сколько они довезут до лагеря! Лучше сбежать и стать бродягой, чем позволить продырявить себя стрелами. Пусть дураки машут мечами и гордятся, что сражаются за Императора. Мне на такие вещи наплевать.

– Да как ты можешь? – возмутился Безымянный. – Твой отец был на войне, а ты готов сбежать, как только выпадет возможность?

– Ха, отец! Ему за это платили неплохие деньги. Уж не думаешь ли ты, что он рисковал собственной шкурой из любви к Правителю?… Не беспокойся, я не собираюсь убегать от них, пока мы не окажемся в Энмерри. Во-первых, вблизи большого города гораздо проще затеряться, а я не такой дурак, чтобы сразу после побега попасть в лапы к стражникам или к тем же доминантам. Во-вторых, этот сэр Ирем – никакой не энмерриец, он приехал из Адели. Вдруг кого-нибудь из рекрутов возьмут в столицу? Тогда я увижу Площадь четырех дворцов, и Адельстан, и…

– И местную тюрьму, если не прекратишь болтать о своих планах, как сорока, – насмешливо заметил кто-то за спиной у Безымянного, причем Вали с нескрываемым ужасом уставился на говорившего поверх головы приемыша.

Безымянному не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что за его спиной стоит лорд Ирем.

– Чтобы я больше не слышал разговоров о побегах. А теперь пошел вон отсюда, – лениво приказал доминант, и Вали будто ветром сдуло. Ирем проводил его долгим насмешливым взглядом, и Безымянный подумал, что, кажется, его приемный брат легко отделался, но все равно не удержался и спросил:

– И что теперь с ним будет?

– Ничего, – слегка пожал плечами рыцарь. – Мне нужно только отвезти их в крепость, а учить всех этих бестолковых новобранцев уму-разуму придется командирам в Четырех дубах. Вы с ним друзья?

– Нет, это Вали, мой приемный брат… А почему нельзя брать в крепость только тех, кому действительно хотелось бы стать воином? – спросил приемыш, опасаясь в глубине души, что Ирем вслед за Валиором посоветует ему не лезть не в свое дело.

– Видишь ли, – медленно сказал сэр Ирем, – если бы Энмерри был владением какого-нибудь лорда, то он сам заботился бы о защите города и прилегающих земель. А пока задача содержания охранных крепостей лежит на императорском наместнике. И в этом деле он не может полагаться только на наемников, потому что принято считать, что они служат исключительно за деньги и нередко перепродают свои услуги, если кто-нибудь способен предложить им больше. Насколько это так на самом деле, вопрос спорный, но, как бы там ни было, кроме наемных лучников и мечников Энмерри формирует собственное ополчение из жителей окрестных городов и деревень. Понятно, мы не можем спрашивать каждого рекрута, чего он больше хочет – пахать землю или стать солдатом. Но в любом случае, это большая честь – защищать свою землю и своих близких в случае вторжения.

Никогда еще никто из взрослых не отвечал на его вопросы так серьезно и так обстоятельно, но в тот момент приемыш не задумался о том, с какой стати рыцарь вообще решил потратить время на подобный разговор.

– И почему мне еще нет пятнадцати! – вырвалось у Безымянного, которого последние слова задели за живое. – Тогда мне бы не пришлось здесь оставаться…

– Значит, ты бы предпочел поехать в крепость? – спросил рыцарь, с непонятным интересом глядя на него.

– Да! – не задумываясь, сказал приемыш, и у него внезапно перехватило дыхание от безумной, совершенно невозможной мысли. – А… вы не могли бы взять меня с собой?