Да, ему и правда часто помогали.

Если так подумать, то и Валиор, растивший столько лет чужого сына, был в каком-то смысле бескорыстным человеком…

Тьфу. Нет, это уже слишком. Крикс не мог припомнить случая, чтобы приемный отец сделал что-то, не рассчитывая получить какую-нибудь выгоду. Валиор и бескорыстие были несочетаемы, как мед и черный перец.

Но вот все остальные…

– Да, наверное, вы правы.

– Прав?… – переспросил Ашад, который отошел, чтобы поймать за повод Орша.

– Ну, насчет людей. Мне тоже часто помогали. Хотя один хороший человек сказал мне, что нельзя доверять незнакомцам. И лучше всего постараться узнать о ком-нибудь как можно больше, прежде чем решать, как себя с ним вести.

– И в этом твой хороший человек был совершенно прав, – кивнул мужчина. – Что касается меня, то мое имя – Рам Ашад, я лекарь и живу в столице. А то, что по происхождению я нагориец, ты уже и сам заметил. Это так же бросается в глаза, как то, что у тебя в роду были южане изЭнони. Я не стану спрашивать, зачем ты убежал из дома, но скажи, по крайней мере, как тебя зовут.

– К-карен, – произнес мальчик и скривился, словно разжевал головку чеснока. Возможно, дело было в том, что Рам Ашад, подсаживая его на коня, по неловкости задел больную ногу.

– Ну вот и познакомились. А теперь убери, будь добр, ногу со стремени, я тоже должен как-то сесть в седло.

В третий – и последний – день их путешествия, затянувшегося исключительно из-за того, что Рам Ашад не пожелал ехать по берегу Залива, а предпочел более длинный путь через лесистые холмы, тянувшиеся к западу от города, они остановились на привал у странного нагромождения камней, казавшихся то ли разрушенной от времени, то ли, наоборот, не доведенной до ума постройкой, выглядевшей еще более нелепо оттого, что рядом не было никаких других следов человеческого присутствия. Единственное, что смотрелось завершенным – это арка, образованная двумя массивными восьмиугольными колоннами. Среди остальных обломков эти ворота, ведущие в никуда, выглядели печально и почти торжественно. Крикс, прихрамывая, подошел поближе. Нога заживала хорошо, и с самого утра его так и тянуло постоянно проверять, насколько ему стало лучше. Рам Ашад относился к этим упражнениям неодобрительно, но не мешал ему, прекрасно понимая, что, начиная со следующего утра, его случайный подопечный так или иначе будет предоставлен сам себе. Разводя костер и выкладывая из дорожной сумки остатки провизии, которые нужно было как-то разделить на ужин и на завтрак, лекарь наблюдал за мальчиком и думал, что тот, все-таки, намерен делать, когда попадет в Адель?… Он как-то раз обмолвился о поступлении в ученики, а когда Рам Ашад указал ему – и совершенно справедливо – что для заключения контракта требуются деньги, и притом немалые, мальчишка промолчал, а на его лице опять мелькнула та же раздражающе-самодовольная улыбка. Впрочем, у него, должно быть, были деньги, потому что накануне он допытывался, не знает ли Ашад какой-нибудь недорогой и не особо людный постоялый двор.

Поужинали они быстро – и не только потому, что есть им было почти что нечего. Оба устали и хотели поскорее лечь, чтобы наутро, наконец, закончить свое путешествие.

Крикс по привычке пристроил котомку под голову и подтянул колени к груди. В спину тянуло холодом, а жаркий сухой воздух от костра не позволял придвинуться к огню поближе. Щурясь, мальчик лениво смотрел на оранжевые языки пламени и пляшущие на стволах деревьев тени.

Рам Ашад искоса посмотрел на своего юного попутчика. Когда они устраивались на привал, тот облазил все развалины, как будто вовсе не устал за весь прошедший день, но теперь взгляд у него был совершенно осовелый.

– Мы действительно будем в Адели завтра утром? – сонно спросил он.

– Да. Этот лес только отсюда кажется таким густым. За час доедем до опушки, а от нее рукой подать до городских ворот.

– Тогда почему мы здесь остановились?

– Все ворота запирают с вечера. И открывают только в самых крайних случаях. В ночное время въехать в город может только рыцарь Ордена или гонец со срочным донесением.

– А если…

– Спи уже, – негромко сказал шад, и, нащупав лежащий рядом плащ, укутал им мальчишку.

Он не был уверен, что его слова подействуют на Каренна, так как уже убедился, что тот может долго и дотошно расспрашивать о самых неожиданных вещах, но на сей раз его спутник все-таки притих. Наверное, усталость пересилила проснувшееся было любопытство.

…Укрытый чужим плащом, в который он при желании мог завернуться с головой, Крикс неожиданно для самого себя почувствовал что-то вроде ностальгии. Точно так же он спал дома, натянув до подбородка теплое, хоть и порядком полысевшее от старости волчье одеяло, и точно также сквозь опущенные веки видел свет от догорающего очага. Мысль, что Приозерное со всеми его обитателями осталось где-то очень далеко, не то чтобы впервые посетила его с памятного дня побега – просто до сих пор она еще ни разу не была такой отчетливой и острой.

Крикс подумал, что в их хижине сейчас, наверное, уже все спят. Они же вообще всегда ложились рано… Правда, Вали с Безымянным изредка устраивали шуточные перепалки в темноте, а Валиор ругался и обещал, что, если он услышит из-за занавески хоть еще один смешок, не поздоровится обоим. Но они довольно быстро научились различать по голосу, когда он в самом деле раздражен, а когда можно безнаказанно дурачиться и дальше.

Крикс тихо вздохнул и отвернулся от огня. За эти дни он иногда скучал по маме, но о расставании с другими членами семьи не то чтобы не сожалел – просто как-то не задумывался об этом.

А теперь вдруг оказалось, что их ему тоже будет не хватать.

"Зато без Каттинара, Ленса и Каренна я уж точно обойдусь" – сказал он себе в утешение, проваливаясь в сон.

…Это были странные развалины – чем-то похожие на Мелес, и одновременно – на столбы, которые он видел… дома, в Чернолесье?… Нет, не там. Но, одним словом, где-то уже видел. Даже, кажется, совсем недавно. Крикс бесцельно брел по древнему полуразрушенному городу, не задумываясь, как он вообще здесь оказался, и не удивляясь ни звенящей тишине, ни абсолютному отсутствию людей. Когда он обогнул торец какого-то полуразрушенного здания, его внезапно осенило, что это, наверное, Адель, и, значит, он попал как раз туда, куда хотел.

А потом он разглядел у обвалившейся колонны человека. Тот стоял к нему спиной, ссутулив плечи, неподвижный, как валявшиеся рядом камни. Выглядело это так, как будто он о чем-то глубоко задумался. Крикс остановился и окликнул незнакомца, понадеявшись, что тот расскажет ему, где они находятся.

Но тот даже не пошевелился.

Крикс подумал, что, наверное, стоявший у колонны человек просто не слышал, как его позвали, и, решительно приблизившись, окликнул его снова.

Сначала незнакомец чуть-чуть повернул голову на звук его шагов, а потом медленно, как будто нехотя, развернулся мальчику навстречу. За секунду до того, как они оказались с ним лицом к лицу, Криксу внезапно показалось, что сейчас произойдет что-то неотвратимое и жуткое – настолько жуткое, что от одного предчувствия уже хотелось закричать "Не надо!", или, на худой конец, зажмуриться. Но ни закрыть глаза, ни закричать он не успел.

Потому что в это самое мгновение стоявший у колонны повернулся к мальчику лицом, и оказалось, что лица у него не было. Только мутное, расплывшееся, темное пятно.

Крикс отшатнулся от него, захлебываясь криком.

Ему вдруг показалось, что он падает с огромной высоты. Воздух выходил из легких вместе с криком, и казалось, что к лицу прижаты чьи-то жесткие, холодные ладони, не позволяющие сделать новый вдох.

– А-аааааааа!

– Ааааа!