Безымянному почудилось, будто со стороны дороги кто-то закричал ему в ответ. Он мгновенно смолк, чтобы проверить эту догадку.

– Мы уже идем! Держись! – донеслось до Безымянного. Кричал мужчина.

Только тут приемыш сообразил, что, немного отойдя от дороги, его добровольные помощники окажутся в ловушке. Если они прибыли издалека, то могут и не знать об этом.

– Осторожно! Здесь болото! – завопил он, привставая на бревне. – Я не знаю, как сюда добраться! Здесь кругом трясина! Топь!

Откричавшись, он прислушался. В ответ не донеслось ни звука.

"Вдруг они решат уехать?" – ужаснулся Безымянный.

Несколько секунд он напряженно вслушивался в тишину, потом, не удержавшись, крикнул:

– Ээээй!

– Мы скоро будем, – крикнули в ответ. – Сколько ты еще сумеешь продержаться?…

– Сколько угодно! – отозвался Безымянный, не в силах скрыть радости в голосе.

Ему даже показалось, что он расслышал чей-то смешок в ответ на последнюю реплику, но это, разумеется, было игрой его воображения – с такого расстояния он мог бы услышать незнакомца, только если бы тому вдруг вздумалось расхохотаться в голос.

Через несколько минут он увидел вдалеке свет факелов, и сердце радостно заколотилось. Помощь была совсем рядом. Именно теперь ему совсем некстати вспомнились пересуды взрослых, обсуждавших появление в Энмерии заезжих работорговцев. Говорили, что отсюда они следуют во Внутренние земли, где даже имперскими законами до сих пор не удалось искоренить работорговлю, а в дороге по дешевке скупают у распорядителей каменоломни осужденных на каторжные работы и еще воруют у крестьян детей.

И если неожиданная помощь исходила от кого-то вроде них, то они увезут его с собой и где-нибудь за тридевять земель отсюда продадут какому-нибудь перекупщику.

Однако сильно испугаться этой мысли Безымянному не удалось, поскольку даже перспектива оказаться в рабстве была лучше, чем возможность насовсем остаться здесь.

"Нет, это определнно не работорговцы…" – рассудил приемыш, вглядываясь в темноту.

Людей, пришедших со стороны Старой дороги, было четверо. У них были с собой веревки, пара необычного вида топориков и факелы, при свете которых Безымянный смог кое-как разглядеть незнакомцев. Приемыш за всю свою жизнь ни разу не встречал работорговцев, но в его представлении они мало отличались купцов, изредка заглядывавших в Чернолесье. А пришедшие ему на помощь люди выглядели совершенно по-другому. Он еще не мог сказать, в чем заключается различие, но с первого взгляда мог сказать, что эти люди промышляют не торговлей.

Идущий впереди мужчина остановился на краю трясины, поднял факел и, прищурившись, взглянул на Безымянного. Приемыш, в свою очередь, не отрываясь смотрел на незнакомца. Зрелище и вправду было необычным. Выглядел мужчина так, как будто бы стоял не на зловеще проседающей болотной почве, а на пьедестале. Красноватый отблеск факела падал на растрепанные светлые волосы незнакомца, аккуратную короткую бородку и плечо, обтянутое коричневой дорожной курткой.

– Так, значит, это ты кричал, – сказал он, и Безымянный узнал голос человека, отвечавшего ему до этого, хотя теперь мужчина говорил, не повышая голоса. – Сейчас мы тебя вытащим, – пообещал он мальчику и обратился к своим спутникам – Подайте мне веревку.

Безымянный уже понял, что среди этих четырех мужчин его собеседник был главным, но он все равно немного удивился, с какой поспешностью они выполнили его распоряжение и принялись привязывать один конец веревки к невысокому кривому дереву, растущему неподалеку.

Тем временем светловолосый передал кому-то факел и снова повернулся к Безымянному.

– Лови, – предупредил он, прежде чем перебросить на бревно другой конец веревки.

Первые четыре раза Безымянный не поймал. Отчасти потому, что онемевшие от долгого сидения на дереве конечности почти не слушались, отчасти – потому что расстояние не позволяло незнакомцу забросить веревку достаточно далеко. Каждую неудачу тот сопровождал выразительными комментариями сквозь зубы, но было не похоже, что они выводят его из себя. Протащив веревку по воде, он как ни в чем ни бывало повторял свою попытку, и на пятый раз приемыш наконец схватил намокший, измочаленный конец.

– Привязывай, – распорядился незнакомец. – И постарайся затянуть покрепче…

Мальчик так и сделал. На всякий случай он обмотал веревку вокруг ствола несколько раз, и, нагнувшись над бревном, завязал несколько хитрых узлов, которым его научил брат Вали. Веревка натянулась, и мужчина, проверив ее прочность, остался доволен результатом.

Безымянный даже не успел подумать, что теперь он мог бы попытаться добраться до берега, как его помощник сам направился к нему, провалившись сперва по колено, а после – по пояс.

– Посветите мне! – бросил он через плечо оставшимся на берегу.

– Может, вам помочь, сэр Ирем? – встревожено спросил один из его спутников, насчет которого Безымянный не был до конца уверен – относить его к рязряду взрослых или все-таки не относить?… На вид парнишке было лет семнадцать.

– Ни в коем случае. Стой, где стоишь, Эрлано! – быстро – даже слишком быстро – отозвался незнакомец, только что поименованный "сэром Иремом". И пробормотал себе под нос – "Вот не хватало мне еще вытаскивать отсюда вас обоих".

Несмотря на беспокойство, Безымянный еле удержался от улыбки. И только потом подумал, что, судя по приставке "сэр", этот Ирем был какой-то важной птицей.

Мужчина остановился на расстоянии протянутой руки и без лишних церемоний снял Безымянного с бревна. У приемыша даже не хватило сил возмутиться, что с ним обращаются, как с маленьким ребенком.

– Я могу идти, – заметил он, но Ирем пропустил его слова мимо ушей. Он шел с трудом, но явно не из-за того, что теперь ему приходилось нести Безымянного. Вода теперь доходила ему до ребер, и приемыш, содрогнувшись, вспомнил, что под ними, по сути, нет дна – только вязкая трясина. Очень может быть, что, если бы сэр Ирем не держался за веревку, он давно бы провалился с головой.

Тут Безымянный впервые спросил себя, с какой, собственно, стати этот незнакомый человек рискует своей жизнью, чтобы его выручить?

Когда они приблизились к берегу, сразу три пары рук потянулись помочь им, но в этом уже не было необходимости. Ирем отпустил приемыша и несколько секунд стоял, переводя дыхание. С его вымокшей насквозь одежды струйками текла вода.

– Все. Идем назад, – скомандовал он наконец.

Обратный путь приемышу запомнился намного хуже. Они продвигались с теми же предосторожностями, которые задержали его помощников на пути сюда. Впереди опять шел Ирем, а Безымянному велели идти прямо за ним, чтобы все время оставаться на виду. После недавнего падения в лесу он все еще прихрамывал, но боль в ступне немного поутихла. А может быть, все его чувства просто притупились от усталости. Приемыш еле держался на ногах, время от времени тер пальцами глаза, чтобы прогнать внезапно накатившую сонливость, а про себя гадал, кем же на самом деле были эти четверо мужчин.

Очевидно, те, кто пошел за ним на болото, составляли только часть отряда, ехавшего по Старой дороге. "Кто-то должен был остаться с лошадьми" – раздумывал приемыш.

Но то, что он увидел, когда они наконец-то вышли на дорогу, превзошло все его ожидания. Чужаков было не меньше дюжины. Бородатые мужчины на конях были одеты в форму энмеррийской стражи. Валиор, когда-то в незапамятные времена служивший в крепости у "Четырех Дубов", хранил на чердаке такую же коричневую стеганую куртку с вышитыми на груди стрелой и желудем. Из рассказов приемного отца следовало, что обычно ее надевали под кольчугу, но на всадниках доспехов не было. Сэр Ирем и самый младший из его спутников (кажется, Эрлано) носили похожую одежду, только их куртки были сделаны из более дорогого материала и не имели вышивки.

Надо сказать, что, если Безымянный во все глаза смотрел на незнакомцев, то и они с удивлением разглядывали мальчика, неизвестно как оказавшегося посреди ночного леса. Безымянный сам не замечал, что весь дрожит.