— Вы звонили ее школьным друзьям?

— Да, звонил. У нее есть подруга, у которой она иногда ночует; они вместе ходят в гости или готовятся к контрольной. Так вот, у подруги ее нет. Все остальные говорят, что она вышла из школьного автобуса в центре Бамфорда, как обычно. Да, она иногда задерживается в городе на полчаса-час — ходит по магазинам или сидит в библиотеке. Но около шести все уже закрывается.

Маркби окинул улицу взглядом. Если верить Конвею, Кэти не та девочка, которая попадает в неприятности. Она не похожа на Линн Уиллс. Но Маркби уже не раз приходилось разыскивать пропавших или сбежавших из дома подростков. Он по опыту знал: даже самые серьезные и ответственные дети иногда ведут себя опрометчиво и легкомысленно и забывают звонить родителям. Чтобы еще больше не огорчать взволнованного Мэтью Конвея, старший инспектор не стал рассказывать ему об особенностях подростковой психологии. Вместо этого он тактично предложил:

— Вы сейчас езжайте домой, а я позвоню в полицейский участок и передам приметы вашей дочери. Пусть патрульные ее поищут. Пожалуйста, опишите, как она выглядит и во что одета.

— Рост… по-моему, метр шестьдесят два, волосы длинные, золотисто-каштановые… или, если угодно, темно-рыжие… Кэти вышла из дому в школьной форме — серая юбка и свитер. Кроме того, она носит жуткие черные ботинки на шнурках и мешковатое черное пальто, которое купила на церковной благотворительной распродаже. Только не спрашивайте зачем! Ей стоит только попросить, и она получит любые наряды, какие захочет! — раздраженно закончил Конвей.

— Сейчас у них такая мода! — рассудительно заметил Маркби. — Вот и моя старшая племянница так одевается. По-моему, этот стиль называется грандж. Я уверен, что ваша дочь скоро объявится. Когда она придет домой, пожалуйста, позвоните в полицейский участок и передайте, чтобы ее больше не искали! Не волнуйтесь. Возможно, она уже едет домой и даже не представляет, как вы из-за нее переволновались!

Проводив взглядом машину Конвея, Маркби вернулся к ждущей его Мередит.

— Оказывается, он повсюду ищет свою дочь, Кэти. Кстати, ты ведь ее знаешь? Как по-твоему, она способна куда-то уехать и не сообщить родителям? Она сегодня не вернулась домой из школы.

— Не знаю. — Мередит нахмурилась. — Возможно, она бунтует, выражает свое стремление к независимости. Она уже намекала мне, что, по ее словам, «натворила дел»… Хотела потрясти родителей, встряхнуть их… Может быть, она снова взялась за старое и хочет, чтобы отец с матерью, наконец, прислушались к ней? Насколько я поняла, ее хотят отправить в Париж, а у нее нет желания туда ехать. Она бунтует, чтобы настоять на своем… Конечно, она поступает скверно, но я ей сочувствую.

— Отец уверяет, что она очень разумная и ответственная девочка.

— Да, пожалуй. И вместе с тем она какая-то удивительно наивная и неопытная для своего возраста. По-моему, ее слишком опекают, держат в ватном коконе. Да, она действительно куда-то ходит по вечерам; у нее самые обычные подростковые интересы. Я знаю, потому что однажды поздно вечером встретила ее на улице в центре Бамфорда. Они с Джошем Сандерсоном шли на какой-то рок-концерт. Может, она сейчас у него?

— Сандерсон, — повторил Маркби и записал фамилию к себе в блокнот. — Если она не объявится дома к утру, посоветую Конвею навестить парня. И все же, как мне кажется, полиция тут ни при чем. Подростковый бунт, как говоришь ты, или, что еще хуже, подростковая любовь!

Вот уж что точно не понравится Мэтью Конвею!

Позвонив в участок и отдав все необходимые распоряжения, Маркби напрочь забыл о Кэти Конвей. Конечно, Конвей волнуется; его можно понять. Но его дочь не из тех, кто садится в машину к незнакомцам или клеит мужчин в пабах. Раз у них в семье сейчас такое противостояние из-за поездки во Францию, Кэти, скорее всего, пытается выразить протест, привлечь к себе внимание родителей и заставить их плясать под свою дудку. Молодые люди временами бывают на редкость жестокими.

Однако отложенная проблема снова всплыла на следующее утро. Приехав на работу, Маркби сразу увидел Мэтью Конвея.

— Вот вы где! — воскликнул Конвей, сам не свой от волнения.

Под глазами у него наметились темные круги; кроме того, Маркби заметил, что Конвей небрит. Старший инспектор предположил — как впоследствии и оказалось, — что Конвей не спал всю ночь в ожидании дочери.

— Ее нигде нет! А я уже в сотый раз повторяю вашим сотрудникам, что она не шляется по ночам! Да, иногда она гуляет с друзьями, посещает молодежный клуб или ходит в гости! Но она никогда, никогда не забывает предупредить, где она и когда вернется! Если собирается у кого-то переночевать, обязательно сообщает, у кого ее можно найти. Если после того, как школьный автобус привозит ее в Бамфорд, она ненадолго задерживается, то все равно успевает к ужину, ровно к семи!

— Как она добирается до дому? — спросил Маркби, вспомнив, как уединенно расположено «Парковое», и пытаясь заглушить растущую тревогу. Предчувствие никогда еще его не обманывало. Он все отчетливее понимал: вряд ли Конвей волнуется по пустякам…

Стараясь сдержать раздражение, Конвей ответил:

— И вчера вечером, и сегодня утром я расспрашивал таксистов! Ни один из них вчера не подвозил Кэти, хотя они все отлично знают ее. Городок-то у нас маленький… Кэти довольно часто возвращается домой на такси! По нашей дороге автобусы не ходят, а поездка на такси обходится меньше чем в два фунта! Слушайте, старший инспектор! — Мэтью умоляюще протянул к нему руки. — Понимаю, вам часто приходится разыскивать пропавших детей. Я знаю, сколько у вас сейчас хлопот в связи с недавним убийством… Но прошу вас… скажите вашим людям, чтобы они поискали ее! Еще раз повторяю: она обычно так себя не ведет!

— Пойдемте ко мне в кабинет! — отрывисто сказал Маркби.

Сержант Тернер уже была на месте; она вопросительно смотрела на посетителя.

— Сержант, познакомьтесь с мистером Конвеем из «Паркового». Его шестнадцатилетняя дочь Кэти вчера не вернулась домой после школы. Такое поведение ей несвойственно, и в сложившихся обстоятельствах…

Маркби выразительно посмотрел на Тернер.

Она прекрасно поняла своего начальника. Два дня назад на территории «Паркового» насильственная смерть настигла четырнадцатилетнюю девочку. И вот пропала вторая, которой всего шестнадцать… Конечно, вряд ли между Кэти Конвей и Линн Уиллс есть какая-то связь. Однако не мешает лишний раз все проверить.

В памяти Маркби вдруг всплыло имя Джоша Сандерсона, записанное в блокноте.

— Вы обзванивали ее друзей? — еще раз спросил он. — Как насчет Джоша Сандерсона? Возможно, он видел ее вчера.

— А, Джош… О нем я совсем забыл, — сказал Конвей. — Кажется, Кэти иногда встречается с ним после школы, но она бы ни за что… — Он вдруг покраснел. — Она бы ни за что не осталась у него на ночь!

— В шестнадцать подростки очень чувственны, — негромко заметил Маркби.

— Только не Кэти! — вскричал Конвей, но тут же опомнился и взял себя в руки. — И потом, Джош живет с теткой. Она бы ни за что не допустила в своем доме ничего подобного! Она женщина очень строгая, старых правил.

Маркби посмотрел на часы:

— И все-таки позвоните Джошу Сандерсону или съездите к нему… Да, и, кстати, обыщите ваш парк. Если ничего не узнаете, перезвоните мне. Кстати, мистер Конвей, раз уж вы здесь, позвольте спросить… Вам удалось расспросить супругу о…

Конвей снова сорвался:

— Конечно нет! Черт побери, я волнуюсь за дочь, и моя жена тоже! У нее истерика! Вы не представляете, что сейчас творится у нас дома! Пру еле справляется… Пришлось утром вызвать к Аделине врача! Как я сейчас могу спрашивать ее о мавзолее? Она еще не знает о том, что ведется следствие!

Но тут Мэтью ошибался. Едва он отпер дверь дома, Аделина с бледным, перекошенным лицом подлетела к нему, схватила за лацканы куртки и закричала:

— Что понадобилось полицейским в фамильной усыпальнице Дево?! Где Кэти? Почему ты ее не нашел? Зачем они здесь? Что случилось? Я знаю, Мэтью, с ней что-то случилось, а ты от меня скрываешь…