- Тогда почему ты заставляешь его ждать? Если он тебе нужен, ты не стала бы работать на дополнительной трансляции, не так ли?

- Я…я… это было не из-за него.

Он щипает мои соски, грубо сжимая их пальцами.

- О, котенок, так и должно быть, но так как это не так, то у тебя есть я. Я научу тебя, как обращаться с мужчиной.

- Пожалуйста…- это все, что я могу сказать.

Виктор откидывается назад.

- Сними свое нижнее белье.

- Что?

Его грубые пальцы щиплют меня за щеки, сминают мой рот, пока вкус меди не дает мне понять, что он кровоточит.

- Сэр, - говорит он. – Не заставляй меня повторять.

Я киваю. Когда он отпускает мое лицо, я говорю:

- Да, сэр.

Он снова садится, не сводя с меня глаз, пока я снимаю свои трусики. Это не простой процесс, в платье и с ремнем.

Мой пульс скачет, когда я вручаю ему светло-розовые трусики, которые соответствуют лифчику, который все еще на моей груди. Виктор подносит мои трусики к носу, закрывает глаза и вдыхает. Он вздыхает.

- Мне нравится твой запах. Я так и думал. Но я и не знал, что ты будешь такой влажной. – Затем его темные глаза возвращаются ко мне. – Если ты еще раз забудешь сказать «сэр», то это попадет тебе в рот. Ты понимаешь это?

Я дрожу.

- Да, сэр.

Губы его искривились в жестокой улыбке.

- Это моя кошечка. Прежде чем мы закончим, ты не только узнаешь, кому ты принадлежишь, но и скажешь это.

Я не отвечаю, когда он возвращается обратно на место водителя и пристегивает ремень безопасности.

Когда мы закончим с этим? Именно так он и сказал. Он собирается меня отпустить? Вернусь ли я к человеку, за которого вышла замуж, к тому, кто никогда бы так со мной не поступил?

Когда я дотягиваюсь до лифчика, Виктор останавливает меня.

- Не прикрывай себя. Я хочу смотреть на тебя, на твои твердые соски. Я хочу знать, что все, что мне нужно сделать, это протянуть руку, чтобы привлечь твое внимание. – Он тянется и перекатывает один сосок между большим и пальцем, вызывая стон. – Я планирую держать тебя голой все выходные.

Тишина охватывает грузовик, пока я пытаюсь понять, что происходит. Но я не могу. Это больше, чем я способна вообразить.

- Когда мы доберемся туда, - продолжает он, прерывая мои мысли. – Первое, что я собираюсь сделать, это трахнуть твой умный рот. Тебе нравится говорить людям, что делать, не так ли?

Все еще держа мои трусики, он заводит грузовик, и мы спокойно выезжаем на дорогу. Вокруг нет ни единой души. Ни одна машина не проезжала мимо его грузовика с тех пор, как он остановился.

- Ты думаешь, что если ты на телевизоре, - продолжает он, - что ты лучше, чем все остальные, не так ли.

- Нет, сэр.

Виктор стреляет глазами в мою сторону и возвращается на дорогу.

- Не обманывай меня, котенок. Я буду наказывать тебя за ложь каждый раз. Не забывай об этом. Считай, что это твое первое и последнее предупреждение. Я видел тебя. Я наблюдал за тобой. Ты думаешь, что особенная. – Он поднимает мои трусики и снова вдыхает. – Ты права.

- Я?

- Ты для меня особенная. Только для меня. Ты моя шлюха, сучка, любовь всей моей жизни. Мы будем вместе навсегда.

Я содрогаюсь при его словах.

- Я собираюсь сделать тебя своей во всех смыслах.

Очень неправильно, то, что мои бедра становятся скользкими от его мерзких слов. Мой муж никогда бы так не сказал.

Комплименты и ласки – вот, что он всегда говорил. Это то, чего хотела бы нормальная женщина, но жестокие слова Виктора скручивают мои внутренности и увлажняют мою киску.

- Я собираюсь не только трахнуть твой рот, но и всю тебя, все твои дырки станут моими.

У меня расширяются глаза.

- Нет. Я не могу. Я никогда.

Виктор улыбается.

- Ты будешь, будешь. Скажи. «Да, сэр». Скажи, что я могу трахнуть твою задницу.

Я хотел ее задницу столько, сколько могу помнить. То, как она переливается в платьях на съемочной площадке. То, как демонстрирует свои ноги и подразнивает всех своей узкой юбкой. Конечно, она замужем, но я уверен, что никогда не было члена глубоко погруженного внутрь ее тугого, сморщенного отверстия.

Он будет. Так будет всегда. Мой член глубоко в ее заднице.

В кузове грузовика становится тихо, пока я позволяю ей думать о моих обещаниях, размышлять о наших отношениях, и когда я позволяю ей размышлять о том, как все изменилось. Я не заставляю ее отвечать, потому что, когда она скажет мне, что ее задница моя, я хочу, чтобы она это и имела в виду. Я хочу, чтобы она умоляла меня трахнуть ее, жестко и грубо. Она будет умолять меня об этом, и когда она это сделает, это будет ее решение, а она моя.

- Куда ты меня везешь? – наконец-то спрашивает меня Эрика.

- О, котенок, я отвезу тебя в уединенное место, где никто не услышит твоих криков.

- Пожалуйста, Виктор…сэр, пожалуйста, отвези меня домой. Мы можем забыть о случившемся. Я не скажу ни слова…

- Ты не скажешь ни слова, если я тебе не позволю.

Ее голова раскачивается из стороны в сторону, когда она поворачивается к окну.

Проходит еще минут тридцать, но, в конце концов, я сворачиваю с проселочной дороги на полосу гравия под сенью деревьев. Хижина находится, по крайней мере, в полумиле от дороги, достаточно далеко, за деревьями, если вы не знаете, что она там, вы никогда ее не найдете.

Я был там накануне, готовился к нашему приезду.

Мисс Эрика Эллис не смогла бы избежать своей участи, даже если бы попыталась.

Я паркую грузовик рядом с деревенской старой хижиной и поворачиваюсь к Эрике.

- Добро пожаловать в твой новый дом.

Она не двигается, когда я открываю дверь. Когда я подхожу к грузовику с ее стороны и открываю дверь, она остается неподвижной.

- Ну же котенок, не думаю, что когда-либо видел тебя такой тихой.

- Пожалуйста, Ви… сэр, пожалуйста, не заставляй меня туда входить. Это все изменит.

Я протягиваю ей руку, как будто мы собираемся танцевать, и в каком-то смысле мы танцуем.

- Да, котенок, так и будет. Когда мы это сделаем, ты поймешь, что ты моя навсегда.

Ее рука дрожит, когда она кладет ее в мою руку. Она достаточно мала, чтобы я полностью обхватил ее пальцами, закрыл и сохранил ее для меня. Она смотрит вниз, как мягкий летний ветерок дует на ее обнаженные груди.

- Это верно. Посмотри на свои твердые соски. Ты можешь говорить, что не хочешь туда идти, но твое тело говорит, что хочешь.

Она не реагирует на звуки. Как только мы будем внутри, я собираюсь снять с нее всю одежду. Ее тело, все ее тело, не только ее груди будут в моем распоряжении все время. Ее шаги короткие, неуверенные, полная противоположность тому, как она обычно ходит. Я наблюдал за ней на студии, двигаясь по городу, и даже в ее квартире. Эта неопределенность нова и горяча.

Я открываю входную дверь, веду ее внутрь и нажимаю на выключатель. К счастью, я включил генератор днем ранее. Большая главная комната наполняется светом.

Эрика медлит, ее рот открыт, а ноги неспособны двигаться.

- Нет. Пожалуйста.

Ее слова предназначены для меня, но ее глаза очень заняты, осматривая комнату. Ее внимание привлекли не маленькая кухня или стол. Это был Андреевский крест, прикрепленный к одной стене, стол для рабства неподалеку, и замысловатый крюк с цепью, которые подвешены к потолочной балке. Под подвесной цепью находятся очень большие кольца, установленные в бетонном полу.

Рядом с крестом на одной из стен находится шкаф, наполненный игрушками и аксессуарами. Рядом с ним, на стене представлен ассортимент: кнутов, стеков, тростей, флоггеров и розг. Я знаю, что она не готова ко всему этому, и я хотел убрать это, но не мог отказаться от того, чтобы увидеть ее реакцию. Она едва моргает, когда трогает все это, медленно поворачиваясь к большой кровати с балдахином, уже украшенной манжетами для запястий и лодыжек.