Подобный дуализм правовых норм проникает в большей или меньшейстепени во все области гражданского права, создавая в случаяхколлизий целую массу совершенно своеобразных явлений; но дляправильного понимания этих явлений нужно твердо помнить исторический генезизэтого дуализма ивытекающую отсюда юридическую неравнородностьправа цивильного ипреторского.

В объективном смыслецивильное право естьсовокупность норм, изданных законодательной властью и абсолютнообязательных как для граждан, так и для магистратов, и притомобязательных навсегда — до отмены. Jus honorarium есть, напротив,совокупность норм, изданных административной властью,действительных de jure только на один год и для самих органов этойвласти только относительно обязательных (а до lex Cornelia — ивовсе необязательных).

В субъективном смыслецивильное право естьнепосредственное властное отношение к вещи или лицу. Дляосуществления этого отношения путем иска нет нужды в какой — либоактивной помощи преторской власти; нужно только, чтобы эта властьне наложила своего veto; нужно отсутствие отрицания, а неположительное творчество. Обращаясь к претору за получением исковойформулы, лицо, имеющее за собой цивильное право, обращается к немулишь как к органу, через который должен пройти всякий процесс. Исктакого лица есть прямое следствие, прямая функция его права: онимеет иск, actio, потому что имеет право, jus.

Совершенно иной характер имеет преторское субъективное право. Не имея засобой какого — либо цивильного права, лицо, желающее получить отпретора защиту каких — либо своих интересов, должно обращаться кактивному вмешательству преторской власти — imperium. Если претор всвоем эдикте для того или иного случая обещал дать такую защиту ввиде интердикта, предоставления иска и т. д., то этимобещанием он только (относительно) связал самого себя, но не создалчего — либо в руках лица заинтересованного. Если претор не исполнитсвоего обещания, не даст иска, то у претендента (например, в нашемпримере у сына) не остается ничего. Все его право покоится толькона преторском обещании дать иск и на действительном исполненииэтого обещания; все его право держится tuitione tantum praetoris(«всецело заботойпретора»), только этим иском, и в самом себе не имеет базиса.Вследствие этого преторское право есть следствие иска (или другогопреторского мероприятия); лицо имеет право потому, что ему даетсяиск, а не иск потому, что имеет право.

Описанный дуализм правовых норм, со всеми его коллизиями, имеетмассу теоретических и практических неудобств; но зато он открывалримлянам возможность в области права шаг за шагом, не отставая,следовать за изменяющимися условиями жизни и за нарождающимисяпотребностями. Имея право в каждом конкретном случае отступить отнормы, быть может, устарелого закона и решить так, как того требуютновые условия и новые воззрения, претор практически, в этихконкретных решениях, подготовлял наилучшее разрешение возникавшихюридических проблем, являясь в каждый момент выразителем растущегонародного правосознания или, как говорили римляне, — viva vox juris civilis(«живой голос цивильногоправа»). Конечно, с другой стороны, эта широкая власть претора, егофактическое положение выше закона, открывала возможность и крайнеопасного произвола, — но против этого гарантировала римлян влучшую пору республики вся фактическая же, общественная обстановка,в которой преторам приходилось действовать.

К описанным правовым системам — jus civile и jus honorarium — впериод республики присоединяется еще третья система — jus gentium, по своей юридической природе,впрочем, почти равная jus honorarium, но отличная от него по сфересвоего действия.

Как jus civile, так и jus honorarium простирались только наримских граждан, на cives Romani.Но во второй половине республики,когда Рим делается центром всемирной торговли, туда стекаются массынеграждан, перегринов. Завязываются разнообразные деловыеотношения с этими перегринами и между этими перегринами. Вместе сэтим возникает потребность нормировать эти отношения. И вот римлянесоздают для них особую магистратуру — praetor peregrinus. Он так же, как и praetorurbanus, при вступлении в должность издает эдикт, в котором определяет правила своейюрисдикции, и этот эдикт делается основой особого гражданскогоправопорядка, действующего для отношений римлян с перегринами иперегринов между собой. Нормы этого правопорядка заимствуются изобщих обычаев международного торгового оборота, то есть из обычаев,слагающихся в торговле, в которой принимают участие деловые людиразных стран и национальностей. Таким образом, по своемуматериальному содержанию это есть право общенародное, почемуримляне и называют его jus gentium (буквально: «правонародов»).

Предназначенное первоначально только для сношений перегринов,jus gentium, отличавшееся большею свободой и гибкостью, приобреломало — помалу большое влияние и на собственно римское право. Многиеположения его перешли потом — то путем обычая или закона, то путемпреторского эдикта — в оборот между самими римскими гражданами,вытеснив институты специфически римские. Jus gentium былолабораторией, в которой перерабатывались разнообразные нормыразличных народов античного мира, сталкивавшиеся между собой намеждународном рынке, в одно интернациональное целое, для того,чтобы затем переработать и самое римское право в духе той жеинтернациональности.

Когда впоследствии (после закона Каракаллы — закон императораКаракаллы, принятый в 212 г. н. э., наделил правамигражданства все население Империи) все жители Римской империи былинаделены правами гражданства и вследствие этого перегрины, кактаковые, исчезли, вместе с ними исчезла и надобность в особойсистеме jus gentium. Но к тому времени указанная задача была ужевыполнена, ибо уже все материальное содержание этой системы былоперенесено в чисто римское право.

Но, кроме этого положительногозначения, jus gentium имеет уримских юристов еще иной смысл. Уже самое происхождение jus gentiumдолжно было наводить римских юристов на мысль, что существуетнекоторое общее для всех народов право, состоящее изправил, признаваемых одинаково всеми, например, родство, почитаниеродителей, реакция против причиненного зла и т. д.Совокупность этих общепризнаваемых норм они также называли jusgentium, независимо от их реального действия in concreto.

Задаваясь, далее, вопросом о происхождении такой общностиизвестных правил у различных народов, они полагали, что причиной ееявляется самая природа человека, а иногда даже природа всехживотных («quod natura omnia animalia docuit»). С этой точки зренияони называли такое право, диктуемое самой природой, естественным правомили jus naturale. Оно есть, по определениюЦицерона, некоторое вечное право — «aeternum quiddam, quoduniversum mundum regeret imperandi prohibendique sapientia»(«нечтовечное, чтобы правила всем миром мудрость приказа и запрета»),закон, который рождается «simul cum mente divina»(«вместе сбожественным разумом») и есть «ratio recta summiJovis»(«неколебимый разум великого бога Юпитера).

Само собою разумеется, что jus gentium в только что указанномвтором значении и jus naturale являются не какой — либо новойположительной системой норм наравне с jus civile, jus honorarium иjus gentium в обороте перегринов, а лишь первыми попыткамиюридической мысли в области философии права.

Наконец, нередко в качестве источника права римские юристыприводят aequitas, справедливость. Римское понятие об aequitasпытаются иногда определить, как принцип равенства всех передзаконом. Несомненно, эта идея входит в понятие aequitas, но не однаона. Как и наше понятие справедливости, римская aequitasпредставляла из себя нечто охватывающее в одних общих скобкахпринципы разнообразного характера — принципы морали, социальнойполитики и т. д. Но точно так же, как и наша справедливость,римская aequitas не являлась источником права в положительномсмысле, наравне с законом, обычаем или преторским эдиктом.