В широком масштабе это насаждение крестьянскогоземлевладенияпрактиковалось самими императорами наогромных имениях, им лично принадлежащих: мелкие участки сдавалисьсъемщикам в аренду долгосрочную и даже вечную, лишь собязательством платить определенный ежегодный оброк.

Наконец, прекращение народных собраний и народных выборов свозможностью разных подачек, сокращение казенной раздачи хлеба ит. д. ослабило притягательную силу Рима, и массы пролетариевболее охотно идут теперь на землю и в провинции.

Но все это относительное улучшение не было прочным. Положениемелких арендаторов сплошь и рядом было тяжелым, зависимым.

Прекращение счастливых войн с их богатой добычей, необходимостьсодержать большие армии для охраны границ, необходимость оплачиватьбольшое количество чиновников и т. д. — все этозаставляет правительство увеличивать тягость податного бремени, аэто ухудшает и без того нелегкое положение мелких хозяев.Результаты этого не столь острого, но все же печального положениясказались новым общим и уже повсеместным экономическим упадком впериод абсолютной монархии.

Как было сказано выше, с установлением империи законодательнаядеятельность народных собраний мало — помалу прекращается. Мы имеемеще несколько (и притом довольно важных) законов из первых временимперии (например, lex Julia et Papia Poppaea), но затем lex, как закон, вотированный народнымсобранием, исчезает, а законодательство выливается в другиеформы.

Вместо народных собраний законодательным учреждением делаетсясенат, и senatusconsultaприобретают силу закона. Но втеории это признается не сразу и не без колебаний. На первых порахsenatusconsulta еще имеют прежнее значение инструкций магистрату(например, претору), от которого уже ближайшим образом зависитосуществление сенатской воли. Но затем сенату начинают приписыватьроль преемника и заместителя прежних народных собраний и отсюдавыводят непосредственную обязательную силу сенатских постановлений.Еще Гай, юрист II века, повествует, что на этот счет были сомнения,хотя сам он придает сенатским решениям силу «как бы закона» (legisvicem). Несколько десятилетий спустя юрист Ульпиан уже пишетрешительно: «non ambigitur senatum jus facere posse» («не вызываетсомнений способность сената творить право»). Инициатива сенатскихпостановлений мало — помалу сосредоточивается в руках императора;его предложения вносятся в сенат, но всегда беспрекословноутверждаются. Такие предложения называются orationes, и позднейшие юристы иногда самыеorationes уже толкуют как некоторый особый источник права.

Что касается преторского эдикта, то он продолжает и в этомпериоде публиковаться каждым новым претором, хотя правовоетворчество преторской власти делается постепенно все менее и менеерешительным и интенсивным; подавляющую массу эдикта составляеттеперь то, что называется edictum tralaticium. Поэтому оставалосьтолько сделать последний шаг, то есть пересмотреть эдикт изакрепить его навсегда. Этот шаг и был сделан императором Адрианоммежду 125 и 128 г. Он поручил известному юристу того времени, Сальвию Юлиану, пересмотреть edictum perpetuumи установить его окончательную редакцию. Когда это было сделано,эдикт по предложению императора был утвержден сенатом и вследствиеэтого сделался неизменяемым и юридически обязательным для преторов.Впрочем, и после этого эдикт считается эдиктом претора ипостановления его сохраняют характер jus honorarium, то есть права,имеющего силу и действие только благодаря мерам преторской власти.Прежний дуализм jus civile и jus honorarium остается, такимобразом, в силе и теперь.

После законов XII таблиц edictum perpetuum Адрианабыло первою крупноюкодификацией римского права, сводкой всей огромной работы преторов.При пересмотре Юлиан ограничился только изменениями редакционногохарактера: он, например, внес в соответствующие рубрики эдиктаформулы исков, которые раньше все вместе составляли особоеприложение к эдикту, присоединил эдикт курульных эдилов ит. д. Лишь в очень немногих местах можно констатироватьизменения по существу — так называемые novae clausulae Juliani(«новые заключенияЮлиана»). Текст эдикта до нас не дошел, но на основании разногоматериала, главным образом, отрывков из «Corpus» Юстиниана,новейшие ученые делали попытки его реконструкции; наиболее ценнуюработу в этом отношении представляет книга: Lenel O. Edictumperpetuum. 2–е изд., 1907 г.

Но гораздо большее значение для развития права в этом периодеимеют императорские указы, носящие общее название constitutiones principum.Они являются вразличных формах: а) эдикты( edicta), то есть общие распоряжения,издаваемые императором так же, как их издавали раньшереспубликанские магистраты; b) декреты( decreta), императорские решения судебныхпроцессов, поступающих к нему на рассмотрение (нужно иметь в виду,что в этом периоде развивается императорская юрисдикция: императорможет взять на свое рассмотрение всякое дело, которое захочет или окотором его просят); с) рескрипты( rescripta), ответы императоров на юридическиезапросы как частных, так и должностных лиц на случай каких — либосомнений при толковании и применении права; d) мандаты( mandata), императорские инструкции егочиновникам и правителям провинций, определявшие те или другиестороны суда и управления.

Все эти императорские конституции не имеют первоначально силызакона в строгом смысле (lex или senatusconsultum). Император,согласно основному общему принципу этого периода, как сказано,законодательной власти не имеет. Поэтому сила императорских указовпокоится на другом, и притом различном для каждого рода их,основании.

1.  Edictaи mandataрассматриваются как административныераспоряжения магистрата, черпающие свою силу в его imperium.Поэтому они формально теряют ее со смертью издавшего их императора(как преторский эдикт терял свою силу с прекращением полномочийпретора); чтобы сохранить их в действии, необходимо повторение ихпреемником. Как проявление imperium, edicta и mandata создают неjus civile, а jus honorarium. 2. Rescripta и decretaрассматриваются кактолкование действующих законов; из этих последних выводится ихюридическая сила, и вследствие этого rescriptaи decretaнезависимы от смены императоров. Ониразвивают то jus civile, то jus honorarium, смотря по тому, нормыкакого права в них интерпретируются. Мало — помалу, однако,описанное различие в характере и силе различных видов императорскихконституций сглаживается. Юристы времен Адриана уже всем имприписывают силу «как бы закона» (legis vicem). Эту силу онивыводят из lex de imperio, то есть того закона, которымкаждому императору вручается его власть. Отсюда делается затем ужедальнейшее заключение, что все императорские указы создают не jushonorarium, а как настоящие законы — jus civile.

Дуализмjus civile — jus honorarium продолжает,таким образом, в течение всего периода существовать; но отпадаютсистемы jus gentium и особых провинциальных прав: сраспространением права гражданства на всех подданных Римскойимперии исчезла необходимость особой юрисдикции для перегринов вРиме и для провинциалов на местах.

Как мы видели ранее, юриспруденция уже в конце республики вышлаиз стадии чисто практической деятельности и создала значительнуююридическую литературу. В эпоху принципата она продолжаетразвиваться далее и достигает беспримерной высоты.

Уже в начале этого периода влияние юриспруденции усиливаетсяблагодаря следующему обстоятельству. С Августа императоры начинаютпредоставлять некоторым более известным юристам особую привилегию —так называемое jus respondendi, то есть право даватьтяжущимся свои решения как бы от имени императора (ex auctoritateprincipis) и с обязательною для судьи силой. Спорящие (или один изних) обращаются к такому юристу, излагают дело и просят еговысказывать свое мнение. Юрист, не расследуя фактической стороныдела, высказывает свое заключение, и это заключение обязательно длясудьи по данному делу — разумеется, если факты, указанные сторонамиюристу, на суде подтвердятся. Ввиду такого практического значенияподобных заключений, во избежание всяких подделок и подлогов, былопредписано, чтобы они были излагаемы письменно и запечатывалисьпечатями (responsa signata).