Помпоний, рассказав о Лабеоне и Капитоне, прибавляет затем: «hiduo primum veluti diversas sectas fecerunt», то есть что от нихпошли как бы две различные школы в юриспруденции. Школа, ведущаясвое начало от Лабеона, называется по имени его ближайшего ученика— Прокула — прокульянцами(proculiani), а школа,ведущая начало от Капитона, по имени ученика этого последнего — Сабина — сабиньянцами(sabiniani; иначе еще —cassiani, от Кассия Лонгина, ученика Сабина).

Действительно, такое деление юристов (хотя и не всех) существуетвплоть до царствования Адриана, но что именно лежит в основанииэтих школ, вопрос до сих пор неразъясненный.

С упоминанием об этих двух школах Помпоний как бы связываетпредставление о двух различных направленияхв научном смысле. В чем же моглозаключаться различие этих направлений? Тот же Помпоний,характеризуя двух родоначальников этих школ, говорит, что Лабеон,являясь в политике республиканцем — консерватором, в области правабыл представителем новаторства («plurima innovare instituit» —«установил много нового»), меж тем как Капитон, сторонник новогогосударственного режима, в области юриспруденции был представителеми защитником старины («in his, quae ei tradita fuerant,perseverabat» — «упорно оставался в рамках того, что было емупредоставлено правовой традицией»). Из этого можно, как будто,заключить, что школа прокульянцев была школой прогрессивной, а школа сабиньянцев — консервативной.Так и думают, действительно,некоторые из современных ученых (например, Бонфанте: interpretatioпрокульянцев была по духу своему более прогрессивной; они склонныбыли более руководиться критерием экономически — социальным).Господствующее же мнение относится к этому толкованию скептически:рассмотрение отдельных контроверз, существовавших междупоследователями разных школ, едва ли способно подтвердить мысль обольшей прогрессивности или консервативности той или другой школы.Взамен этого были высказаны некоторые другие предположения: помнению Кунтце, противоположность между школами сводилась кпротивоположности между идеализмом и натурализмом в праве; помнению Карлова, прокульянцы были представителями национальных началв праве, а сабиньянцы — начал общенародных, перегринских. Но и этипредположения не оправдываются, да и вообще известные намразногласия между школами не поддаются никакому обобщению. Ввидуэтого приходится признать более правильным мнение (Бремер, Пернис идр.), что различие школ объясняется просто различием двухюридических училищправа, из которых одно переходило попреемству от Прокула, другое от Сабина: у юристов, получившихобразование в одной и той же школе (statio), естественновырабатывались и сохранялись одинаковые мнения по отдельным спорнымвопросам.

Из целой плеяды юристов, группирующихся вокруг этих школ,заслуживают упоминания — из сабиньянцев: Гай Кассий Лонгин(от именикоторого, как было сказано выше, и самая школа называется ещеcassiani), Целий Сабин, Яволен Приск, из прокульянцев: Нерва—отец и Нерва—сын, Пегас, Нераций Приск.Но наибольшее значениеимели следующие три: 1) Ювенций Цельс; он упоминается в числезаговорщиков против императора Домициана в 95 г.; затем былпретором, два раза консулом — в последний раз в 129 г. —и членом consilium principis при Адриане. Принадлежал он к школепрокульянцев; его главным сочинением являются «Digesta» в 39книгах. Римское право обязано ему некоторыми новыми идеями, причемего специфической особенностью является резкость его критическихзамечаний (в fr. 27 D. 28.1 передан нам ответ Цельса на одинпредложенный ему вопрос: «aut non intеlligo, quid sit de quo meconsulueris, aut valide stulta est consultatio tua» — «либо я непонимаю, о чем ты меня спрашиваешь, либо вопрос твой весьма глуп»).2) Salvius Julianus, о котором уже было сказановыше, как о редакторе Адриановского edictum perpetuum. Юлианпринадлежал к школе сабиньянцев; происходил он из города Гадруметав северной Африке (ныне Суза в Тунисе), где в 1899 г. быланайдена колонна, воздвигнутая в честь Юлиана его родным городом.Как явствует из надписи на этой колонне, Юлиан прошел длинный рядгосударственных должностей, был членом consilium императора Адрианаи вообще, видимо, был влиятельным в государстве лицом. Умер оннезадолго перед 169 г. Как юрист, Юлиан занимает одно изпервых мест в рядах классической юриспруденции; из его сочиненийнаибольшее значение имели «Digesta» в 90 книгах. Его учеником Африканомбыли изданы затем его «Quaestiones».3) Секст Помпоний, который был уже неоднократноцитирован, как автор, дающий нам сведения по истории римскогоправа, в особенности по истории римской юриспруденции. О жизни егомы ничего не знаем; по — видимому, Помпоний стоял в стороне отгосударственной карьеры и посвящал себя исключительно преподаваниюи литературе. Количество его произведений огромно; заслуживаютупоминания «Commentarium ad edictum», обнимавший около 150 книг,«Commentarium ad Sabinum»(«Комментарий к эдикту»), «Variaelectiones»(«Комментарий к Сабину») и «Liber singularisenchyridii»(«Одна книга пособия по правоведению»), отрывок изкоторого в Юстиниановском Своде (fr. 2 D. 1.2) содержит теисторические сведения, о которых сказано выше. Как юрист, онпредставляется не столько оригинальным мыслителем, творцом новыхидей, сколько обстоятельным, добросовестным компилятором.

Рядом с указанными юристами II века особое место занимает Гай( Gajus), с именем которого связано многозагадочного. Мы не знаем ничего о нем — даже его полного имени: егосовременники о нем не упоминают. Его известность начинается, по —видимому, только с IV века, но зато тогда он приобретает большоевлияние: его «Institutiones» делаются всеобщей настольной книгой.Ввиду полного молчания источников вопрос о личности Гая является идоныне спорным. Моммзенвысказал предположение, что Гай былпровинциальным юристом (он единственный из юристов написал adedictum provinciale — комментарий «к провинциальному эдикту»),жившим где — либо в греческой части империи, вероятнее всего, вАзии. Мнение Моммзена разделяют Жирар, Фогт и некоторые другие; внесколько измененном виде это мнение было поддержано в самоепоследнее время Ф. Книпом: по мнению этого последнего, Гай жилв Византии. Другие историки, однако, считают это предположениенеобоснованным ( Гушке; в новейшее время Ферв рецензии на книгу Книпа). Было высказанодаже мнение, что Gajus есть не что иное, как псевдоним упомянутоговыше Gajus Cassius Longinus ( Лонгинеску), но и это мнение было опровергнуто( Герцен). Себя Гай причисляет также к школесабиньянцев.

Особенное значение для нас имеет Гай потому, что до нас дошлоболее или менее в целом виде его сочинение « Institutiones», найденное в 1816 г.Нибуром в библиотеке Веронского Собора. Манускрипт имеет немалоиспорченных мест, вследствие чего не все может быть разобрано(несмотря на повторные попытки Гошена, Блюма и Штудемунда).

«Институции» Гая представляют элементарное изложениегражданского права, как цивильного, так и преторского, с оченьценными для нас историческими экскурсами. Общая система ихопределяется принципом, высказанным Гаем в самом начале: «Omneautem jus, quo utimur, vel ad personas pertinet vel ad res vel adactiones»(«Ведь все право, которым мы пользуемся, относится либо клицам, либо к вещам, либо к искам»). Сообразно этому, прежде всегоизлагается jus quod personas pertinet(первая книга), гдемы находим положения о свободных и рабах, о свободнорожденных ивольноотпущенниках и т. д. Затем следует jus quod ad res pertinet(вторая и третьякнига), где говорится о различных видах вещей, о сделках вещногооборота, о наследовании и обязательствах. Наконец — jus quod ad actiones pertinet(четвертаякнига), где содержится учение о разных исторических формах процесса(legis actiones, formulae), об исках, эксцепциях, интердиктах ит. д.

По характеру изложения «Институции» Гая, при всей ихчрезвычайной ясности и простоте, отличаются некоторымистранностями: так, например, иногда в них только ставится вопрос, аответа не дается. Вследствие этого высказывается предположение, чтоэто не подлинное произведение Гая, а лишь записки его лекций,сделанные кем — либо из его учеников (Дернбург, а в новейшее времяКнип. Последний даже различает в нынешнем тексте институцийнесколько наслоений, возникших вследствие разновременногокомментирования). Как бы то ни было, но сочинение это, неизвестноедля юристов классической эпохи, среди позднейших римских практиковпользовалось чрезвычайным уважением; из него была сделана дажесокращенная компиляция в двух книгах — так наз. « Epitome Gai».Оно же легло в основание«Институций» императора Юстиниана, причем Юстиниан вернулся кпервоначальному тексту из четырех книг.