На этой стадии колон еще юридически свободен; как господин можетотказать колону в продолжении арендного договора, так и колон можетуйти с арендуемого участка; даже неуплата оброка юридически непривязывает его — господин может только взыскивать с него недоимкуобыкновенным гражданским порядком. Но, разумеется, фактически такаянедоимка в сильной степени связывала колонов, а положение их было,по общему правилу, тяжелым. В качестве мелких арендаторов являлись,конечно, беднейшие элементы населения, уже при самом началехозяйства, нуждаясь в некотором капитале, они должны были прибегатьк займам — обыкновенно у того же землевладельца, — и такимобразом оказывались уже сразу в известной зависимости от него.Неудовлетворительные условия хозяйственной жизни приводят сплошь ирядом к тому, что не только нет возможности погасить эти ссуды, нодаже и в платеже оброка оказывается недоимка, которая с течениемвремени растет и делается хронической. При таких условиях уйти надругое место делается затруднительным, тем более, что и на другомместе колона ждала та же самая участь. Естественно, что вбольшинстве своем масса колонов фактически оставалась на тех жеучастках из поколения в поколение.

Эта фактическая связанность затем мало — помалу начинаетпревращаться в юридическую. Общая тенденция абсолютной монархииприкрепить различные классы населения к их профессии сказывается издесь. Большое влияние на положение колонов оказала реорганизация прямого обложения, произведеннаяимператорами. В основание прямой подати, уплачиваемойземлевладельцами, — так называемой capitatio terrena— кладется количество икачество их земли. Для определения этого количества и качествапроизводится периодически поземельный кадастр, составляются описиимений (formula censualis), причем тщательно заносятся все доходныестатьи этих последних. В качестве такой доходной статьи заносятся вопись и колоны. Это обстоятельство придает фактической зависимостиколонов уже некоторый оттенок юридический, создает в лице господинанечто вроде права на колонов: уход колона представляет понижениедоходности имения, за которое платит государству господин.

Общее экономическое расстройство ставит самих господ часто взатруднительное положение и заставляет их дорожить колонами; отсюданередкие случаи сманивания колонов и укрывательства беглых. Чтобыпредотвратить подобные явления, император Константин указом332 г.предписывает в таких случаях принудительновозвращать колонов назад. Вследствие этого колон лишается своейпрежней свободы перехода, юридически прикрепляется к той земле, накоторой он записан, делается colonus adscripticius.Дальнейшие законы идут втом же направлении и придают колонату его позднейший вид: так,закон 357 г. запрещает господину продавать землю безколона.

Однако, и после того, как это прикрепление к земле совершилось,колон не стал рабом: власть господина над ним не есть частно —правовая власть, подобная власти над рабом; эту последнюю господинмог всегда прекратить по своему произволу — например, отпустив рабана волю; отпущение же колона ничтожно. Отношение между господином иколоном является поэтому связью государственно — правовою — ипритом связью двухстороннею: связан колон, но связан и господин;оба несут известную государственную повинность, оба привязаныпринудительно к известной государственной «функции» (functio).

Нужно сказать, однако, что это теоретическое различие имелонебольшое практическое значение, и положение колонов все более иболее приближалось и уравнивалось с положением рабов, такжепоселявшихся часто господином на земле. Личная свобода колоновтакже с течением времени делалась иллюзорной, тем более, чтопозднейшее законодательство предоставило господам и известнуюдисциплинарную власть над колонами.

Если мы представим себе теперь крупное поместье того времени, томы увидим особый мир, во главе которого стоит господин; емуподчинена в такой или иной мере масса лиц — свободные служащие,вольноотпущенные, рабы, колоны; он управляет ими, творит над нимисуд и расправу. С другой стороны, такой господин, по общему правилупринадлежащий к сословию clarissimi, находится в непосредственнойсвязи с двором и изъят от юрисдикции местных властей. Получается,таким образом, некоторое от общего порядка управления независимоецелое — некоторый зародыш феодализма. Впоследствии, вВизантийскую эпоху, этот зародыш развивается; но это не феодализммолодых, еще только складывающихся государств западноевропейскогосредневековья, а феодализм заживо разлагающегося государственноготела. Ни всемогущество бюрократии, ни принудительная организациянародного хозяйства не могли спасти от этого разложения; напротив,окончательно убивая народную энергию, все эти меры только ухудшалидело и ускоряли процесс умирания.

Как было сказано выше (§ 22), формулярный процесс являлсянормальным гражданским процессом не только в конце республики, но ив течение всего периода принципата. Однако с установлением империи рядомс этим нормальным процессом,предполагающим разделение на jus и judicium, развивается такназываемый экстраординарный процесс (extraordinariacognitio), не знающий такого разделения. Мало — помалузатем этот экстраординарный процесс оттесняет процесс per formulasи к началу периода абсолютной монархии является уже единственным.Изменение это совершилось следующим путем.

Уже в давнее время (ср. § 19 и § 26) в тех случаях,когда лицо не находило себе защиты в цивильном праве и в формахобыкновенного гражданского процесса, оно могло обратиться кмагистрату с просьбой защитить его административными мерами власти.Если магистрат находил просьбу заслуживающей внимания, он самразбирал дело, постановлял такое или иное решение и затем сам личноже приводил это решение в исполнение. Такое административноеразбирательство называлось cognitioили notio, а в противоположность обыкновенномусудебному процессу — cognitio extraordinaria(extra ordinemjudiciorum privatorum — «вне обычного порядка судов по частно —правовым делам»). Оно встречается в сфере деятельности различныхримских магистратов (консулов, цензоров) при решенииподведомственных им дел. Что касается преторов, то они, напротив,сравнительно редко прибегали к этому чисто административномуприему, предпочитая в таких случаях переводить дело на путьобыкновенного судебного производства при помощи интердиктов,stipulationes praetoriae и т. д. Вследствие этогоextraordinaria cognitio в период республики была явлением более илименее случайным и редким.

Напротив, с установлением империи область примененияextraordinaria cognitio и более расширяется. Император, как первыйв государстве магистрат, имел право на такое же административноерешение всяких дел, и императоры все шире и шире пользуются этимправом, беря на свое непосредственное разбирательство дела, которыепочему — либо обратили на себя их внимание или о которых просилизаинтересованные лица. С ростом компетенции императорскихчиновников — praefectus urbi, annonae, vigilum — растет и ихюрисдикционная роль: по связи со своими полицейскими функциями ониразбирают и частные споры, к этим полицейским делам примыкающие. Сувяданием преторского творчества и с приостановкой развитияпреторского эдикта вновь нарождавшиеся отношения (например, поповоду фидеикоммиссов (один из видов наследственных отказов, тоесть завещательных распоряжений, имеющих цель предоставить какие —то выгоды за счет наследства третьим лицам (помимо наследника), необременяя этих лиц ответственностью по долгам наследодателя),алиментов и т. д.) могли найти себе защиту только в порядкеэкстраординарном, причем императоры нередко создают из этихотношений специальную компетенцию для тех или других магистратов(например, консулам поручаются дела о фидеикоммиссах).

Но особенно быстрое распространение получает extraordinariacognitio в императорских провинциях.Правители этихпровинций, как делегаты императора, усваивают себе приемы этогопоследнего и все чаще и чаще обращаются к личному разбору дел отначала до конца. Правда, иногда и они передавали дело на решениедругого лица — так называемый judex datusили pedaneus, но роль этого judex datus не та же,что роль присяжного judex privatus в ординарном процессе: judexdatus может быть, может и не быть; если он есть, то раздвоенияпроцесса на две стадии все же не возникает — judex datus разбираетдело от начало до конца; он считается, наконец, толькоуполномоченным правителя провинции, и потому на решение еговозможна апелляция к этому последнему.