— Я знаю, ты будешь разбирать этот «Харлей».

Наконец Моррис выпрямился и вытер руки. Он что-то сказал Престону, а потом подошел к изгороди и заговорил с Айком.

— Я на следующей неделе буду разбирать на запчасти харлеевскую «Акулу», — сказал он, — интересуешься?

Айк кивнул.

— Еще бы, — ответил он, — ясное дело.

Моррис задержал на нем взгляд, словно решал, совершил он ошибку или нет, потом повернулся и пошел назад к мотоциклу. Престон сказал что-то еще, а потом направился к Айку.

— Спасибо, — сказал Айк.

Престон махнул рукой.

— Не поворачивайся к нему спиной, — произнес он и захохотал, видимо представив, чем может обернуться это новое партнерство.

Айк подождал еще несколько минут. Поднялся сильный ветер, и его мысли обратились к серфингу.

— Вот сейчас задует, — сказал он.

Престон кивнул, и Айк увидел, что в его очках отражается небо.

— Что тебе нужно, так это хорошее место, — проговорил Престон, — например, где водоросли немного гасят колебания. Не только в Хантингтоне можно заниматься серфингом. Черт побери, ты и понятия не имеешь о тех местах, где бывал я. — Он отвел глаза, посмотрел в проулок. — Было время, я что ни день искал новые. — Он напрягся и поиграл бицепсами, словно позируя невидимому фотографу. — Эх, надо как-нибудь съездить с тобой, проверить их.

Он все не уходил, и Айк подумал, что уйти надо ему. Тут, на глазах у Морриса, ему не очень-то хотелось разговаривать. Сейчас вполне достаточно знать, что Престон на его стороне и они еще смогут поговорить. Он попрощался и зашагал прочь, но Престон окликнул его, и пришлось вернуться.

— Ты ведь никому не собираешься рассказывать то, что говорил мне?

— Нет, не собираюсь. И никому больше не говорил.

— Вот и ладно, — сказал Престон, — и не говори.

Айк подождал немного, думая, что Престон продолжит разговор или даже захочет пойти на пирс, но тот молча стоял с Моррисом у входа в мастерскую. Моррис, собираясь красить, стащил рубаху. Волосатое пузо свисало на ремень, а пряжка была перекручена так, что смотрела в землю. Он надел маску, до этого болтавшуюся у него на шее. Престон легонько ткнул Морриса в грудь, как незадолго до этого Айка.

— Малыш сегодня первый раз поймал волну, Моррис. Как тебе это?

— Промеж двумя волнами, — вставил Айк. Он все еще очень гордился своим утренним успехом.

Моррис сдернул маску и сурово взглянул на Айка.

— Тоже мне подвиг, — сказал он.

Работа у Морриса начиналась после обеда, и по утрам Айк мог заниматься серфингом. Несколько дней они провозились с «Акулой». Работа и общение с Моррисом требовали такой концентрации, что к вечеру он полностью выматывался и, приходя домой, тут же засыпал. Ему хотелось еще поговорить с Престоном, но прошла неделя, а тот все не объявлялся. К середине второй недели Айк начал беспокоиться.

По утрам он продолжал занятия серфингом, хотя работать приходилось все больше. После обеда он не вылезал из мастерской, возясь со здоровенными клапанами харлеевских «Шавлов» и «Пэнов», обрабатывая бензобаки из новенького пульверизатора и покрывая их разноцветной паутиной, перламутровыми кружевами и ярко-голубыми языками пламени. Чувство, что время неумолимо уходит, не покидало Айка. Прошло уже две недели, как он рассказал обо всем Престону, месяц, как приехал в город, но Айк до сих пор даже не узнал, как выглядят Хаунд Адамс, Терри Джекобс и Фрэнк Бейкер. Он обещал Престону, что не будет ни о чем никому рассказывать, но ведь ничего и не происходило. Все труднее становилось думать о работе. Настала пятая неделя — двадцать девятый день с тех пор, как, стоя на гравийной дороге, он попрощался с Гордоном. Именно с этой недели начался сезон больших волн.

Он начался с отдаленного громыхания через равные интервалы, которое перекрывало даже гул проносящихся по шоссе машин. Проснувшись среди ночи, Айк некоторое время удивленно прислушивался, но потом снова заснул. Наступило утро, а звук все не проходил. Айк вскочил, натянул кое-как одежду и побежал вниз по лестнице, через лужайку, мимо нефтекачалки, по переулку — к океану. Стену белой воды он увидел еще до того, как пересек шоссе.

Его сразу поразило, насколько все изменилось. Будто он был в другом городе, на другом пирсе, и смотрел на пляж, который никогда прежде не видел.

Море было сердитым, свинцово-серым и черным с белой оторочкой. Огромные волны, уже не похожие на катящиеся гряды, шли от самого горизонта, будто они копили мощь на всем своем пути через Тихий океан. Казалось, что передвигаться в океане при такой погоде просто невозможно. Вода словно выливалась из стиральной машины. Хлопья пены лежали на мокром песке как снежные сугробы. Когда Айк бежал по настилу, вся конструкция под ним содрогалась от каждого нового удара.

Он был один на один с прибоем. В отдалении на пляже виднелся желтый джип спасателей. Айк прошел дальше и тут вдруг с южной стороны пирса увидел серферов. Оказалось, что он вовсе не один. Сначала он не поверил своим глазам: ну кто решится выйти в море в такую погоду? Айк побежал вперед. Потерял их из виду, потом снова нашел. Не оставалось никаких сомнений. Вот один, а вот и другой, четвертый, пятый. Из-за волн их было почти не разглядеть. Он вцепился в мокрый от брызг поручень. Серферы были там, но вставать на доски пока не решались.

Айк, находясь теперь почти на одном уровне с ними, мог разглядеть все вполне отчетливо. Шесть серферов держались вместе, чтобы их не разбросало громадными волнами, поворачиваясь то туда, то сюда, как стайка мальков. Один из них, казалось, вот-вот взлетит на гребень, но в последний момент опустился, позволив волне перелиться через него и с грохотом уйти к берегу неоседланной.

Держаться вместе становилось все труднее. Волны то поднимали, то полностью скрывали их. Метров на шесть вверх висело покрывало брызг. Каждый новый вал казался мощнее предыдущего, и им приходилось подгребать все усерднее. Только Айк подумал, сумеет ли кто-нибудь из них оторваться, как увидел, что один серфер начал взбираться на гору серой воды. Он греб изо всех сил, а потом волна начала сама поднимать доску. И вдруг серфер встал на ноги. Трудно было сказать, насколько высоки были волны, но гребень этой был намного выше его головы.

Наездник с головокружительной скоростью понесся вниз, мощным усилием, поднимая тучи брызг, развернул доску, снова вырулил вверх, будто прилипнув спиной к вертикальной стене волны, и тут же едва не был накрыт стремительно отделившимся от нее слоем воды. А спустя мгновение он выскочил из водяного туннеля — «трубы» — на самую вершину гребня и, ловко управляя доской, помчался на волне в направлении пирса. На мгновение Айк потерял его за пеленой брызг, но потом увидел снова: распластавшись на доске, серфер старательно греб к горизонту.

К тому времени, как солнце прорвало мрачную завесу, на воде появилось еще с полдюжины серферов. Они оставались с северной стороны пирса, чьи мощные опоры служили им защитой от могучих волн, надвигавшихся с юга. Но и эти немало рисковали. Айк видел, как один из них повернул к берегу; несколько досок разбилось в щепки об опорные столбы.

Хоть в воду решались сунуться немногие, любопытных нашлось достаточно. Скоро все поручни были облеплены шумной толпой болельщиков, которые подбадривали наездников одобрительными возгласами и свистом. Айк вскоре обнаружил, что и сам кричит во все горло вместе с ними. На пирсе установили не меньше дюжины телекамер; на операторах были майки с логотипами фирм, торгующих снаряжением для серфинга. На пляже было еще больше и камер и зрителей, подъехали дополнительные джипы спасателей. Ближе к полудню вся обращенная к морю часть города пропиталась особенной, праздничной атмосферой.

Айк наблюдал за светловолосым серфером, который первым оседлал волну. Раз за разом тот повторял свои блистательные рейды, неизменно вызывая восторги толпы. Айк стоял так уже около часа, когда его внезапно окликнул знакомый голос. Он повернулся и увидел Престона. В грязной майке и затасканной красной бандане, байкер явно не вписывался в чистенькую толпу операторов и болельщиков. Престон, с его огромными татуированными ручищами и могучим торсом, казался продолжением мотоцикла, на котором сейчас восседал. Айк не видел его глаз, скрытых сверкавшими на солнце «фильтрами», но роту него кривился в широченной ухмылке. Причину смеха Айк не понимал, хотя, может, он сам и был ею.