— Учти, никаких грязных анекдотов, — предупредила мать.

— Он не грязный. Вот слушайте: приезжает в Вену группа туристов и идет в музей Бетховена…

— Он мой анекдот рассказывает!

— Нет, другой! Дай мне закончить, сам увидишь, что другой! Входят туристы в зал, где стоит открытый гроб с мертвым телом. Труп уже разлагается, черви ползают, а лицо и волосы — совсем как у Бетховена. Рядом с гробом — пюпитр с рукописью Пятой симфонии. Туристы в ужасе, спрашивают гида, что происходит. Гид говорит: не спешите, внимательно наблюдайте за экспонатом. Через некоторое время труп поднимает руку и стирает один такт, потом стирает еще один. Туристы в шоке, они спрашивают: это тело Людвига ван Бетховена, почему же оно не похоронено? А гид отвечает: «Майне дамен унд херрен, йа, это композитор Бетховен, он слагал музыку, йя, он умер. А теперь идет процесс разложения».

Под общий смех Роксана сказала, что не может понять, откуда дети набираются таких вещей. Джехангир понимал, что Мурад оттеснил его на задний план, но не обижался. Ведь они совместно предотвратили ссору мамы-папы. А мама потихоньку унесла судно.

Уходя на работу, Йезад остановился у постели Наримана:

— Удачи с доктором, чиф.

— Спасибо, Йезад.

Роксана поджидала у дверей, чтобы поцеловать мужа на дорогу.

— Извини, что раскричался, — шепнул он ей на ухо. — Ты знаешь, как я реагирую на запахи.

Она закрыла глаза, прижимаясь к нему.

— Можешь оказать мне услугу, Йездаа? Будешь проходить мимо цирюльника на углу, скажи ему, чтоб зашел побрить папу до прихода доктора.

— Обязательно.

Он шагнул на площадку. Остановился:

— Если заявятся Джал с Куми, ты не давай им уговорить себя при докторе. Ни на что не давай согласия.

— Зная их, я не удивлюсь, если они вообще забыли про визит доктора. — И Роксана послала мужу воздушный поцелуй.

* * *

Три недели кончались для Джала и Куми тем же, чем начались: грызней и пререканиями, раздраженными спорами, ощущением вины за содеянное и неспособностью исправить, что наделали. Они совестились навещать сестру, и никакие игрушки и безделушки в стеклянной горке не могли отвлечь их от душевных мук.

Куми тревожило не столько настоящее, сколько будущее. Даже если папина лодыжка срастется и он сможет самостоятельно передвигаться, все равно через какое-то время он снова сляжет. Доктор Тарапоре предупреждал, что болезнь Паркинсона неизбежно приведет к этому. Мысль об уходе за лежачим больным приводила ее в ужас. Они с Джалом сделали все, что могли, — она была убеждена в этом, — а какой смысл отрицать ограниченность своих сил?

— И если у Роксаны есть совесть, она должна подольше подержать папу у себя.

— Что? — Джал не поверил своим ушам. — В этой их крохотной квартирке? Папин дом здесь.

— Я не могу принять его обратно, и не заставляй меня! Я даже прислугу не нашла на место Пхулы, на мне вся чистка и уборка-у меня сил больше нет. Я тебя каждый день прошу найти какой-то выход — и что? Ты же ничего не предлагаешь!

Что было неудивительно, поскольку Джал был готов смириться с неизбежностью и перевезти отчима домой.

— Будь человеком, Куми. Мы сказали: три недели — и должны сдержать слово. Если Роксана может ухаживать за папой, значит, и мы сможем.

— Мы? Ты с утра уходишь на биржу, и дома тебя нет. Она ухаживала за папой три недели, а я с ним пятнадцать лет нянчилась. Если уж в тебе столько благородства, оставайся дома и возись с папой. А нет, так шевели мозгами — у нас нет времени, сегодня доктор придет осматривать его.

Ничего Джал не придумал, и в половине седьмого они отправились в путь. Пока добирались до «Приятной виллы», он молча терпел попреки Куми.

Уже смеркалось, и на лестнице было темно. Джал попытался нащупать выключатель, но искал он его не в том углу, влез в паутину и отступил, обеими руками отирая паутинные клочья с лица. Стали подниматься во тьме.

Свет вспыхнул, когда они миновали площадку первого этажа. Снизу послышались шаги, кто-то бежал наверх, перепрыгивая через ступеньку.

— Кто-то спешит, пускай проходят, — сказал Джал.

— Мы первые, — огрызнулась Куми, — пусть подождет. Ты всегда всем уступаешь.

* * *

Их догонял Йезад. «Как же они похожи на старых супругов, — подумал он. — И не скажешь, что это брат и сестра».

— Куми права, Джал, — крикнул он через перила, — надо уметь постоять за себя!

— Йезад! — ахнула Куми. — Извини, мы не знали, что это ты.

— Ничего, у вас такие же права на лестницу, как у меня. Ну как вы оба? Приехали забирать папу домой?

Стараясь не выдать охватившую ее панику, Куми ответила:

— Мы без него скучали. Надеюсь, доктор скажет, что все хорошо.

— С ним уже три недели все хорошо, разве нет?

Куми оставила выпад без ответа. Они поднялись наверх. Йезад открыл дверь своим ключом и окликнул Роксану:

— Хэлло, смотри, кого я нашел на лестнице!

После обмена приветствиями и семейными банальностями все столпились у постели Наримана.

— Ты выглядишь намного лучше, чем три недели назад, папа, — провозгласила Куми. — Тебе на пользу пребывание здесь.

— Прекрасно выбрит! — подхватил Джал. — И щеки порозовели. Собираешься на свидание, папа?

— Да, с судьбой.

— Но я смотрю, ты все еще лежишь, — все тем же легким тоном продолжала Куми. — Я думала, доктор выведет тебя на пробную прогулку.

— А я думал, что вы забыли, где оставили меня.

— Ну что ты, папа! Я только что говорила Йезаду, как мы скучали без тебя. Ну, Рокси, не томи: что сказал доктор?

— Что за спешка, расслабьтесь, сначала выпьем чаю, — сказал Йезад, хотя и ему не терпелось узнать заключение врача.

Джал с улыбкой двинулся к столу. Но Куми не дала ему сесть.

— Мы бы с удовольствием. Но мы торопимся, хотим сходить в храм огня, вознести хвалу Богу за папино выздоровление.

— Отлично, — сказал Нариман. — И я с вами, а оттуда поедем прямо домой.

— Чудно. — Улыбка Куми выражала смятение. — Значит, доктор разрешил встать? Ты уже испробовал свои костыли?

— Не дразни ее, папа, — попросила Роксана.

Какая досада, что она не сумела поговорить с Йезадом наедине, пересказать ему объяснения доктора Тарапоре относительно лекарства от паркинсонизма и побочных явлений от его главного компонента — Л-Допа. Доктор предупредил, что не надо тревожиться — хоть это и неприятно, — если речь Наримана сделается несвязной и неясной. Проблема в том, что без этих таблеток больной совсем утратит контроль над непроизвольными движениями конечностей.

Роксане не хотелось поднимать эту тему в присутствии Джала и Куми, поэтому она ограничилась отцовской лодыжкой.

— Доктор посоветовал папе полежать еще недельку, но часть гипса он уже сегодня снял. Смотрите!

Она откинула простыню — гипсовый панцирь, закрывавший ногу от бедра до кончиков пальцев, теперь обнажил колено и стопу.

Куми почуяла отсрочку:

— Папе, наверное, так гораздо удобней!

— Так что дальше? — спросил Йезад. — Я имею в виду эту неделю?

— Доктор хочет сделать папе рентген через восемь дней. А что на этой неделе — решать нам.

— Извините, решать мне, — заявил Нариман. — А я хочу немедленно домой.

— Что за бестактность, папа, как можно? — заторопилась Куми. — Ты что, хочешь обидеть бедную Рокси и Йезада? Ты и здесь дома, разве нет? — Общее молчание заставило ее изменить тактику. — Мы можем сейчас же забрать тебя с собой, папа. Но тогда нужно вызывать перевозку, чтобы отвезти тебя, а через неделю понадобится еще одна перевозка, чтобы доставить тебя в больницу на рентген. И третья — из больницы домой.

— Не волнуйся, мы поделим расходы, — сказал Йезад.

— Дело не в деньгах, — возмутилась Куми, — а в риске. Каждый раз эти неумехи-санитары будут перекладывать папу на носилки и, не дай бог, повредят ногу! Только представить себе новую боль и мучения, когда сейчас папа уже почти здоров!

Все притихли — зловещее предсказание будто повисло в воздухе. И тут Куми получила поддержку, откуда никак ее не ждала.