— Можно мне тут оглядеться? — спросила я. Никто не ответил.

Сначала я толклась рядом с девицами. Не дай Бог, подумают, что я тоже пришла в магазин, чтобы попускать ветры. Я рассматривала пальто. Мне срочно понадобится зимнее пальто, если я поступлю на работу. Но кто может позволить себе пальто более чем за две тысячи марок? Только не я. Думаю, даже мадам Мерседес не рискнула бы здесь пустить в ход кредитную карточку своего женатого поклонника. Разве что кто-нибудь вроде Анжелы, шикующей на деньги своего папочки.

На стойке из хрома висели футболки мышиного и грязно-коричневого цветов с длинными рукавами и едва заметными защипами на груди. Хоть что-то я должна здесь примерить. И купить. Иначе Санди подумает, что у меня нет ни денег, ни вкуса, и насплетничает об этом господину Вельтье. К тому же должна я наконец купить что-то и для себя. Я взяла футболку мышиного цвета и пошла в примерочную кабину. Поискала там ярлычок с ценой, но его не было. Ладно, футболка не может стоить слишком дорого.

— Ты видела, сколько вещей она взяла? — на весь магазин прокричала длинноволосая. Занавеску моей кабинки резко отдернули, это была Санди. Быстро, как только могла, я натянула футболку, чтобы Санди не успела разглядеть мою комбинацию. Я, правда, не думаю, что белье за десять марок из универмага «C & A» можно отличить от стомарочного. Но вдруг засомневалась. К счастью, Санди не смотрела на меня, а разглядывала саму себя в зеркале.

Футболка серого мышиного цвета была неплохой — во всяком случае, для футболки серого мышиного цвета.

— А черная такая же есть?

— Нет, — обиженно ответила Санди, словно я попросила розовую зеленого цвета.

— Ну ладно, и эта сойдет, — примирительно сказала я.

— Будешь покупать? — уточнила Санди. Она повернулась ко мне спиной, чтобы увидеть в зеркале свой действительно безукоризненный джинсовый зад.

Что-что, а уж футболку я могла себе позволить.

— О'кей, покупаю, — небрежно объявила я. — Сколько она стоит?

Санди не имела ни малейшего понятия.

— Кто-нибудь знает, сколько стоят майки? — крикнула она через весь магазин.

Ну и ну! Я была первой покупательницей, поинтересовавшейся их ценой!

Длинноволосая блондинка смерила меня сочувствующим взглядом:

— Сто восемьдесят пять — и она твоя.

У меня кровь отлила от лица. Сто восемьдесят пять марок за футболку! Из последних сил я произнесла:

— О! О'кей!

— Что-нибудь еще тебя интересует?

Я огляделась, словно для меня самое естественное дело — выбрасывать сотни марок на футболки. Санди вытащила с полки серую тряпку. Оказалось, это платок. Не прикасаясь ко мне, она накинула его на футболку.

— Выглядит очаровательно, — сказала она.

Теперь не было видно даже дорогостоящих защипов на футболке. Лишь мышиные рукава и сверху — пепельно-серый платок. Самый подходящий вид, чтобы хлопотать о месте бухгалтерши в Армии спасения. Тем не менее я с серьезным видом осмотрела тряпку из овечьей шерсти, но потом сказала:

— Бенедикт предпочитает видеть на мне шарфы из чистой кашемировой шерсти. — Я демонстративно взяла в руки свой шарф.

— Ах так, — мне все же удалось произвести впечатление на Санди. Потеплевшим голосом она спросила: — Ты карточкой расплачиваешься?

Неужели действительно поверила, что у меня есть кредитная карточка?

Я с ленцой ответила:

— У меня с собой столько денег, что лучше заплачу наличными.

Санди положила футболку в большой пластиковый пакет с названием магазина. Выйдя из него, я поклялась, что ноги моей там больше не будет.

Сто восемьдесят пять марок за одну футболку! Нора заявила бы, что у меня обострение транжиромании. Наплевать! Я целый день вкалываю и могу позволить себе дорогую футболку. Бенедикту тоже важно, чтобы я была хорошо одета. Несмотря на эти самоуговоры, настроение у меня упало, и я побрела в «C & A».

Там продавались черные футболки по девятнадцать марок. Вокруг выреза у них были жуткие пластиковые пуговки или дурацкая мишура. Но все это легко отпороть, и тогда эти футболки никак не отличишь от тех, фешенебельных. Я купила сразу две, чтобы средняя цена покупок не превысила семьдесят пять марок. Пакет из «C & A» я сунула в тот, благородный.

19

Рождество не за горами. Оставалось четыре недели, а я так и не нашла кольца. У Бенедикта не было времени на хождение по магазинам главным образом из-за Вельтье. Тот не имел ни малейшего желания работать над проектом дома для престарелых, о чем и заявил дяде Георгу. Дядя Георг посетовал, что не имеет для него заказа на дом для несовершеннолетних девочек, и поручил Бенедикту помочь господину Вельтье. В конце декабря — последний срок сдачи, а пятнадцатого января уже должно быть вынесено решение… что фирма Фабера выиграла конкурс!

Но хотя проект негласно уже был обещан дяде Георгу, всю документацию нужно сдать в срок и в безупречном виде. С одной стороны, Бенедикт был доволен, а с другой — ему приходилось и по выходным торчать на работе. Вельтье отделался парой чертежей и сделал вид, что все остальное элементарно просто и общеизвестно. Он опять поссорился с Санди и вымещал плохое настроение на Бенедикте.

У меня тоже был стресс. К Рождеству мне непременно надо закончить ремонт в комнате Бенедикта — это был мой рождественский подарок. Я не пускала его туда, да он и не рвался, потому что комната походила на стройплощадку. У меня больше не было времени искать кольцо. Бенедикт пообещал в один из ближайших выходных найти его вместе со мной. Любой ценой.

Еще четыре недели. В рекламе по телевизору и в журналах давным-давно вручали рождественские подарки: мир населяли мужчины, осыпавшие женщин украшениями. «Наше золото столь же вечно, как ваша любовь!» — зазывала ювелирная реклама, в которой мужчины решали сложнейшую проблему: подарить возлюбленной массивную золотую цепь или легкий браслет с бриллиантами? Реклама одной алмазной фирмы гласила: «Ты была так скромна и попросила на Рождество лишь маленькую елочку, значит, елочные украшения могут быть побогаче». На фото была изображена малюсенькая елочка величиной с ладонь, опоясанная великолепным бриллиантовым колье. В телевизоре мужчина надевал женщине на палец кольцо с огромным бриллиантом. Она его спрашивала: «А где твой спортивный автомобиль?», на что тот со счастливым лицом отвечал: «Я его только что надел на твой палец». Еще в одной рекламе подросток словами: «Ты ведь хотела что-нибудь для горла», дарил девочке пакетик драже от кашля, а в нем оказывалась золотая цепочка. Золото повсюду текло рекой.

Единственным исключением был ролик, в котором нашпигованная золотом герцогиня, получив в подарок от своего герцога пакет сверкающих щеток для чистки кастрюль, прыгала от радости и кричала: «Ура! Наконец не бриллианты!»

20

Первого декабря истек трехмесячный испытательный срок Бенедикта. Дядя Георг, разумеется, продлил контракт, что и было отпраздновано в узком кругу коллег. Однако праздник был неожиданно испорчен господином Вельтье, решившим посреди вечера нагрянуть домой и проверить Санди. Из дома он в панике позвонил в контору: Санди прогуляла утром школу и съехала от него без всякого предупреждения!

В понедельник Вельтье вовремя явился на работу, но был невменяем. Санди вернулась к родителям! Вельтье все выходные пытался заполучить ее к телефону, но отец попросил оставить его дочь в покое. Вельтье не из тех, кто проглотит такое, он поехал к ней домой. Но Санди отказалась его видеть. А в воскресенье вечером отец пригрозил вызвать полицию, если Вельтье не исчезнет.

В первые дни Вельтье был уверен, что Санди скоро вернется. Она якобы привыкла к роскоши, и убогое существование у родителей скоро станет ей невтерпеж. Но Санди не звонила и не подходила к телефону. Тогда Вельтье решил, что она спит с другим. Он разбудил ее половой инстинкт, и теперь секс необходим ей как хлеб насущный.