Аплодировал Париж

в фестивальном дыме.

Тебе дали первый приз —

«Голую богиню».

Подвезут домой друзья

от аэродрома.

Дома нету ни копья.

Да и нету дома.

Оглядишь свои углы

звездными своими,

стены пусты и голы —

голая богиня.

Предлагал озолотить

режиссер павлиний.

Ты ж предпочитаешь жить

голой, но богиней.

Подвернется, может, роль

с текстами благими.

Мне плевать, что гол король!

Голая богиня...

А за окнами стоят

талые осины

обнаженно, как талант, —

голая Россия!

И такая же одна

грохает тарелки

возле вечного огня

газовой горелки.

И мерцает из угла

в сигаретном дыме —

ах, актерская судьба!

Голая богиня.

1975

Обмен

Не до муз этим летом кромешным.

В доме — смерти, одна за другой.

Занимаюсь квартирообменом,

чтобы съехались мама с сестрой.

Как последняя песня поэта,

едут женщины на грузовой,

две жилицы в посмертное лето —

мать с сестрой.

Мать снимает пушинки от шали,

и пушинки

летят

с пальтеца,

чтоб дорогу по ним отыскали

тени бабушки и отца.

И как эхо их нового адреса,

провожая заплаканный скарб,

вместо выехавшего августа

в наши судьбы въезжает сентябрь.

Не обменивайте квартиры!

Пощади, распорядок земной,

мою малую родину сирую —

мать с сестрой.

Обменяться бы — да поздновато! —

на удел,

как они, без вины виноватых

и без счастья счастливых людей.

1974

* * *

Боже, ведь я же Твой стебель,

что ж меня отдал толпе?

Боже, что я Тебе сделал?

Что я не сделал Тебе?

1975

Похороны цветов

Хороните цветы — убиенные гладиолусы,

молодые тюльпаны, зарезанные до звезды...

С верхом гроб нагрузивши,

на черном автобусе

провезите цветы.

Отпевайте цветы у Феодора Стратилата.

Пусть в ногах непокрытые Чистые лягут пруды.

«Кого хоронят?» — спросят

выходящие из театра.

Отвечайте: «Цветы».

Она так их любила, эти желтые одуванчики.

И не выдержит мама, когда застучит молоток.

Крышкой прихлопнули, когда стали

заколачивать,

как книжную закладку, белый цветок.

Прожила она тихо, и так ее тихо не стало...

На случайную почву случайное семя падет.

И случайный поэт

в честь Марии Новопреставленной

свою дочь назовет...

1975

Смерть Шукшина

Хоронила Москва Шукшина,

хоронила художника, то есть

хоронила страна мужика

и активную совесть.

Он лежал под цветами на треть,

недоступный отныне.

Он свою удивленную смерть

предсказал всенародно в картине.

В каждом городе он лежал

на отвесных российских простынках.

Называлось не кинозал —

просто каждый пришел и простился.

Называется не экран,

если замертво падают наземь.

Если б Разина он сыграл —

это был бы сегодняшний Разин.

Он сегодняшним дням — как двойник.

Когда зябко, курил он чинарик,

так же зябла, подняв воротник,

вся страна в поездах и на нарах.

Он хозяйственно понимал

край как дом — где березы и хвойники.

Занавесить бы черным Байкал,

словно зеркало в доме покойника.

1975

Вольноотпущенник времени

Вольноотпущенник Времени возмущает его рабов.

Лауреат Госпремии тех, довоенных годов

ввел формулу Тяжести Времени.

Мир к этому не готов.

Его оппонент в полемике выпрыгнул из своих зубов.