Конспиративная квартира

Мы — кочевые, мы — кочевые,

мы, очевидно,

сегодня чудом переночуем,

а там — увидим!

Квартиры наши конспиративны,

как в спиритизме,

чужие стены гудят как храмы,

чужие драмы,

со стен пожаром холсты и схимники...

а ну пошарим —

что в холодильнике?

Не нас заждался на кухне газ,

и к телефонам зовут не нас,

наиродное среди чужого,

и как ожоги,

чьи поцелуи горят во тьме,

еще не выветрившиеся вполне?..

Милая, милая, что с тобой?

Мы эмигрировали в край чужой,

ну что за город, глухой как чушки,

где прячут чувства?

Позорно пузо растить чинуше —

но почему же,

когда мы рядом, когда нам здорово —

что ж тут позорного?

Опасно с кафедр нести напраслину —

что ж в нас опасного?

Не мы опасны, а вы лабазны,

людьё, которым любовь опасна!

Вы опротивели, конспиративные!..

Поджечь обои? вспороть картины?

об стены треснуть сервиз, съезжая?..

«Не трожь тарелку — она чужая».

1964

Баллада-яблоня

В. Катаеву

Говорила биолог, молодая и зяблая,—

это летчик Володя

целовал меня в яблонях.

И, прервав поцелуй, просветлев из зрачков,

он на яблоню выплеснул

свою чистую

кровь!

Яблоня ахнула,

это был первый стон яблони,

по ней пробежала дрожь

негодования и восторга,

была пора завязей,

когда чудо зарождения

высвобождаясь из тычинок,

пестиков, ресниц,

разминается в воздухе.

Дальше ничего не помню.

Ах, зачем ты, любимый, меня пожалел?

Телу яблоневу от тебя тяжелеть.

Как ревную я к стонущему стволу.

Ночью нож занесу, но бессильно стою —

на меня, точно фары из гаража,

мчатся

яблоневые глаза!

Их 19.

Они по три в ряд на стволе,

как ленточные окна.

Они раздвигают кожу, как дупла.

Другие восемь узко растут из листьев.

В них ненависть, боль, недоумение —

что? что?

что свершается под корой?

кожу жжет тебе известь?

кружит тебя кровь?

Дегтем, дегтем тебя мазать бы, а не известью,

дурочка древесная. Сунулась. Стояла бы себе как

соседки в белых передниках. Ишь...

Так сидит старшеклассница меж подружек, бледна,

чем полна большеглазо —

не расскажет она.

Похудевшая тайна. Что же произошло?

Пахнут ночи миндально.

Невозможно светло.

Или тигр-людоед так тоскует, багров.

Нас зовет к невозможнейшему любовь!

А бывает, проснешься — в тебе звездопад,

тополиные мысли, и листья шумят.

По генетике

у меня четверка была.

Люди — это память наследственности.

В нас, как муравьи в банке,

напиханно шевелятся тысячелетия,

у меня в пятке щекочет Людовик XIV.

Но это?.. Чтобы память нервов мешалась с хлорофиллами?

Или это биочудо? Где живут дево-деревья?

Как женщины пахнут яблоком!..

...А 30-го стало ей невмоготу.

Ночью сбросила кожу, открыв наготу,

врыта в почву по пояс,

смертельно орет

и зовет

удаляющийся

самолет.

1965

Охота на зайца

Ю. Казакову

Травят зайца! Несутся суки.

Травля! Травля! Сквозь лай и гам.

И оранжевые кожухи

апельсинами по снегам.

Травим зайца. Опохмелившись,

я, завгар, лейтенант милиции,

лица в валенках, в хроме лица,

зять Букашкина с пацаном —

газанем!

«Газик», чудо индустриализации,

наворачивает цепя.

Трали-вали! Мы травим зайца.

Только, может, травим себя?

Юрка, как ты сейчас в Гренландии?

Юрка, в этом что-то неладное,

если в ужасе по снегам