Говоря «мы», я имею в виду Британию. Практически каждый летный клуб в королевстве стал членом Гвардии, и тысячи людей — еще бы, бесплатные летные уроки! — захотели вступить в нее, но принять могли лишь десятую долю. И лишь один человек из двадцати был девушкой. Но Мэдди и тут повезло, потому что каждый инженер, механик и инструктор в Оаквэй знал и любил ее, а она получила хорошие рекомендации как ловкая и сообразительная ученица, знающая все про уровни масла. Она вовсе не была лучшей среди остальных пилотов, тренировавшихся в Оаквэй в составе Гражданской Гвардии. Но и задних не пасла. Первый свой самостоятельный полет она совершила в начале нового года, в перерыве между снегопадами.

Обратим внимание на сроки. Мэгги начала летать поздним октябрем 1938 года... Гитлер (вы заметите, что я использовала более красочные термины для описания Фюрера, но осторожно стерла их все) напал на Польшу 1 сентября 1939, а Великобритания объявила войну Германии двумя днями позже. Мэдди сдала экзамен для получения лицензии А — начальной лицензии пилота — за шесть месяцев до того, как в августе все гражданские полеты были запрещены. После этого практически все самолеты забрали для государственных нужд. Оба самолета Димны реквизировало Министерство авиации, и она бесилась из-за этого, словно кошка.

Незадолго до того, как Британия объявила войну Германии, Мэдди сама полетела на ту сторону Англии, скользя по верхушкам Пеннин и сторонясь аэростатных заграждений, серебряным бастионом защищавших небо вокруг Ньюкасла. Она летела над северным побережьем в сторону Бамбурга и Линдисфарна. Я хорошо знаю этот участок, потому что поезд из Эдинбурга в Лондон идет этим путем, а я ездила туда-сюда круглый год, пока училась в школе. Затем, когда прямо перед разгаром войны мою школу закрыли, вместо того, чтоб закончить какую-то другую, я немного неожиданно поступила в университет, куда тоже приходилось ездить на поезде, что было очень по-взрослому.

Самая красивая часть поездки — побережье Нортумбрии. На севере Англии солнце в августе заходит достаточно поздно, и Мэдди на парусиновых крыльях летела над длинными пляжами Святого острова и наблюдала за собравшимися там тюленями. Она пролетела над великими скалами замков Линдисфарн и Бамбург к северу и югу, и над руинами монастыря двенадцатого века, и над всеми желто-зелеными полями в направлении невысоких холмов Чевиот в Шотландии. Мэдди полетела обратно, следуя Валу Адриана протяженностью семьдесят миль, в сторону Карлайла и затем севернее, через Лейкленд, вдоль озера Уиндермир. Высокие горы вздымались вокруг нее, и воды поэтов сверкали под ее ногами в долинах памяти, усеянных сонмом золотых нарциссов, ласточек и амазонок¹³ и с кроликом Питером¹⁴. Она вернулась домой со стороны Блэкстоун Эдж, вдоль старой римской дороги, чтобы избежать смога над Манчестером, и приземлилась в Оаквэй, рыдая от тоски и любви; любви к родному острову, который свысока, в свете полудня, прячась за стеклянными линзами лета и солнечных лучей, казался ей столь единым и хрупким, от побережья до побережья захватывающим дух. Рыдала от того, что всей этой красоте суждено утонуть в ночи огня и черной пелены. Мэдди приземлилась в Оаквэй до заката и, выключив двигатель, осталась в кабине плакать.

Главной причиной, по которой Мэдди ввязалась в войну, наверное, была защита тюленей Святого острова.

Она в последний раз вылезла из Большой Гарпии Димны. Позднее низкое солнце освещало другие самолеты в ангаре Димны — дорогие игрушки, ожидавшие своего звездного часа. (Менее чем через год та самая Большая Гарпия под управлением кого-то другого будет переправлять кровавый груз для Британского Экспедиционного Корпуса во Франции.) Мэдди перепроверила все показатели того, что она хорошо приземлилась после полета, после чего приступила к тем, которые необходимо проверить перед полетом. Димна застала ее там, в позднем золотом свете, час спустя, за чисткой стекла от прилипшей мошкары.

— Тебе не нужно это делать.

— Кто-то же должен. Я же не смогу больше сесть за штурвал, правда? Не после завтрашнего дня. Это единственное, чем я могу помочь — проверять масло, счищать мошек.

Димна курила, стоя в лучах вечернего солнца, и какое-то время наблюдала за Мэдди. Затем она сказала:

— В этой войне для девушек найдется работа в небе. Просто подожди. Им понадобятся все пилоты, способные воевать в Королевских ВВС. Будут юноши, обученные гораздо хуже, чем ты сейчас, Мэдди. И будут мужчины и женщины постарше, занимающиеся доставкой новых самолетов, сообщений и перевозящих пилотов. Это будем мы.

— Думаешь?

— Формируется подразделение, которое будет состоять из гражданских пилотов, работающих на нужды фронта. ВВТ — вспомогательный воздушный транспорт — туда войдут и мужчины, и женщины. Это случится со дня на день. Мое имя уже в списке. Полина Гауэр возглавит женский отдел. — Полина была летной подругой Димны; именно она вдохновила Димну на создание бизнеса по развлекательным полетам. — У тебя недостаточно квалификации для этого, но я не забуду о тебе, Мэдди. Когда они снова запустят тренировки для девушек, я отправлю тебе телеграмму. Ты будешь первой.

Мэдди струсила мошек с рук и утерла глаза, слишком уставшая, чтобы ответить.

— А когда закончишь пресмыкаться перед мошками, я сделаю тебе кружку лучшего во всем Оаквэй маслянистого чая для пилотов, а завтра утром отведу тебя в ближайший военкомат ЖВВС.

ЖВВС — Женские вспомогательные воздушные силы — это подразделение Королевских Воздушных Сил. Состоя в Женских вспомогательных воздушных силах, вы не будете летать, но в данный момент обстановка такова, что было позволено делать практически любую мужскую работу, которая связана с полетами и боями: электрик, техник, слесарь, оператор зенитных установок, водитель, повар, парикмахер... Вы могли бы подумать, что Мэдди станет механиком. Да, но в начале войны для женщин еще не было таких вакансий. И неважно, что у Мэдди уже было гораздо больше опыта, чем у некоторых мальчиков — для нее там места не было. Но она уже выучила азбуку Морзе и немного тренировалась в качестве радистки ради получения начальной летной лицензии. В августе 1939 Министерство авиации отчаянно нуждалось в радистках, когда до них дошло, сколько людей они набрали в качестве пилотов. Мэдди присоединилась к ЖВВС и стала радио-оператором.

Немного о работе ЖВВС

Было похоже на школу. Не знаю, думала ли Мэдди так же; она училась не в швейцарской школе-интернате, а в гимназии в Манчестере, и даже не подумывала о поступлении в университет. Даже учась в школе, она каждый день возвращалась домой, и ей не приходилось делить комнату с двенадцатью девочками или спать на соломенном матрасе, сложенном из трех частей, будто набор диванных подушек. Мы звали их сухарями. Но все всегда были до того уставшими, что им было все равно; руку отдала бы на отсечение, чтобы иметь при себе здесь хотя бы такой матрас. Те суетливые осмотры комплектации, которые они заставляли делать, где тебе приходилось раскладывать все свои мирские пожитки в произвольном, но определенном порядке на сложенном одеяле, были похожи на складывание мозаики, и если ты ошибалась на миллиметр, с тебя снимали баллы — чем не школа? И сленг, и упражнения по строевой подготовке, и скучные обеды в униформе, даже несмотря на то, что у отряда Мэдди поначалу не было униформы. Они все носили голубые кардиганы, как у девочек с Гайдовского движения¹⁵ (Гайды не носили голубые кардиганы Военных сил, но вы понимаете, что я имею в виду).

Мээди поначалу распределили в Оаквэй, поближе к дому. Это был поздний 1939 — начало 1940. Сидячая война. Не происходило ничего особенного.

По крайней мере, не в Британии. Мы обкусывали ногти, продолжая тренироваться.

Ждать.

Телефонистка

— Эй ты! Девушка в голубом кардигане!

Пять девушек в наушниках отвернулись от своих коммутаторов, указывая себе на грудь и молчаливо спрашивая: «Я?».