И с Джеймсом Клемо он успел повидаться.

– Что ж, мне остается только поблагодарить вас за помощь и терпение, миссис Харви. Я вас, скорее всего, опять навещу, но если у вас еще найдется, что сказать, свяжитесь с нашим штабом в городке. Это в районе гавани.

Элис спустилась вместе с ним на первый этаж. Уже на пороге дома она сказала:

– Пожалуйста, не принимайте на веру все, что я сказала. Я сегодня сама не своя.

До штабного автобуса Уайклифф добрался пешком. У него было ощущение ребенка, который случайно втянул мыльный пузырь в себя. Теперь у него не оставалось сомнений, что судьбу девушки определил ее характер, однако увиденного и услышанного все еще было недостаточно, и плясать ему приходилось от ключевой фразы одной из учительниц: «Вероятно, есть нечто, что ей дорого в этой жизни, но мне не удается понять, что именно».

В штабном автобусе Люси Лэйн выстукивала на машинке свой отчет. Она оставалась единственной из тех, кто не злоупотреблял жидкостью для исправления ошибок.

– Как у тебя?

– У меня был трудный день, сэр. Харви так и остался для меня загадкой.

– Рассказывай.

Люси Лэйн изложила ему свою историю, подытожив так:

– Он определенно обладает неким дурашливым шармом. Очарование это поверхностное, но сразу понимаешь, что избавиться от него не так-то просто. Если этот человек преступник, нам придется поломать головы над тем, как загнать его в угол.

– Ты успела поговорить с кем-нибудь еще?

– Я зашла к Мойлам. Инспектор Роуз снабдил нас списком всех, кто работает в кемпинге постоянно и неполный рабочий день. Так вот, в нем оказались двое из семьи Мойл, что живет неподалеку от Рулов. Девушка, ее зовут Дебби, по вечерам обслуживает покупателей в магазине, а парень – Джефф – служит посыльным. Я застала Дебби дома вместе с матерью.

Люси развернулась на вращающемся кресле к нему лицом.

– Вы себе не представляете, что у них за дом! Не поймешь, то ли ты в кухне, то ли в запущенной автомастерской. Промасленные запчасти лежат рядом с немытой посудой и овощами, заготовленными к ужину. Миссис Мойл слоняется по дому на своих распухших ногах в тряпичных тапочках и не знает, за что хвататься, хотя вид у нее при этом весьма величавый. Дебби – хорошенькая девчонка лет двадцати двух. В одних только трусиках и бюстгальтере она утюжила рубашки братьев, и вещи выглядели хорошо отстиранными, хотя уму непостижимо, как это им удается. – Люси обладала завидным умением описывать увиденное, и это Уайклиффу в ней нравилось: словно бы сам побывал там. – Дебби нравится работать у Клемо. Неплохое жалование, а в конце сезона ей причитается премия. Хотя Джеймс на всех рычит, никто его не боится. С Элис легко поладить. С Берти сложнее, и так у всех. Беда в том, что с ним никогда не знаешь, как себя вести. Он бывает весьма язвителен и часто говорит странные вещи. Я, между прочим, охотно этому верю! Еще он фотографирует маленьких девочек, а, как заявила Дебби, все знают, что это значит.

– Есть что-нибудь о Рулах?

– Я как раз собиралась перейти к этому. Мойлам они определенно не нравятся. По словам миссис Мойл, народишко они дрянной: что Джейн, что Клиффорд. Да и Агнес с бабушкой Клемо – она до замужества носила фамилию Рул.

– Она как-то обосновала свое мнение?

– О да. Клиффорд – слабоумный, и папаша его тоже был немного не в себе… Вот, цитирую: «Теперь посмотрите на Джейн! Разве можно назвать нормальной женщину, которая прячет труп своей родственницы в морозильнике? И неважно, своей смертью она умерла или нет». Мне было трудно с этим спорить, а когда я возразила, что Джейн стала членом семьи Рул только по замужеству, мне доверительно сообщили, что муж приходился ей двоюродным братом.

Уайклиффу сразу припомнились «нечистые семьи», о которых он слышал в детстве. Простонародная генетика.

– Что нибудь еще?

– Да, но только я не уверена, насколько это важно. Дебби утверждает, что за последние несколько месяцев Берти дважды подъезжал к ферме на кемпинговском «лендровере», чтобы загрузить мебель.

– Джейн распродает наследство Агнес?

– По крайней мере, так считают Мойлы. Я не могла не обратить на это внимания после того, как Берти распространялся о своих теплых чувствах к Джейн.

– Постарайся выяснить подробности об этом.

– Будут еще указания, сэр?

– Да. Я только что побывал дома у Клемо. Нужно, чтобы ты тщательно осмотрела комнату Хильды. Постарайся не упустить ничего.

– Я должна искать что-то конкретное?

– Всего-навсего настоящую Хильду Клемо.

Уайклифф и Керси потихоньку потягивали кофе в ресторане при гостинице, пребывая при этом в блаженной полулетаргии.

Отель стоял высоко, по сути, на вершине скалы к западу от городка, и не просто имел вид на гавань – он нависал над нею. Из окон ресторанного зала можно было полюбоваться, как поблескивает отраженными огнями прибой и темнеют два круга спокойной воды в припортовом заливе и на внешнем рейде. С холма на южной стороне испускал длинные лучи маяк.

– Пожалуй, небольшая прогулка мне не повредит.

Это был его обычный ритуал, стоило уехать из дома. Керси давно научился не навязывать ему свое общество. Он только сказал:

– А я собирался попить пивка в «Сейнере».

– Вот и увидимся там примерно через час.

Ночь стояла безветренная, ясная. Уайклифф спускался вниз по крутой узкой улочке, что вела в город. Дома по одну сторону, по другую – невысокая стена, за которой зияла пропасть.

С точки зрения пресыщенного юриста, наследство Генри Рула было ничтожно, но если обсудить этот предмет на кухне фермы Трегеллес, оценка могла радикально измениться… Судьба оказалась несправедливой к Джейн Рул. Пока Элинор была прикована к постели и могла умереть в любую минуту, в то время как Агнес с виду казалась еще физически крепкой, Джейн могла чувствовать себя спокойно. Но Агнес испортила ей всю обедню, умерев раньше. На много ли раньше, пока не ясно, но Фрэнке, вероятно, сможет это определить.

Совсем старенькая малолитражка с почти неразличимыми габаритными огнями, завывая на второй передаче, взбиралась вверх по улочке и заставила его вжаться в стену. Уф!

Однако Джейн нашла выход из положения. Спрятав тело Агнес в морозильник, она стала распространять слухи, что старуха приобрела привычку уходить из дома. Потом ей просто оставалось дожидаться смерти Элинор. Всем, кто интересовался, отвечали, что Агнес спит в своей комнате.

Если бы они с Керси не пришли осматривать ферму в поисках Хильды Клемо, через несколько дней Джейн заявила бы о пропаже Агнес. Розыски, естественно, ничего бы не дали. Агнес пополнила бы список пропавших без вести выживших из ума стариков, которых находят потом мертвыми на пляжах, в канавах или у подножья скал.

Само собой, Джейн не могла бы держать труп в морозильнике неопределенно долго. К тому же, ей нужно было бы получить официальное подтверждение факта наступления смерти Агнес. Поэтому с приближением зимы, когда поток туристов иссякает и людей в округе немного, тело Агнес оказалось бы в одной из канав – скорее всего, прямо на территории фермы. И в один прекрасный день, по весне, Клиффорд «неожиданно» обнаружил бы останки тетушки Агнес, разложившиеся настолько, что никаких следов их пребывания в морозильнике никто не смог бы обнаружить.

Что ж, версия вполне логичная, но только где в ней место для Хильды Клемо? Быть может, к ней все это вообще не имеет никакого отношения?

Уайклифф вышел на главную улицу городка, где в магазинах и кафе все еще было достаточно оживленно. Ему нужна была Лили Армитидж, которая была регулярной воскресной гостьей Агнес Рул. В проеме одного из окон он увидел грузного мужчину в комбинезоне и форменной фуражке, покуривавшего трубку.

– Не скажите ли, как пройти к Альберт-плейс?

Мужчина вынул трубку изо рта, оглядел Уайклиффа сверху вниз и спросил:

– Кто вам там нужен?

– Лили Армитидж.

– Пройдете дальше по этой улице, на первом перекрестке свернете направо. Лили живет в третьем по счету доме.