V

Перед сном я опять прошелся по всей береговой линии нашего островка, вглядываясь в недалекий (метров триста-четыреста) южный берег моря, а также ближайшие отмели, густо поросшие хвощами и тростником. В теплой воде плескалась рыбешка и еще какая-то живность, в воздухе кружились небольшие птеродактили, временами издавая пронзительные квакающие звуки, со звенящим шелестом порхали разноцветные огромные стрекозы и с неприятным гулом проносились то тут, то там здоровенные коричневые жуки. Картина была совершенно обычная для этих мест, но я, тем не менее, поднес к глазам бинокль и еще раз особенно внимательно оглядел южную и юго-западную часть горизонта – хорошо помнил тяжелую арбалетную стрелу с наконечником из низкоуглеродистой стали. Ничего примечательного, впрочем, увидеть мне так и не удалось, хотя я и понимал, что это лишь вопрос времени – местные охотники, использующие оружие из железа, рано или поздно обнаружат себя, и я обязан заметить их первым.

На обратном пути идущий за мной и тяжело (как обычно в этом тропическом климате) дышащий Адмирал вдруг замер – я сразу оглянулся на него – потянул носом, пошевелил мохнатыми ушами и молчком ринулся куда-то вправо – в густые заросли высокого кустарника с огромными желто-красными листьями. Почти сразу под его могучими лапами с жалобными криками забились две огромные ярко-красные птицы – охотник он был отличный и не уступал в этом деле любому хищному зверю. Прикончив добычу, пес выжидательно уставился на меня – ждал одобрения, и я незамедлительно похвалил его и дружески потрепал мощный загривок. Закинув ружье за плечи, я взял за когтистые лапы оба трофея Адмирала (каждая птица весила килограммов пять – шесть) и направился к палатке.

У погасшего костра сидел только Володя, занятый чисткой и смазкой сразу двух полуавтоматических ружей – его сестра, похоже, уже прилегла в своем отделении палатки. Наш юнга, услышав шумное дыхание Адмирала, поднял голову и близоруко прищурился – опять не одел очки. Я бросил к его ногам двух здоровенных птиц, и он как-то даже опасливо покосился на них.

– Займись ими, Володя! – устало проговорил я, проходя мимо. – Как ощиплешь – одну сразу отдашь Адмиралу, а другую выпотроши и подвесь внутри палатки.

– Сделаю, Николай Александрович! – отозвался парнишка, откладывая одно из ружей и берясь за другое.

У входа палатку я задержался еще на несколько минут – внимательно огляделся и прислушался, но кругом все было спокойно, и я, наконец, отправился отдыхать. В своем отделении я, как обычно, разложил вокруг надувной кровати весь арсенал, всегда бывший при мне, и только тогда лег, все еще продолжая настороженно прислушиваться – нынешнее место стоянки не вызывала особого доверия, как, впрочем, и наш слишком молодой дежурный… В этот раз мой сон был еще более беспокойным, чем обычно – я просыпался от каждого шороха, несмотря на сильную усталость. Наконец, часа через четыре, так толком и не отдохнув, я выбрался из палатки и отправил Володю спать.

Во время пробежки по кромке влажного песка вокруг всего нашего островка я вновь привычно-внимательно оглядывал горизонт, но так и не заметил ничего подозрительного. Выполняя комплекс асан хатха-йоги, я посадил рядом с собой Адмирала – большинство этих упражнений совершенно не способствовали наблюдению за окружающей обстановкой (это касалось в первую очередь «перевернутых» поз и, конечно, стойки на голове, которую я обычно выполнял более десяти минут), учитывая также медитативную концентрацию на определенных участках тела… Закончив малую тренировку, я лодочным черпаком набрал в ведро воды, одновременно процедив ее через противомоскитную сетку – сейчас особенно следовало избегать любых неожиданностей, а потом принял душ, с удовольствием растерся мохнатым полотенцем и снова набрал воды – уже для Наташи. Потом оделся и, привычно нацепив на себя весь свой богатый арсенал, занялся костром – благо дров хватало вокруг. Наполняя большой котелок водой, я отметил для себя, что один из наших питьевых бачков почти пуст (я всегда старался использовать в пищу только родниковую воду) и желательно еще сегодня или завтра в первой половине дня пополнить эти запасы. Пока закипала вода, я поставил тесто для лепешек, а потом порезал на куски средней величины освежеванную Володей птицу и сложил в котелок, стоявший на огне – мясо едва поместилось в нем. С полчаса я уделил своему гардеробу: что-то постирал, что-то почистил, а что-то ухитрился даже погладить своим походным утюгом (пусть меня засмеют другие бывалые путешественники, но я не мог себе позволить ходить в «изжеванной» после хорошей стирки одежде). За это время мясо успело свариться, а тесто хорошо подняться, и я, подкинув дров в костер, установил на стальную решетку обе наши сковороды: на одной стал печь лепешки, а на другой – подрумянивать кусочки птичьего мяса. Из палатки выбралась Наташа, тщательно причесанная и чуть подкрашенная (другой передо мной она и не появлялась, поэтому мне даже подумалось, что она берет в свое отделение воду для умывания), с полотенцем на плече, в голубом купальнике и в своих высоких сапожках – похоже, что вчерашний урок не прошел для нее даром.

– Вода ждет вас, Наташа! – вместо приветствия проговорил я, переворачивая очередную лепешку. – Как ваши раны?

– Спасибо, Николай Александрович! – отозвалась моя помощница, а затем наклонилась и звонко чмокнула меня в щеку. – Почти все прошло!

Потом она присела рядом и, взяв вилку, осторожно отделила от внушительной птичьей ножки кусочек мяса. Я чуть искоса глянул на девчонку и невольно улыбнулся.

– Знаете что, Николай Александрович, вас можно любить уже только за то, как вы замечательно готовите! – попробовав мясо, заявила девушка. – А у вас немерено и других достоинств!

– Вам не стоит хвалить меня, Наташа, – мягко сказал я, раскладывая на сковородке очередную партию мяса. – И, тем более, расточать комплименты…

– Другие влюбленные в вас девчонки разве вели себя иначе? – быстро спросила моя помощница, цепляя вилкой очередной кусочек.

– К счастью, также не теряли аппетита! – с деланной серьезностью ответил я. – Наверное, тому способствовала моя удачная стряпня…

Наташа весело засмеялась, еще раз звонко поцеловала меня, поднялась и, прихватив ведро с водой, направилась за палатку. Мне подумалось в эту минуту, что ее (как и Володю) совсем не тревожит так беспокоящее меня обстоятельство: с каждым днем мы все дальше забирались вглубь неведомого мира, где смертельные опасности уже подстерегали нас на каждом шагу. Мой огромный авторитет среди подчиненных привел к тому, что они уже совершенно не сомневались в моих способностях мгновенно решать самые сложные проблемы и уверенно преодолевать любые трудности. В отличие от них, я достаточно трезво оценивал свои возможности и, неизменно рассчитывая лишь на собственные силы, хорошо знал, что и они весьма ограничены…

Мы позавтракали намного раньше обычного – еще не было и девяти часов, поэтому я решился на дополнительный отдых для себя – еще хотя бы час-полтора сна. Перед этим я вновь прошелся по острову, оглядывая окрестности (в наших условиях никакие предосторожности не могли показаться излишними), потом сделал необходимые распоряжения своим молодым подчиненным и только тогда отправился в палатку, пытаясь убедить себя, что все будет в порядке и ничего не случится за время моего сна…

Ничего и не случилось – я спокойно проспал почти два часа, а поднявшись, почувствовал себя куда бодрее, чем прежде. Мы немедленно занялись сбором в дальнейший путь: сложили продукты, посуду, палатку и постельные принадлежности. Пока я подключал к двигателю четвертую канистру с топливом (пустую также сожгли в костре, а еще одна заполненная лишь наполовину – из нее подливали топливо в бачок двухсильного моторчика – стояла тут же на корме), мои подчиненные устроились на свои места, а Адмирал, не дожидаясь приглашения, запрыгнул следом. Внимательно осмотрев место нашей стоянки (если что-то случиться забыть, то восполнить потерю здесь будет негде), я оттолкнул лодку от берега и, осторожно ступая среди неприятно обволакивающих сапоги густых водорослей, повел ее за собой к выходу из этой уютной бухточки. Когда глубина достигла колен, я остановился, провел лодку мимо себя, перехватывая руками в перчатках стальной планшир, а потом толкнул ее вперед и запрыгнул в самоотливный рецесс, куда сразу прямо через транец потекла вода. Шагнув на крышки кормового отсека, я опустил мотор в воду, качнул «грушей» топливо и взялся за ручку стартера (ручка газа в рубке стояла на положении «запуск»). Мотор завелся с первого рывка – вчерашнее обслуживание явно пошло ему на пользу. Пробравшись на свое место, я убрал газ до минимума, дал передний ход, чуть увеличив обороты, и стал осторожно выводить лодку на более глубокое место (сейчас под килем было меньше метра).