— Да, — сказал доктор. — Ваш дед посвятил меня в свои соображения по этому поводу. Быть может, вы захотите выслушать их от меня?

Граф кивнул. Он потянулся вперед, нащупал стол и осторожно поставил на него бокал. Затем он вновь откинулся на высокую спинку кресла и приготовился слушать.

— Ваш дед обрадовался, когда вы написали ему, что согласны жениться на Фелиции, — сказал доктор. — Он чрезвычайно тепло относился к девушке и хотел обеспечить ей будущее. Поместье Рувенов — заповедное имущество, не забывайте. Если вы женитесь на Фелиции и, не приведи Господи, умрете раньше ее, не оставив наследников, все имение перейдет кому-то из дальних родственников-мужчин. Поскольку отец не оставил Фелиции никаких денег, при таком развитии событий она останется практически ни с чем. Поэтому ваш дед завещал ей щедрую сумму, которую она получит в случае вашей смерти. И по закону она, конечно, сохранит титул графини.

— Понимаю, — сказал граф.

— В начале марта она очень вежливо ответила на мое письмо, — продолжал доктор. — Она оплакивала смерть старого графа и была искренне тронута его предусмотрительностью. В следующий раз я связался с ней только в июне, чтобы сообщить о вашем ранении.

Граф перебил доктора горьким смешком:

— И, узнав, как у меня обстоят дела, она не соизволила мне больше писать!

Джасина понурила голову. Если граф говорит таким тоном, это значит только одно: он влюблен в Фелицию Делиль.

Доктор тоже заметил реакцию графа.

— Я искренне верил, — мягко сказал он, — что мисс Делиль необходимо сообщить о том, что с вами произошло.

— Разумеется, разумеется, — сказал граф. Он снова взял в руки бокал и постукивал пальцами по хрусталю.

— А что до отсутствия писем, — продолжил доктор, — я бы не расценивал это как знак того, что мисс Делиль к вам переменилась. Вы же знаете, как тяжело доставлять корреспонденцию, когда в стране беспорядки.

— Это в самом деле было нелегко, — согласился граф.

— У меня с собой письмо, которое еще больше вас успокоит, — сказал доктор. — Прочесть его?

— Непременно, — отозвался граф.

В наступившей тишине доктор принялся ощупывать карманы камзола в поисках письма и пенсне. Джасина слышала лишь тиканье громадных позолоченных часов на мраморной каминной полке.

Несколько недель назад за завтраком девушка видела у отца письмо с иностранными марками, но доктор Карлтон — настолько щепетильным он был человеком — ничего не сказал о его содержании. Теперь Джасина с замиранием сердца ждала, пока отец наденет пенсне и начнет читать.

«Уважаемый доктор Карлтон!

Я пишу от имени своей клиентки, мадемуазель Фелиции Делиль.

Мадемуазель Делиль благодарит Вас за Ваше июньское письмо. Она приносит извинения, что не ответила раньше. Она также просит прощения, что не пишет Вам лично. Мадемуазель Делиль убита горем с тех пор, как узнала о несчастье, случившемся с ее женихом Хьюго. Насколько она понимает, Вы ожидаете его возвращения самое позднее в сентябре. Мадемуазель поручила мне уведомить Вас о ее намерении приехать в Англию в ноябре, чтобы быть рядом с графом Рувеном.

Ее чувства к нему не изменились».

Доктор снял пенсне и взглянул на графа.

— Подписано неким месье Филиппом Фронаром, нотариусом, — сказал он.

Граф поднял голову. Его черты были непроницаемы, голос не выдал ни единой эмоции.

— Похоже, у меня все-таки будет жена.

— И за это непременно следует выпить! — сказал доктор.

Граф поспешно улыбнулся.

— Вы правы. — Он повернул голову к сидящей на подоконнике Джасине. — Мисс Карлтон, не желаете к нам присоединиться?

— Я… у меня только чай, милорд.

— Уверен, чай нам прекрасно подойдет, — сказал граф.

Дрожащей рукой Джасина взяла фарфоровую чашку с подноса.

— За мою будущую жену, за Фелицию Делиль. — предложил тост граф.

— За вашу жену, — эхом отозвался доктор.

— За вашу жену, — тихо проговорила Джасина.

Она отпила чай. Он был холодным. Девушка поставила чашку и отвернулась к окну. Глаза Джасины затуманились, и она, досадуя, что позволила себе так расстроиться, часто заморгала, чтобы навернувшиеся слезы не скатились по щекам. Она не из тех девушек, у которых только амуры да вышивка в голове! Ей повезло больше других: отец часто допускал ее к своей работе. У нее была возможность по-настоящему приносить пользу.

«Джасина Карлтон, не будь дурочкой», — сказала она себе.

Девушка услышала, как граф поднялся с кресла и извинился. Его ждут другие дела поместья.

— Меня тоже, — улыбнулся доктор. — Среди моих пациентов есть семьи, которые живут рядом с вашим замком.

— Нам еще многое нужно обсудить, но оставим это до другого раза, — сказал граф.

Джаррольд провел доктора и его дочь к выходу. Двуколка ждала их.

По дороге домой Джасина была очень тиха. Она лишь однажды повернула голову, чтобы бросить последний взгляд на замок. Он так внушительно выглядел на гребне холма среди деревьев!

В этот миг в голову девушки пришла печальная мысль.

Лучше бы ей никогда больше не видеть ни замка, ни графа Рувена!

Неделю спустя Джасина с отцом завтракали в маленькой гостиной.

Рядом с доктором высилась гора книг. Доктор Карлтон интересовался эпидемиологией и часто просиживал весь завтрак, уткнувшись носом в страницу, что весьма забавляло его дочь.

Этим утром, однако, книги не раскрывались. Доктор кашлянул и посмотрел на Джасину поверх пенсне.

— Джасина.

— Да, папа?

— Я нашел тебе работу.

Девушка посмотрела на него с недоумением.

— Да, папа?

— Это связано с графом.

Джасина покрутила в руках чайную ложечку.

— М-м-м?..

Доктор Карлтон дважды ужинал в замке, а Джасина оба раза отклоняла приглашения, ссылаясь на головную боль.

— Он гордый человек и не любит принимать помощь, — объяснил доктор, — но вынужден признать, что газет сам себе почитать не может. Вчера он спросил, не знаю ли я кого-нибудь, кто может приходить в замок и читать ему. Я, не задумываясь, предложил тебя.

— Ах, папа, — вспыхнула Джасина, — напрасно ты это сделал!

Доктор изумленно уставился на дочь.

— Но, Джасина, какие у тебя могут быть причины для отказа?

Джасина опустила взгляд в чашку. Она твердо решила не возвращаться в замок Рувен, пока не почувствует, что равнодушна к графу. Однако говорить об этом отцу не хотелось.

— Ведь его эконом или секретарь гораздо лучше справятся с этой задачей, — пролепетала она.

— Эконом и секретарь читают графу официальные бумаги, но его светлость говорит, что ему и этого много. Их голоса кажутся ему скрипучими. Ты идеальная кандидатура. Графу очень приятен твой голос. На него также произвело впечатление, что ты интересуешься происходящим в мире.

— Но, папа, мне нравится помогать тебе с пациентами!

— Твоя помощь требуется графу только по утрам, — сказал доктор. — А после обеда ты сможешь, как и раньше, сопровождать меня на обходах. — Доктор пристально взглянул на дочь. — Не понимаю твоего нежелания. Ты получишь доступ ко всем книгам графской библиотеки. Да и Сара обрадовалась, когда я сказал, что ты, возможно, будешь приходить в замок каждый день.

При упоминании о Саре Джасина смолкла.

На следующий день экипаж Рувенов снова поднимался по подъездной дороге к замку. Белые спины лошадей лоснились в лучах восходящего солнца.

Граф рано утром послал экипаж забрать Джасину. Когда доктор Карлтон упомянул Сару, Джасина отказалась от мысли не переступать порога замка Рувен, пока на нее действует обаяние графа. Девушка глядела из окна на заиндевелый лес и куталась в свой зеленый плащ.

Джаррольд ждал на ступеньках. Он подошел к экипажу и открыл дверцу.

— Его сиятельство в библиотеке, — сказал дворецкий.