Я здороваюсь со всеми открыто и вежливо. Естественно, эта грязь вываливается наружу, и я, естественно, не удивлен этому.

— Дань, — продолжает Рома при мне свою тираду, разделяя общие настроения своего собеседника, — на днях прикрыли стопхамовцев, слышал? Лошары просто.

— А че? Ну, они делают, конечно, незаконную и бесящую хуйню, но в целом делают ведь шоу, почему бы и нет.

— Ну, шоу да, но тут эта история с моим батей произошла, прикинь? Буквально на днях он припарковался на проспекте. Они его обступили, наклеили наклейку, сняли на видео, еще и видео выложили. Ну, то есть совсем ебанутые.

Тут я понимаю, что семейное самолюбие Ромы (как, в общем-то, и любого человека на его месте) нехило так задето. Трудно ведь признать очевидные вещи.

Дальше продолжается препарирование этих наших современников, изъявивших желание стимулировать эволюцию культуры и бороться за отсутствие средств перемещения на выложенных камнем локациях для пешеходов. Происходит это довольно забавным образом, потому что ведут диспут только Даня с Ромой, и его вряд ли можно было бы назвать каким-то научным, поскольку обилие ненормативной лексики угандошило бы любую защиту этой диссертации.

Постепенно защита принимает все более пассивный темп и почти сдувается. Тут в игру вступает Ваня, который знакомит всех нас с миром Юго-Восточной Азии, где он недавно побывал. Причем этот мир у него оказался достаточно пошл и потому банален, потому что так много траха ни в чьем рассказе про зарубежные страны я еще не слышал. Понятно, конечно, что секс есть неотъемлемая, если не сказать наиважнейшая часть жизни до двадцати пяти, но я до этого не знавал людей, которые бы трахались фактически в ежедневном режиме и каждый раз с новой девушкой. Мне даже пришла на ум идея, что если бы Ване вместо секса каждая из азиатских нимф дарила магнитик, то у него на холодильнике собрался бы целый букет. Кстати букета Ване, судя по рассказам о его похождениях, удалось избежать, чем он был неизмеримо горд.

Между тем бар забит под завязку, как-никак вечер пятницы, и мне даже не верится, что я попал в этот паноптикум настолько случайно. Все же это гораздо более интересный вариант, чем если бы я просто набрал девушке по имени Полина и поехал бы очень мило и продолжительно трахаться куда-то на окраину. При мысли о ее нежных прикосновениях меня слегка потряхивает и коробит, потому что этого, оказывается, действительно очень сильно хочется. Воистину, центр принятия решений любого половозрелого молодого парня болтается между ног.

Меня отвлекает следующая тема, поднятая за столом. Причем она вполне даже пересекается с моими мыслями. Ребята вспоминают про одноклассниц и однокурсниц, начинают считать, как много из них уже обзавелось потомством, сопоставляют эту цифру с количеством свадеб, бракоразводных процессов, умножают на степень похотливости этих самых ненаглядных и приходят к выводу, что большинство из дам имеют крайне пониженную социальную ответственность. При том, что тема обсасывается долго и весьма подробно, никто из присутствующих почему-то не обращает внимание на свою пониженную индивидуальную ответственность.

Если женщина с пониженной социальной ответственностью, то есть не переживающая за здоровье общества, — это шлюха, то мужчина с пониженной индивидуальной ответственностью — это (как максимум) не особо умный, не особо целеустремленный, посредственный, вялый, поверхностный, неудачливый лузер. Окружение формирует человека, темы формируют настроение, и мне кажется, что сегодняшняя встреча оставит в моей памяти только неприятное амбре, как если бы я наступил ногой в экскременты. Стоит признать, что, судя по всему, большая часть людей из моей прошлой жизни оказывается на поверку дешевыми и скучными неудачниками, которым не хватает мозгов сделать из себя что-то большее.

В конечном счете ведь все сводится к тому, чтобы быть лидером. Не важно, на рынке, в компании, в классе, в ВУЗе, на чемпионате, в любом коллективе, в любой идее, в конце концов. Во всем. Быть лидером — значит быть успешным. А философия успеха в нашем две тысячи каком-то году уже довольно плотно закрепилась в умах молодых, стремительных и активных. Я бы даже сказал, что сегодня ее ренессанс. Если ты не первый, ты лузер. А лузерам оправдания нет. Если ты не готов выкладываться на двести процентов в борьбе за свою идею, в погоне за своим счастьем, в поисках своей любви, в битве за место под солнцем хотя бы, то как вообще ты можешь без презрения смотреть на себя в зеркало по утрам? Перфекционизм как стиль жизни, идеализм как форма мышления.

И в данный момент наша компания половозрелых мужиков, собравшаяся по-взрослому оттянуться в заведении, напоминает мне скорее кружок кройки и шитья, в котором собрались какие-то пожилые бабехи, хающие государство за плохие условия проживания, жалующиеся на поганый отдых стоимостью в несколько косых зелени, и ругающие молодежь (наших ровесников) за блядство и недостаточное сходство с тем, какими они были в свое время. Я буквально ощущаю, как менопауза постигает меня. Мое далеко не первое по счету пиво, заказанное у активно отрабатывающей свои чаевые официантки, заставляет меня сегодня скорее грустить и смотреть правде в глаза.

Я сижу крайним у окна, облокотив голову на руку, и перевожу взгляд на Москву, которую видно с -дцатых этажей Москва-Сити лучше, чем из любого маленького окошка панельного дома спального района сквозь непроглядные клубы истлевшего вещества, запрещенного где-то в высоких кабинетах. Отсюда она представляется мне до боли близкой и в то же время далекой.

Москва, город погибшей надежды, похороненной мечты и разбитой жизни. Город цинизма, нищеты и двух майбахов в одно рыло. Пестрящий дорогими шмотками продажного тела и смердящий зловонным перегаром необузданной души. Город, где в одночасье можно и проиграть, и выиграть все. Где забывают про дружбу, любовь, благородство, достоинство, честь, но тем не менее где всегда находится близкий человек, который поддержит тебя, поможет, подскажет, вступится и даже нахуярит кому-нибудь, кто обидит тебя, если ты немощен и не в состоянии принять удар судьбы.

Как много скопилось в одном месте продажности, глупости, беспринципности, грубости, тоски, безнадежности, соленых слез вечных потерь и вместе с тем отваги, упорства, беспрецедентности, уважения, памяти, таланта, силы и стойкости убеждений. Прямо концентрация всего самого-самого в нашем обществе — самых сильных чувств и самых лютых человеческих комплексов.

Как сильно, оказывается, до дрожи в пальцах можно любить кого-то и потом не менее цинично, без единой эмоции на лице предать и отречься от этого человека. Это все Москва.

Как много здесь взросло людей, которые ежедневно видели эту картину увядающих новостроек, аккуратно и бестолково поставленных в ряд, как бы намекая, что здесь будет захоронено следующее поколение, а то, которое сможет уцелеть, скорее всего уедет отсюда в те другие более свободолюбивые, зрелые и воспитанные миры. Как много убито, искалечено, пропито, скурено, пронюхано, посажено и сгноено в этих одиночных бетонных камерах людей, их судеб, их убеждений, их верований в лучшее и их попыток сделать этот мир лучше. Как сильно кричали мои родители, когда пытались отучить меня от всех этих гнусных привычек молодости, пока они еще не были привычками. Но уже тогда они-то знали, что начало конца положено. Как горько я рыдал, когда обнаружил первую любовь безответной, мечты разбитыми, планы несостоявшимися, надежды разрушенными, а кулаки разбитыми в кровь о кафельные стены в ванной комнате.

Все эти дети долго сопротивлялись всем этим глупостям, сложностям и прочим вещам, но, однако же, дурное дело не хитрое — все поддались слабостям, которые навязывал им этот мир. В результате итог один.

А потом они росли, кое-как мужали, становились старше, занимали кто как мог в меру своей бездарности должности, позиции, места, и, уже давно и наглухо испорченные этими девяностыми и нулевыми, продолжали развивать и длить в себе эти пороки, слабости и привычки, настолько присущие человеческому существу.

Так закалялась сталь и так умирала нация.

Последние десятилетия в связи с появлением новых технологий и безудержным ростом уровня образованности людей, а вместе с ним и закономерным ростом лентяйства и нежелания ничем заниматься, я наблюдаю, как в целом отношения между людьми истощаются, гаснут, меркнут. Происходит кризис человеческих взаимоотношений.

Человек местами поумнел, приобрел досуг пофигиста, обнаружил эту жизнь слишком сложной, опасной, страшной и перестал тяготеть к другому человеку. Именно поэтому в наиболее развитых городах наиболее прогрессивных стран превалирующее большинство людей (50-60-70%) являются одинокими, не ходят на свидания, не хотят жениться, заводить детей, сокращают количество работников в коллективе или вообще работают самостоятельно, избегают встреч, — иными словами отрешаются от любого общества.

Выглядит это логично. У тебя сегодня есть все инструменты для того, чтобы ничем не заниматься или заниматься по минимуму. При этом не хочется иметь никаких отношений ни с кем вокруг себя, ни по какому поводу. Не хочется никому доверять, отдаваться на откуп, дружить или (прости господи) любить. Столько нервов и эмоций будет потрачено при неудачном стечении обстоятельств, что куда проще не иметь отношений в принципе. Поэтому современная семья состоит из одного человека.

Мы докуриваем кальян, я допиваю пиво, расплачиваюсь за себя и под предлогом того, что у меня завтра рано утром важная встреча, заказываю такси…