Рядом с ней стояла незнакомая Рэчел уже немолодая женщина. Казалось, что дама пристально следит за Рэчел, проявляя при этом нечто большее, чем обычное любопытство одной женщины, заинтересованной нарядом другой. Рэчел и раньше видела ее в магазинах Хэмилтона и невольно чувствовала, что является объектом очень пристального наблюдения.

— Жули, кто эта женщина — вон та, в темно-голубом кружевном платье с кошмарным серым мехом? — спросила Рэчел свою невестку.

Джульет довольно громко хихикнула. Рэчел даже заподозрила, что девушка выпила слишком много шампанского.

— Этот «кошмарный серый мех», милочка, между прочим, шиншилла. Хотя почему все эти дамочки не первой свежести вечно кутаются в меха, когда температура за сорок — это уже выше моего понимания.

— Да, но ты знаешь, кто она? — настаивала Рэчел.

— Понятия не имею, дорогая. Я довольно часто встречала ее и раньше, но она не живет здесь. Возможно, она просто регулярно бывает на Бермудах. К нам ведь приезжает куча старых дев, которые хотят погреть стареющие телеса на солнышке, как минимум дважды в год.

— Кажется, она все время наблюдает за мной… словно знает меня. — Рэчел задумчиво отпила холодный коктейль.

— Скорее всего, она просто завидует вашему цвету лица — ведь он у вас как у школьницы. А сама леди, кажется, перенесла если не четыре, то наверняка три пластические операции, — безжалостно вынесла приговор Джульет. — Разве вы не замечали раньше, что если у этих старых кошечек нет ни одной морщинки на лице, то в глазах все равно читается мудрость веков.

— О, Джульет, какая же вы злая. Люди ведь не могут не стареть.

Ее невестка пожала плечами.

— Иногда мне так хочется быть уже старой. — Губы у нее дрогнули, и, к ужасу Рэчел, глаза Джульет внезапно заблестели от непролитых слез. — По правде говоря, мне хотелось бы умереть! — неожиданно страстно проговорила она, повернулась и поспешила в дом.

Рэчел бросилась было вслед за ней, но затем передумала и беспокойно огляделась, разыскивая Найла. Если на Джульет вот-вот нападет «грусть-тоска», они должны непременно увести ее, прежде чем она начнет привлекать к себе всеобщее внимание.

Найла не было рядом, и, решив, что он, очевидно, устал от всей этой светской трескотни и ускользнул, чтобы спокойно покурить где-нибудь, Рэчел протиснулась сквозь толпу гостей и неспешным шагом направилась в сторону постепенно понижающейся террасы, что вела на частный пляж хозяев дома.

Она добралась почти до самой нижней террасы, когда приглушенное восклицание заставило ее резко остановиться.

— Ты с ума сошел! Да как ты мог хотя бы предположить это? — вопрошала женщина. Она пыталась говорить тихо, но, видимо, под влиянием каких-то сильных переживаний ее слова прозвучали совершенно отчетливо.

— А почему бы и нет? — ровным тоном поинтересовался знакомый мужской голос. — Ты должна была знать, что рано или поздно правда станет мне известна. Я достаточно хорошо знаю тебя… разве ты не помнишь? Я не забыл ничего!

Словно загипнотизированная, Рэчел приблизилась к балюстраде и заглянула вниз. Прямо под ней около штормовой стенки стояли Найл и Надин. Рэчел поспела как раз вовремя, чтобы увидеть, как Найл схватил Надин за запястья рук и привлек к себе.

— Признайся! — потребовал он так, что Рэчел с трудом узнавала прежнего Найла, настолько его голос дрожал от страсти.

Надин попыталась отстраниться, но он не отпускал ее, и с мучительным стоном она качнулась к нему.

Быстро отступив от балюстрады, Рэчел зажмурила глаза. На какую-то долю секунды шок от всего, что она только что увидела и услышала, оказался настолько сильным, что ей стало почти физически плохо. Затем, с ужасом опасаясь услышать еще больше, она повернулась и, спотыкаясь, побрела наверх по склону.

В одной из ниш на верхней террасе находилась каменная скамья. Рэчел бессильно опустилась на нее, чувствуя, как неровно бьется ее сердце, и делая безуспешные попытки унять нервную дрожь.

Значит, это все-таки произошло? Даже Найл — непреклонный Найл, с железными нервами, — не был сверхчеловеком настолько, чтобы, встретив любимую женщину, продолжать соблюдать приличия? Неужели он просил ее уехать с ним? Может быть, поэтому голос Надин прозвучал сейчас так вызывающе? Он любит ее настолько сильно, что готов ради этой женщины даже отказаться от Мунгейтса, с болью думала Рэчел. О, Господи, как же мне это вынести? Что же мне делать?

Нет, она должна взять себя в руки, и подчиниться неизбежному. Несколько минут спустя Рэчел заставила себя вернуться в верхний сад. Она была бледна, но собранна и голову держала высоко, никто не мог бы догадаться, что душа ее разрывалась от невыносимых мучений.

После полуночи она все еще лежала без сна и даже услышала, что вернулась домой Джульет. Все эти часы она напряженно думала, и теперь ей казалось, что может быть только одна причина, по которой Найл не предпринял неизбежного шага и не рассказал ей, что любит другую женщину. Каким-то образом, независимо от того, что она чувствовала по отношению к Найлу, Надин, по всей видимости, нашла в себе силы противостоять ему.

— Признайся! — говорил он ей там на пляже. Вспоминая это яростное, страстное требование, Рэчел снова задрожала. Даже беспристрастный человек, подслушивая их в ту минуту, догадался бы, о чем идет речь, мрачно думала она. Это могло означать лишь одно… «признайся, что все еще любишь меня… признайся, что мы принадлежим друг другу… признайся, что мы не можем жить друг без друга…»

И все же, хотя ответ и можно было, наверное, прочитать в глазах Надин, когда она посмотрела на Найла, каким-то образом эта женщина обладала завидной силой воли, чтобы не поддаться его нажиму.

Возможно, она не могла позволить себе оказаться впутанной в еще один скандал. Возможно, несмотря на то что о ней говорили люди, у нее хватило совести не разрушать брак — даже несчастный брак. Или она просто думала, что теперь уже слишком поздно… что у них с Найлом был шанс стать счастливыми, однако такой шанс никогда не предоставляется дважды…

Какими бы ни оказались эти причины, было совершенно ясно, что она смогла устоять. Конечно, все обстояло именно так! Иного объяснения придумать просто нельзя!

Прошла неделя после званого вечера.

Решив, что ей следует научиться шить, Рэчел как-то купила отрез дешевой хлопковой ткани и бумажную выкройку блузки. Однажды днем она тщательно раскроила ткань по инструкции и затем вынесла куски материи в сад, чтобы сметать их вместе.

Рэчел думала, что Джульет отправилась по магазинам, но ее невестка расположилась на кушетке под тентом, крутя в руках вечную сигарету. На столике перед ней стоял банановый коктейль. На девушке были темные очки, и только после того, как Рэчел опустилась рядом, она заметила, что Джульет горько плачет.

— Джульет, дорогая, что с вами? Что случилось? — воскликнула она.

Джульет сняла темные очки, вытерла покрасневшие глаза уже насквозь мокрым носовым платком и, вся дрожа, глубоко вздохнула.

— Я так надеялась, что вы придете, — хрипловато проговорила она. — Я просто не могу больше притворяться… я должна с кем-нибудь поговорить. О Господи, если бы вы знали, Рэчел, как же я несчастна! Что же мне делать? Что я могу сделать? — Она снова начала плакать, отвернувшись от Рэчел, так что лицо ее оказалось спрятанным в подушках. Плечи вздрагивали от рыданий.

В течение нескольких минут Рэчел не предпринимала никаких попыток ее успокоить. Затем, когда прошел первый взрыв слез, она вложила свой сухой носовой платок в руку Джульет и спокойно сказала:

— Если вы расскажете мне, в чем дело, возможно, я могла бы вам помочь.

— Нет, вы не сможете. Никто мне не поможет! Теперь уже слишком поздно! У меня был шанс… но я упустила его.

— Какой шанс, Джульет, дорогая?

— О… Шанс стать счастливой, как счастливы вы! Рэчел грустно улыбнулась уголком рта, но спокойно проговорила:

— Вы не хотите выходить замуж за Роберта, не так ли? Ваша помолвка была ошибкой, но вы боитесь сказать ему об этом? Вам придется сказать ему, дорогая. Вы должны. Нельзя же выйти замуж за человека, которого не любишь…