Но почему именно Москва? Я и сам не знаю. Просто казалось, что в большом муравейнике легче затеряться. Хуй знает. Не теперь об этом думать, когда выбор уже сделан.

      Пока ехал в поезде, думалось даже, что, наверное, можно положить большой и толстый на образование. Целью было только уехать подальше, затеряться и попробовать заставить себя забыть. Думал найти какую-нибудь убогую работенку, и, пока не отляжет, коротать время на ней. А там разберемся.

      Но родители настояли, что раз уж я все равно сделал как хотел, то хотя бы сейчас должен послушать их и поступить учиться хоть куда-то, а там, может, и мозги на место встанут. И, раз уж они сами предложили помогать мне материально, я все-таки согласился. Но расценки на нормальное обучение тут были, конечно, пиздец. Так что, основательно забурившись в интернет, с горем пополам я нашел-таки для себя вполне подходящее средненькое ПТУ, в которое можно забуриться на три года, при этом мне вроде как даже выдадут четырехместную каморку в общежитии.

      Так что в сентябре я уже пошел на жуть какую далекую для меня специальность — Техническое обслуживание и ремонт двигателей, систем и агрегатов автомобилей — что раньше я даже выговорить бы не смог. Но на профессию, честно, было плевать. Выбрал тупо то, на что не придется выкладывать кругленькую сумму денег. Учеба как-то резко потеряла свой смысл. Весь смысл остался там, в прошлой жизни. А в этой мне хотелось просто жить. Просто иметь возможность быть собой.

      И поначалу я, правда, искренне пытался вникать в материал, хоть ремонт двигателей очень разительно отличался от того, что могло меня заинтересовать. Но к концу первого года я все же понял, что толку от меня в этой ветви не будет, и по профессии я не пойду. Но, снова злить родителей я не хотел, да и глупо бросать всё, проучившись уже одну треть. Так что я решил просто плыть по течению, а там — будь, что будет.

      К родителям на каникулы я не поехал — не смог справиться с собой, даже несмотря на постоянные настойчивые звонки матери и Дани — и остался почти единственный во всей общаге на летнее время, так что почти все время пытался не высовываться из комнаты, чтобы не быть отловленным дотошной вахтершей. Все это время я практически безвылазно зависал в телефоне, впрочем, очень старательно обходя стороной страницу брата, а заодно и всех его друзей, чтобы даже случайно не наткнуться на информацию об Антоне и снова не начать вязнуть в этом гребаном зыбучем песке своих чувств.

      А с началом нового учебного года вместо предыдущих нудных парней в мою комнату подселили двух новичков. Вот тогда-то и началось… Я и сам не заметил, как все время, проведенное вне гнилых стен училища, я стал проводить в состоянии овоща. Чрезмерно набуханного овоща. Вообще, вся наша общага была одной огромной коммуналкой, где никто особо и не пробовал следить за порядком, и на то, что парни бухали практически беспрерывно, всем было, по большому счету, срать. Мебель вроде не ломают и то ладно.

      Каждый день пролетал в каком-то тумане. Вот вроде я помню, что только что мы сидели в кабинете и своим ржачем не давали мастеру возможности объяснить нам материал, а вот я уже вусмерть ужратый лежу в чьей-то квартире на пыльном диване, пытаясь мутным взглядом рассмотреть, кто из этих пьяных вдрабадан рож привел меня сюда. Да и «сюда», это вообще, собственно, куда?

      На самом деле, обычно наши попойки ограничивались любезно предоставленным нам от училища клоповником, но частенько бывало, что, сами хуй знает как, мы оказывались на самом отшибе города в доме какого-нибудь обдолбыша.

      В редкие дни, когда не предвещалось бухалова, когда деньги уже заканчивались, а до следующей партии от родителей было еще несколько дней, я снова искренне пытался вникать в материал, даже снисходил до звонков родителям, выслушивая раз за разом, что не такого они для меня будущего желали и что надеются, что я одумаюсь и после этого необоснованного перерыва все-таки уеду в давно выбранный университет и получу нормальное образование.

      После подобных разговоров на душе всегда становилось паршиво. Я часами думал о том, что же делаю со своей жизнью и кем становлюсь. Начинало казаться, что я достоин большего. Должен быть достоин. Но потом приходил очередной денежный перевод, и снова туман.

      Я не знаю, зачем я шёл на это. Так просто было легче. Было ощущение, что я не один. Рядом всегда кто-то был, а сознание было таким замутнено-веселым, словно не существовало и не могло существовать в этом мире проблем вообще. И эта легкость, напару с окрыляющим ощущением свободы, подсаживала на себя не хуже сильного наркотика.

      Без понятия, каким чудом, но я все еще был жив и вроде даже здоров, когда начался последний год обучения. Летом, уже не особо переживая, я снова не поехал к родакам, уверенно скидывая все звонки сначала от них, а потом и от подключившегося к этой атаке брата. Хотя, может и отвечал им по синьке раз-другой — не помню. Просто было кайфово от того, что в этот раз в общаге осталось немало парней, у которых тоже не было желания ехать домой. Остального словно и не существовало.

      Зато когда к началу учебного года подтянулись и остальные ребята, начался апокалипсис. Было такое чувство, словно мы с парнями вместе служили в горячей точке, после чего не виделись лет двадцать, и теперь, встретившись, просто обязаны наверстать упущенное. Это было сплошное месиво из алкоголя и дыма, в котором я, честно, не помню, были вкрапления учебы хоть редко или нет. Несколько недель как одно сплошное туманное пятно — не различить ни лиц, ни голосов. Но на душе блаженная тишина, не ноют никакие раны, легко и свободно. Хо-ро-шо.

      В один из очередных таких вечеров, когда, бухая в прокуренной к хуям квартире, находясь уже в какой-то полудреме, я сидел, откинув голову на спинку кресла, которое явно с трудом доковыляло с прошлого века до реальности, скорее по привычке, нежели по желанию, я раз за разом притягивал к губам горлышко зажатой в руке бутылки. Но, к сожалению, ничто не вечно, а уж холодное хорошее пиво — тем более. Бутылка в руке опустела за считанные минуты. Сука. Нехотя отлепив голову от кресла, я оглядел собравшуюся толпу в надежде увидеть кого-то, кто метнулся бы и принес мне еще одну бутылку — самому вставать было пиздец как лень. Разношерстная толпа, заполнившая квартиру, уже разбилась на мелкие кучки, каждая из которых громко разговаривала и гоготала, создавая настолько дикий шум, что было ощущение, что я нахожусь на стадионе во время самого пиздатого матча, а не в чьей-то убогой квартирке.

      Не пытаясь ни за что зацепиться взглядом, я машинально смотрел на пьяные рожи собравшихся, лениво переводя взгляд от одного лица к другому, пока затуманенный мозг и вовсе не стер информацию, для чего я это вообще делаю. Я просто скользил по ним взглядом, флегматично деля присутствующих на своих и левых. И в какой-то момент меня буквально подбросило на кресле, а разум прояснился, словно в кромешной темноте вдруг зажгли свет — Антон!