Пальцы легко дотронулись до носа парня, затем аккуратно перешли на щеку с небольшим ёжиком на удивление мягкой щетины. Почему-то в этот момент возникла мысль, что хотелось бы узнать, как эта щетина чувствовалась бы на моей коже, если бы он наклонился шепнуть мне что-то на ухо или… поцеловать.

      При мысли о поцелуе рука сама собой заползла в его соломенные волосы, слегка сжала, вызывая поток тепла, что разлился от грудной клетки по всему телу. Хотелось каждой клеточкой организма запомнить этот момент, запомнить теплое тело рядом и мягкость волос в своей ладони.

      Задумавшись, я слегка перебирал пряди отросших волос и, видимо, делал это слишком уж настойчиво, потому что парню это явно помешало спать, он завозился во сне и, пробубнив что-то, перевернулся на спину, тем самым заставляя меня убрать руку. Но она уже дорвалась до запретного плода и так просто останавливаться не собиралась. Поэтому, когда я, замерев и прислушавшись, понял, что Тоха снова спит, придвинулся к нему ближе, а моя ладонь снова вернулась к прерванному занятию.

      На этот раз я наткнулся на мягкую ткань футболки, под которой мерно вздымалась грудь спящего парня. Рука сама собой поползла ниже, пройдясь вдоль впалого живота, пока не наткнулась на край слегка задравшейся футболки. Даже не посоветовавшись с разумом, эта паршивка сразу залезла под ткань и провела по нежной коже живота, под конец наткнувшись на небольшую дорожку волосков, которая уходила под такие ненавистные сейчас джинсы.

      И, видимо, разум подняв руки, сдался и свалил еще тогда, когда рука только начала свое путешествие, иначе как объяснить, почему он даже не подумал помешать мне сейчас, когда моя ладонь легла на твердую ткань джинсов в районе паха парня? Когда, надеясь и одновременно с этим боясь, что блондин неожиданно проснется, я раз за разом, поглаживая, проводил пальцами по члену Антона через грубую ткань.

      И только когда в голову, наконец, бомбанула мысль, как именно это всё сейчас выглядит: что я, как гребаный маньяк лежу и лапаю беззащитного пьяного парня — я, тихо матюгнувшись, одернул руку. Точнее, попытался это сделать.

      Тоха сквозь сон хрипло пробормотал что-то нечленораздельное и за запястье притянул мою кисть обратно к своему паху, удовлетворенно выдохнув, когда ладонь вернулась на прежнее место.

      На этот раз все было иначе. Член, явно проснувшийся раньше, чем его хозяин, пришел в движение и стал настойчиво натягивать ткань джинсов парня, что, видимо, в свою очередь, наконец, окончательно вырвало того из лап Морфея. Зашипев, Антон потянулся к своей ширинке, привычным движением быстро расстегнув ее, и порывисто стянул вниз все, что мешало возбужденному члену почувствовать свободу. Освободившись от ненужной ткани, Тоха вновь нашел в темноте мою руку и вернул ее на «законное место».

      Времени на раздумья и осмысление ситуации не было, я вцепился в член парня, словно в том океане, в который я так боялся прыгать, у меня появился шанс на выживание, и я доплыву до берега, только если буду крепко-крепко держать весло. Из этой мысли меня вырвало шипение Антона, и, хоть он в темноте не мог видеть, я виновато на него взглянул и значительно ослабил хватку. Аккуратно, почти благоговейно я начал двигать рукой вдоль достаточно длинного ровного ствола. Проведя большим пальцем по головке, размазал выступившую капельку смазки и, подрочив еще какое-то время член рукой, взял в ладонь мошонку, вместе с тяжестью ощутив и приятную мягкость длинных волосков. Когда я начал пальцами перекатывать яйца в ладони, услышал тихий стон парня, как знак одобрения.

      Дроча его стояк одной рукой, второй, хоть и было неудобно, я попытался стянуть с себя шорты, чтобы хоть немного порадовать и моего заждавшегося бойца. Антон, видимо, заметив эту заминку, снова нащупал мою руку, сжимая вместе с ней свой член.

      — Не останавливайся, — попросил хриплым голосом. А после нескольких движений рукой поверх моей, добавил тихое, — Пососи его.

      Очевидно, мозг мой, и правда, уехал всерьез и надолго. Ведь я даже не задумался, каким пиздецом все это может закончиться, если Антон поймет, кто именно сейчас находится с ним рядом, или если кто-то из парней решит в этот момент заглянуть в палатку. Я привстал на локте и направил гордо торчащий ствол себе в рот. Провел языком по головке, впервые пробуя вкус любимого и одновременно с этим смачивая член. Еще несколько раз проведя языком вокруг головки, я насколько мог взял его в рот. И «Да-а», произнесенное на грани слышимости в тот момент казалось мне ярче, чем первое место и золотая медаль на соревнованиях.

      Отсутствие опыта я на сто процентов заменил старанием и желанием доставить любимому человеку как можно большее удовольствие. Наверное, странно — сосать первый раз, но отдаваться этому как в последний. Я не знал, всё ли делаю правильно, но редкие тихие стоны и движения бедрами навстречу подсказывали, что я всё же на верном пути.

      — Хочу тебя… — Его тихий голос прозвучал для меня как гром среди ясного неба — оглушающе и напрочь выбивая из колеи.

      Но, словно мной управляла какая-то магия, я, ни на секунду не сомневаясь, кивнул в темноте и, ощущая, будто всё происходит сейчас не со мной, стянул с себя шорты сразу с бельем. Я абсолютно не представлял, как его член вообще сможет уместиться во мне, но уверенно и завороженно, как ребенок за флейтистом из Гамельна следовал желанию парня, не в силах противиться, подчиняясь воле своего музыканта.

      Избавившись от одежды, я привстал и, перекинув ногу через Антона, устроился сверху. И, чтобы хоть как-то облегчить свою участь, смочив слюной два своих пальца, попробовал как можно быстрее разработать зад, которому только что выписали смертный приговор. Пальцы входили туго, было неприятно, да и слюны было явно мало. Но после зада второй раз смачивать пальцы явно не хотелось, так что, наплевав на свои ощущения, я просто пытался раздвинуть пальцы ножницами и как можно сильнее развести стенки ануса в стороны.

      Чтобы хоть немного отвлечься от неприятных ощущений, я все свои мысли сосредоточил на Антоне. И, конечно от меня не укрылось, каким привычным движением он потянулся, чтобы поправить прядь волос, которая в такой позе, по идее, сейчас должна бы спадать вниз, будь у меня эта прядь вообще, конечно. Не укрылось и как его ладонь поползла ниже, явно намереваясь пощупать грудь, которой, к слову, он тоже не нашел. Так что, отбросив попытки, он притянул меня за шею к себе и поцеловал. Вот так просто. Взял и поцеловал, даже понятия не имея, кого… Впрочем, судя по его состоянию, ему это и не важно было.

      А для меня словно мир остановился. Словно жизнь сейчас разделилась на те банальные «до» и «после». «После», в котором больше никто и никогда не сможет стать важнее, чем парень, к которому я сейчас прижимаюсь всем телом, чем нужда в этих требовательных губах, в наглом языке, в этой подчиняющей ладони, что за шею прижимает ближе к себе, не давая ни единого шанса отстраниться. Впрочем, я и сам ни за какие сокровища мира, не захотел бы прерывать этот момент.