— Леди даже умнее, чем я думал. Сначала, — улыбнулся Тейт. — А еще мне кажется, что на сегодня серьезных разговоров достаточно. Сжав губы, пытаясь сохранить серьезность, Клер положила ладони ему на плечи. Глаза ее заискрились смехом, и наконец она не выдержала и засмеялась. Ей было так хорошо на берегу этой тихой бухты рядом с Тейтом, что хотелось смеяться и петь от счастья.

— Принято.

Взгляд Тейта скользнул по розовой, обласканной солнцем коже, окунулся в глубину сверкающих темных глаз.

— Я не насладился твоим вкусом, Клер Дункан. Я хочу еще.

Она окаменела. Через мгновение сердце ее вернулось к жизни, молотом застучало в груди, пламенем опалило кожу. Покоренная его признанием, зачарованная желанием, которое прочитала в его взгляде, и своими собственными бурлящими чувствами, Клер медленно кивнула.

Ей хотелось того же. Ощутить его на вкус. Насладиться им, испить его до дна. Она инстинктивно придвинулась, не в силах отрицать очевидное, не желая обманывать себя. Или его.

Тейт молча смотрел на нее. И все. Но его глаза говорили без слов. И ей нетрудно было прочитать это послание. На этот раз инициатива была за ней.

Она подчинилась без малейшего колебания. Ее даже вдохновляла его готовность позволить ей вести первую партию. Первый шаг к близости не потребовал от нее никаких усилий, она просто следовала женской интуиции, своему непреодолимому влечению к Тейту и почти мучительному желанию прикоснуться к нему.

— Я тоже мечтала о повторении, — призналась она, проводя кончиками пальцев от его широких плеч к ладоням.

Устремленные на нее глаза еще сильнее потемнели и стали совсем непроницаемыми. Он с силой втянул в себя воздух. Но не шелохнулся.

Твердость его мускулов под горячей кожей восхитила ее. Она чуть склонила голову набок; кончики ее пальцев заскользили по его рукам, к шее, ключицам, на секунду замерли, дойдя до густой поросли на груди, а потом обе ладони раскрылись и легли на пружинящую поверхность. Легчайшими, как дуновение ветерка, поцелуями она прочертила невидимый след от его виска к изгибу волевого подбородка.

Потом чуть наклонилась и на миг замерла, не дотянувшись до его губ всего на каких-нибудь несколько миллиметров. Прикоснулась к щекам, провела пальцами по дразняще колкой поверхности. И лишь тогда Клер приблизила свои губы к его, но очень-очень медленно, сознательно продлевая предвкушение до тех пор, пока наконец отчаянное желание слиться с ним не поглотило ее способность мыслить. Ресницы ее опустились, и она полностью окунулась в ощущение, которого больше всего жаждала в этот момент.

Из горла Тейта вырвался низкий, глухой стон.

От этого протяжного звука пульс Клер забился еще лихорадочнее. Мучительно-сладкий, он обжег ей губы, и она вдохнула его в себя.

Целые россыпи эмоций, словно звезды в безоблачном ночном небе, мерцали внутри ее дивным светом. Она обвела языком контур его губ, на миг отстранилась и снова приникла всем ртом.

Губы Тейта смягчились, приветствуя ее осторожные прикосновения. Так же, как это сделал Тейт прошлым вечером, Клер рискнула проникнуть языком в теплую влагу его рта. Язык заскользил по гладким зубам, по нежной внутренней стороне губ, и Клер с головой погрузилась в свое чувственное исследование.

Она узнавала вкус Тейта.

И наслаждалась им не спеша, как гурман изысканным блюдом.

Поцелуй кружил ей голову, но он же и обострял ее жажду большего. Пальцы ее напряглись, с силой впились в его плечи.

— Обними меня, пожалуйста, — выдохнула она горячим шепотом прямо ему в губы. — Я так хочу ощутить на себе твои руки.

Его ладони сошлись на ее тонкой талии. Он притянул к себе Клер, пальцы пробежались вверх и вниз по ее спине, пока не замерли на изгибе бедер. А затем уже он завладел ее губами со все возрастающей страстью. Он ласкал ее рот, покусывал, дразнил — и наконец прильнул к его сладкой влаге с лихорадочностью истомленного желанием человека.

Он требовал и дарил одновременно. В его объятиях Клер познала такое чувство единения, какое до сих пор ей было неведомо. Ее охватило чувство покоя и умиротворения, словно путника, которого долгие дороги и странствия привели наконец в родной дом.

Кончики тонких пальцев очертили линии его шеи и плеч, а потом забрались в плотный жесткий покров на груди. Спираль желания все туже закручивалась внутри ее, вызывая трепет в руках и жар во всем теле. Ни один мужчина — она знала это — никогда не целовал ее так, словно она единственная на свете могла подарить ему жизнь. И ни один не целовал ее так, словно от ее ответа на его ласки зависело все его будущее счастье.

Не отрывая губ от ее рта, Тейт сдвинул с ее плеч узкие бретельки купальника. Солнечные очки упали на песок. Он гладил обнаженную кожу ее плеч и рук пальцами, дрожащими от страсти и усилий, направленных на ее обуздание.

Желание ощутить его прикосновение обжигало грудь Клер. Она дернула вниз лиф купальника и, отбросив ненужную стыдливость, опустила его руки на открывшиеся солнечным лучам молочно-белые возвышенности.

Он накрыл их ладонями.

Ахнув, она застонала от облегчения и удовольствия, обрушившихся на нее как животворный весенний ливень на жаждущую влаги землю. Соски мгновенно напряглись и острыми кончиками уткнулись в его ладони. Целый каскад новых ощущений дрожью прокатился по телу.

Тейт оторвался от ее рта, приподнял Клер так, что ее груди оказались на уровне его губ, и поцеловал глубокую ложбинку между нежными полушариями.

Клер вздрогнула и изогнулась под ним, а потом ее пальцы легли на его затылок, и она нетерпеливо подтолкнула его к одному из сосков, горящему в ожидании ласки.

Он втянул в рот этот изнывающий кусочек ее плоти, и Клер вскрикнула от восторга, слишком пронзительного, чтобы его можно было сдержать. Она не осознавала сейчас ничего, кроме ласк Тейта и своих собственных эмоций, незаметно и непреодолимо завладевших всем ее существом.

Его рот сомкнулся на другом соске, и Клер готова была раствориться в неземной магии его прикосновений. Он целовал напряженный сосок, обводил языком его пылающую поверхность и нежно стискивал зубами до тех пор, пока ей не показалось, что она сейчас завизжит от вожделения, рвущегося из каждой клеточки ее тела. Несколько минут спустя он поднял голову, и Клер, обессиленная, рухнула ему на руки.

Он осторожно приподнял ее, усадил еще ближе к себе и обвил ее ногами свою талию. Затаив дыхание, она вглядывалась ему в лицо. Страсть, горящая в его глазах, полностью парализовала ее.

Она выдохнула протяжно, с облегчением, когда он прижал ее к себе так близко, что горячая пульсация его возбужденной плоти отдавалась между ее бедер. Кончики сосков зарылись в жесткий волосяной покров на его груди, рассылая по всему телу волны новых эротических ощущений.

Обвив его руками за шею, Клер терлась грудью о его грудь, влекомая извечным непреодолимым инстинктом, настолько мощным, что она не могла думать ни о чем, кроме удовлетворения сжигающего ее желания.

Тейт снова завладел ее ртом, накрыл ладонями груди. Его губы и язык продолжали свою чувственную атаку, поддерживая пламя ее страсти, а пальцы теребили соски, доводя ее до пика возбуждения.

Самообладание внезапно покинуло Клер, она почувствовала, что теряет над собой контроль. Вырвавшийся стон был полон мольбы об удовлетворении ее страсти, но ей было все равно. Она отчаянно хотела Тейта, она слишком нуждалась в нем, чтобы останавливать то, что между ними происходило.

Он вдруг сменил позу; не отнимая губ, уложил Клер спиной на песок. Ладонь его скользнула вниз, властно легла между бедрами.

Дрожь ничем не сдерживаемого вожделения сотрясала тело Клер. Купальник неожиданно превратился в досадную помеху. Тейт стал центром ее мироздания. Его ласки словно обладали способностью успокаивать и одновременно возбуждать ее. Горячая ладонь словно костер пылала между бедер; Клер резко дернулась, и губы Тейта поймали ее потрясенный выдох.

Клер, задыхаясь, неожиданно оторвалась от его рта. Возбужденное тело изнывало от умопомрачительного желания, грозившего уничтожить остатки ее здравого смысла. Она пыталась что-то произнести, пыталась высказать ему глубину этого желания, но не смогла найти нужных слов.