Клер никогда не смогла бы забыть, почему так случилось. На отдых и развлечения у нее не оставалось времени, пока длилась болезнь Джейсона, пока она проводила нескончаемые, горькие, одинокие часы у его постели, а он медленно, но неотвратимо уходил от нее. После его смерти и разрыва с Дарреном она потеряла ко всему интерес. Курс интенсивной психотерапии да еще необходимость помогать родителям — вот что стало ее дорогой к излечению и возвращению к жизни.

— Нам определенно нужно изменить такое положение вещей.

— Неужели? — совсем уже кислым тоном отозвалась она.

Тейт не потрудился ответить. Он просто устроился на скамье рядом с ней.

— Расскажи мне о своей семье, — попросил он.

Клер мысленно поаплодировала ему за то, как он мастерски разрядил обстановку.

— Отец у меня юрист. Они с мамой познакомились на Кубе, когда она приехала туда по заданию британского правительства.

— От отца ты унаследовала темные глаза и волосы, — предположил Тейт.

— А от матери — необыкновенное упрямство, — с ухмылкой призналась она. — Родители у меня бесподобные.

— Как и твоя улыбка.

Зардевшись, она добавила:

— Моего отца зовут Мигель Альварес.

У Тейта от удивления расширились глаза.

— Я много слышал о нем. Он пользуется огромным авторитетом не только в юридических, но и в политических кругах Флориды.

— И есть за что, — отозвалась Клер. В ее голосе звучала гордость за отца, который приучил своих детей к самым высоким критериям и в личных отношениях, и в работе. — Мама уже на пенсии, но по-прежнему время от времени читает лекции в местных университетах.

Тейт нахмурился, словно не мог припомнить чего-то очень важного.

— Синтия Харпер Альварес — так зовут твою мать, верно? — наконец с облегчением воскликнул он.

— Да, — подтвердила она с той же гордостью, что говорила об отце.

— Биографию Фиделя Кастро, которая вышла из-под ее пера, иначе как блестящей не назовешь. У меня есть один экземпляр этой книги. Я присутствовал на презентации книги в Джорджтауне несколько лет назад.

Клер расплылась в довольной улыбке.

— Я ей передам. Она будет рада услышать, что ее труд заслужил одобрение. Папа придерживается мнения, что она приукрасила Фиделя Кастро в своей книге, но мама упорно твердит, что она биограф, а не судья или арбитр, и потому ее задачей было написать достоверную биографию.

— Они, должно быть, здорово смотрятся вместе.

Клер рассмеялась.

— Мы прозвали их «динамичной парой». Они оба просто бесятся, когда их сравнивают с Бэтменом и Робин.

— Прекрасное сочетание. Весьма остроумно.

Она поняла, что он имел в виду. По правде говоря, Клер уж и припомнить не могла, когда ей было с кем-нибудь так легко, чтобы она смеялась от души.

— Спасибо за комплимент.

— Всегда рад услужить даме, — шутливо поклонился Тейт.

— Ты бы понравился моей маме.

— Похоже, ты считаешь свою мать строгим судьей.

— Она человек сдержанный, и ее непросто заставить поверить во что-то или в кого-то. До встречи с отцом она вела очень уединенную жизнь. Детство у нее было безрадостное, родители ее бросили, но она преодолела и бедность, и все остальные препятствия ради того, чтобы осуществить свои мечты.

— Одиночество замораживает сердце, — глубокомысленно изрек он. — Дружба и любовь возвращают сердце к жизни.

Клер, удивленная его словами, спросила:

— Кто же это был так мудр?

— Моя бабушка. За долгую жизнь ей пришлось быть и учителем, и поэтом, и акушеркой, и вообще кем угодно, но главное — она была самым близким для меня человеком в детстве. Она умерла, когда я учился в колледже. Мне ее до сих пор не хватает.

Клер не сводила с него глаз. Его откровенность и готовность обнажить свои слабые струнки ее поразила. Отношения между ними определенно складывались необычным образом.

— Лили видела в людях в первую очередь добро, но не прятала голову и от зла.

— Она, видимо, была оптимисткой, — задумчиво отозвалась Клер.

— До мозга костей.

— А ты — нет, я угадала?

Тейт покачал головой.

— Когда-то, может быть, и был, но это время давно миновало.

Из этих слов она сделала вывод, что Тейт Ричмонд перенес в жизни потери, которые оставляют душевные шрамы и заставляют человека ограждать свое сердце от новых разочарований. Теперь ей стало очевидно, что у нее с Тейтом куда больше общего, чем она думала вначале.

— Человеку всегда мучительно трудно терять наивность, заложенную в нас с детства, — сказала она.

— Но я все же стараюсь не терять веру.

— Веру в кого?

— В себя. В окружающий меня мир. В людей, с которыми сталкивает меня жизнь.

Клер несколько долгих минут изучала его лицо.

— О чем ты думаешь? — не выдержал Тейт.

— О том, что тебе не свойственно раскрывать душу перед первым встречным. Почему же ты так откровенен со мной? — Мысль об этом не давала Клер покоя.

— У меня нет другого выхода, — признался он, в очередной раз удивив ее своим ответом.

— Как это нет? — изумилась Клер. — Конечно, есть!

Тейт покачал головой.

— Был — в прошлом и с другими женщинами, но с тобой — совсем другое дело.

Смутившись, она надолго замолчала.

Тейт впился взглядом в ее лицо.

«Интересно, что он там видит?» — гадала про себя Клер.

— Предлагаю довериться тому пониманию, что между нами возникло, — наконец предложил он.

— Не знаю, хватит ли у меня смелости.

Он улыбнулся.

— Если моя интуиция меня не подводит, то ты самая смелая из всех знакомых мне женщин.

Клер вскочила на ноги. У нее вдруг возникло острое ощущение угрозы. Еще чуть-чуть — и она подпадет под его влияние. Как могла она настолько забыться? Ей нужно время, чтобы побыть одной. Причем сейчас, сию же минуту.

— Ты уходишь? — в его глазах, как ей показалось, мелькнуло понимание.

— Уже довольно поздно, а мне еще нужно кое-кому позвонить.

Тейт поднялся и шагнул к ней. Ладонь его осторожно легла на ее щеку.

— Ты просто бежишь.

Она заглянула ему в глаза. Он слишком наблюдателен и, похоже, прекрасно понимает ее смятение. А еще он заставляет ее мечтать о таких вещах, о которых она и думать не хотела. Ее по-прежнему мучил ужас возможной потери, а еще одной потери ей не перенести. Еще одна потеря ее попросту уничтожит.

Но потом она одернула себя. К чему забегать настолько вперед? Тейт Ричмонд предложил ей всего-навсего ужин в ресторане, а не поход к алтарю.

— Клер? — Тейт ждал от нее ответа.

— Я не бегу.

— В таком случае — что же ты делаешь?

Она подыскивала подходящее определение и в конце концов нашла его:

— Произвожу расстановку сил. — Ей самой ответ ее показался дурацким, от него веяло какими-то военными терминами.

— Точно?

— Точно, — кивнула она и, легонько проведя пальцами по его ладони, отступила.

— Я тебе верю.

Ей достаточно было сейчас взглянуть на него, чтобы осознать, что доверие для него — самое главное. Она успела уловить на его лице и ту самую уязвимость, о которой интуитивно догадывалась со дня их знакомства.

— Прошу тебя, верь, — попросила она.

— Мы встретимся в вестибюле гостиницы? — Он придержал ее под локоть, пока она спускалась по трапу с яхты.

Уже спрыгнув на причал, Клер кивнула:

— В вестибюле ровно в семь.

Он улыбнулся.

— Буду рад тебя снова увидеть.

— Я тоже.

От Тейта не ускользнуло ее минутное колебание. Заметил он и то, что Клер, прежде чем направиться к выходу из доков, украдкой осмотрела компании на соседних судах и проходивших мимо людей. Он и сам окинул причалы внимательным взглядом, но не обнаружил ничего подозрительного. В который раз он спросил себя, чего же она опасается, потому что ее объяснение явно хромало на обе ноги.

4

На часах было ровно семь, когда двери кабины лифта, наполненной людьми, открылись.