— Почему обязательно — развратнику? Просто мэтр чересчур жизнелюбив. У него широкая душа, почему бы не завести пару интрижек?

— Пару? — скабрезно хмыкнул Хрумп.

— Ну, десяток. Он ведь, гад, даже закон при этом не нарушает, — посетовал Раддо. — А то бы я так его шантажировал…

— Знаю, — кивнул Хрумп. — Мне еще бабка рассказывала, что если бы Иллариан женился на всех своих подружках, то вошел бы в историю как самый великий многоженец столетия…

Тут в глазах вора мелькнула мысль, и он, ухватив кусок мяса с хозяйской тарелки, принялся сосредоточенно ее думать.

Через некоторое время, когда Бонифиус отвлекся на то, чтобы поправить перо, Хрумп задумчиво произнес:

— Хозяин, а вы знаете, что за моей бабкой Иллариан тоже ухлестывал? Конечно, это было давно, и бабушка у меня в молодости была ого-го… Она у мэтра горничной работала. Месяцев шесть, пока не прихватила у него пару артефактов и не сбежала с моим дедушкой.

— Мне нет дела до морального облика твоей родни. Не мешай, мне нужно подумать.

— Нет, шеф, вы не понимаете! — захваченный идеей, Хрумп очень быстро заработал челюстями, одновременно жуя и рассказывая: — На те деньги, которые они выручили за два паршивеньких артефакта, они сыграли свадьбу, упоили в цилиндр полсотни гостей и еще две недели жили, припеваючи!.. Шеф, — оставив жизнерадостный тон, серьезно и по-деловому предложил пройдоха. — Давайте его ограбим!

Утратив интерес к чернильнице и остроте пера, Раддо вперил суровый взгляд в своего временного помощника.

— Я не граблю деловых партнеров, — со всей возможной убедительностью ответил Бонифиус некоторое время спустя. — По крайней мере, так явно…

— Вы просто не представляете, какой у Иллариана дом! — вдохновленный идеей вор и не думал сдаваться. — Когда я жил в Луазе, я столько раз был на улице Гортензий, я его собственными глазами видел! А сколько слышал! Мэтр ведь почти не колдует, и даже учеников берет раз в двадцать лет, он всё своё магичество пустил на торговлю артефактами. Колечки, с помощью которых можно переноситься в нужное место, волшебные кристаллы, зеркала, специально усиленные магией кольчуги, панцири, шлемы, зачарованные арбалеты, которые не позволяют промахиваться, пули для охоты на оборотней, специальные амулеты для оборотней, позволяющие оставаться в сознании даже в полнолуние… Шеф, да мы ж озолотимся!

Помощник говорил столь убежденно, что перед глазами Бонифиуса стали проступать контуры сложенных грудами волшебных вещиц. А потом они преобразились в еще большие по своим размерам кучи золотых монет, чем вызвали в груди фрателлы очень теплое, щемящее чувство.

Потом перед внутренним оком Раддо появился мэтр Иллариан. С посохом, в мантии из лилово-золотой парчи, весь из себя жизнерадостный смуглый толстячок, как всегда, с десятком перстней, серег и толстыми золотыми цепями на могучей шее. Мэтр буркнул что-то жизнелюбивое, смешно дернув кольцом с махоньким рубином, которое носил в левой ноздре, поднял свой посох и послал в жадного фрателлу раскаленный огненный шар.

Раддо от неожиданности вздрогнул, уронил перо и нашел в себе силы сбросить наваждение:

— Подумай своей тупой башкой. Мэтр Иллариан — не дурак, он наверняка свой дом такими чарами защитными опутал, что ты, сделав шаг, сразу в какого-нибудь кролика превратишься…

— Почему сразу — я? — пошел на попятный Хрумп. — Что, лохов мало? Почему бы не найти какого-нибудь пня из деревни, насочинять ему сказок, пустить в дом Иллариана, а пока маг будет с этим чурбаном разбираться, маленько волшебника и пощипать…

Бонифиус принялся задумчиво барабанить пальцами по столу.

— Поручите это дело мне, шеф! Я знаете, как его выполню? Это ж будет…

— Знаю, — рявкнул, приходя в себя, фрателла Раддо. — Уже выполнил одно поручение, спасибо большое… Кто тебя просил убивать Фила Пункера?

— Это была самооборона! Мне даже спокушники кавладорские поверили! — закричал, оправдываясь, Хрумп.

— Ага, поверить — поверили, а на каторгу — упекли.

— Так ведь они откуда-то о прошлых моих делах вспомнили, опять же, я кралю одну чуть не прирезал у них на глазах, вот меня и повязали, — вспомнив печальные события, случившиеся пять недель назад, вор скривился, силясь выдавить из глаз слезу.

— Э-эх, — с оттенком презрения произнес Раддо. — Додумался — убивать женщин! Пошел вон, ты меня раздражаешь…

Хрумп, тем не менее, не спешил покидать кабинет. Он схватил с тарелки фрателлы очередной кусочек, быстро прожевал его и, с набитым ртом, продолжил философствования:

— Почему это сразу — убивать? Я, вообще-то, мирный и хороший. А женщин люблю….

Раддо строго глянул на временного помощника, и тот, вздрогнув, очнулся:

— Хозяин, вы не о том подумали! Я ведь исключительно того-самого… лелею благородные помыслы!

— Лелей их где-нибудь в другом месте, а то мне тебя придушить хочется.!

— Я вам уже рассказал, как меня Огги с каторги вытащил? Счаз скажу. Смешно там вышло! Значит, меня и прочих хмырей везут в Тьюсс. Усадили, значит, на подводу, кто-то пешком следом тащится, а я сделал вид, что ногу набил, значит, сижу себе, отдыхаю. Мы уже почти до самого Тьюсса добрались, когда нас Огги догнал — он едет себе верхами, я, конечно, его сразу заприметил, но вида не подал. Через полчаса — смотрю, он посреди дороги с какими-то бабами буренавскими лясы точит. Они, значит, на телеге ехали, а Огги вроде как в них врезался. Кони уздечками зацепились, их растащить — плевое дело, да только та баба, которая помоложе, стала с Огги отношения выяснять. Кроет его на чем свет стоит, да так лихо, что у меня аж уши, как у ёльфа какого-нибудь, отрастать начали, так я ее заслушался. Тут дядька, который у охраны нашей за старшего был, усы, значит, поправил, брюхо под ремень спрятал, да пошел их разруливать. Эти бабы вдвоем такой ор учинили! — засмеялся Хрумп счастливым воспоминаниям. — Никто и не заметил, как мы с Огги смотались. Во-от, — протянул он, подхватывая остатки ужина, — А вы говорите, что я женщин не люблю. Да я их обожаю!..

— Ну-ну, — буркнул Бонифиус. Он, наконец-то, сумел найти нужные слова, дописал письмо, присыпал песком, чтоб высушить чернила, аккуратно сдул, сложил и теперь грел сургуч на пламени свечи. — Значит, так. Отнесешь письмо на станцию, отправишь в Луаз. Потом поспрашивай у магов, нет ли новостей из Омара, Аль-Миридо и Талерина. Вот тебе на расходы, — Раддо кинул пару мелких монет, — купишь новостной листок, если вдруг будет. И смотри у меня — делай всё быстро!.. А про то, чтоб тырить по мелочи, и думать забудь! — на прощание прикрикнул он на чересчур предприимчивого помощника. — Дамский, чтоб его, угодник… — заворчал Бонифиус. И вдруг задумался, глядя на пламя свечи. А ведь идея с «пощипыванием» мэтра Иллариана не так уж и плоха…

Придирчиво обдумывая «за» и «против» ограбления старого знакомого, фрателла потянулся к ужину… и принялся громко ругаться: разговорчивый и прожорливый Хрумп, оказывается, оставил хозяину лишь пару хрящей.

Вот и верь после этого людям…

Талерин, ресторация "Алая роза"

— выводили на два голоса Ньюфун и Огги. Гном и человек, обнявшись, сидели, подпирая опрокинутый стол. Черно-Белый Кот, после шестой порции копченостей согласившийся примерить сработанный Ньюфуном «доспех», распростерся рядом, выпятив вверх круглое после затянувшегося ужина пузо, отбросив в сторону хвост и вывернув круглую голову, наполовину спрятанную под каской. Глаза у Кота закатились, так, что из-под век были видны лишь молочного цвета белки. Дышал бедняга с перерывами.

А два собутыльника чувствовали себя прекрасно.