— Мне совершенно ясно, что вы не доживете до своего дня рождения. И то меня удивляет, что вы прожили так долго.

Она сделала вид, что не слышит его замечания.

— А сколько лет вам?

— Тридцать один, хотя в настоящий момент я чувствую себя на все сто. Простите мое любопытство: куда вы намереваетесь ехать, если вам удастся выбраться из Вашингтона?

Некоторое время она сомневалась, затем пожала плечами.

— Мой отец отправился в Блейденсберг. Я собираюсь найти его, если смогу.

— Боже праведный! Я сожалею, что спросил вас. Моя дорогая девочка, вы понимаете, что это целых восемь миль, и в дороге вас поджидает гораздо больше опасностей, чем просто вражеская армия?

Она не обратила внимания и на эти его слова. Она уже обдумывала свою поездку, когда стало очевидным, что им придется покинуть Вашингтон. Магнус все еще может быть там, и если он жив и не ранен, — а она не позволяла себе думать иначе, — он наверняка попытается вернуться в Вашингтон, чтобы разыскать ее; из-за вторжения британцев сделать это чрезвычайно трудно. Впрочем, кто знает, как повернутся дела? Нельзя загадывать даже на час вперед.

Все-таки она считала необходимым найти Магнуса. Но после того, что с ней произошло, мысль о длительной поездке сквозь темноту немного пугала; казалось более предпочтительным укрепиться в каком-нибудь чужом доме, покуда его также не охватит огонь или не ворвутся вражеские солдаты. Предложение капитана охранять ее напомнило ей басню о лисе, охраняющей курятник.

Пока она молчала, он вздохнул.

— Единственная вещь, которая меня удивляет: почему вы позволили отцу отправиться на войну без вас? Я кое-что о вас уже узнал, дорогая мадам, и мне любопытно, почему вы не взяли в руки мушкет и не потребовали разрешения идти с Магнусом. — На миг он как будто задумался. Затем не без насмешки добавил: — В этом случае результат сегодняшней битвы был бы иным.

Она взглянула на него.

— Ведь вы там были?

Когда он кивнул, она спросила против своей воли:

— Что там происходило? Расскажите мне.

Он взглянул на ее лицо, казавшееся в темноте непомерно мрачным. Его собственное лицо смягчилось.

— Как вы могли уже понять, сегодняшнюю битву мы выиграли. Американские войска плохо обучены. Мы победили, но американцам не откажешь в смелости. Они атаковали нас с отчаянием самоубийц. Потери оказались больше, чем в таких случаях планируется. Впрочем, вам нечего стыдиться. Она вскинула подбородок.

— Мне нисколько не стыдно, — сказала она стойко. Но, как ни странно, она была ему за это благодарна. Через некоторое время она добавила, пересиливая себя: — Вы ранены?

Он с пренебрежением посмотрел на свою левую руку.

— Ничего страшного. Всего лишь удар сабли.

— Вы служили в Испании под командованием Веллингтона?

— Да, и все, что я хочу, — оказаться там опять, — ответил он. — Воевать с Наполеоном было намного проще, чем с вами.

Она не успела удивиться, ибо он сразу спросил почти безразлично:

— Где тут поворачивать?

Она ответила, но когда они достигли дома мисс Дэнвилл, тот был весь окутан темнотой; в окнах — даже на верхнем этаже — свет отсутствовал. Сара удивилась: она не думала, что старая леди при всем ее бесстрашии может спокойно пойти спать во время британского нашествия.

Капитан бодро подтвердил ее сомнения.

— Здесь никого нет. Кажется, у нее хватило ума к этому времени уехать. Мне только остается возблагодарить Бога. Пусть и за такие маленькие одолжения.

Сара была менее уверена и потому считала: следует настойчиво постучать в дверь. Капитан помог ей выйти из повозки, при том все время поддразнивал:

— Если ваша старинная подруга все же окажется дома, не отказывайтесь от приглашения выпить чаю, пока она будет собираться. Я полностью в вашем распоряжении, мадам.

Сара пропустила мимо ушей его сарказм, но настояла на том, чтобы он отправился вместе с ней к двери, при этом предупредив, что он может получить пулю от неусыпного Като.

— Сейчас меня, вероятно, уже ничто не удивит, — ответил он и сильно дернул за ручку звонка.

Но выстрела не последовало, и никто не открыл дверь, хотя он позвонил еще раз, и даже очень сильно дернул за дверную ручку.

— Спустя какое-то время Саре пришлось отступить; впрочем, она надеялась, что мисс Дэнвилл все же послушалась преданного Като и покинула дом, а не лежит без сознания, надышавшись едкого дыма. Впрочем, в этой части города было мало дыма, а жители плотно задернули шторы на окнах, и она не могла заглянуть внутрь дома. Вот разве что вломиться в дом и проверить, что к чему?

— Я могу лишь предположить: мисс Дэнвилл, должно быть, уехала в безопасное место, — заявила Сара совсем не уверенно.

— Как я уже сказал, нам следует благодарить Бога за маленькие снисхождения, мадам, — сказал он. Но затем взглянул на нее и добавил, к ее удивлению: — Все же, несмотря на преданного Като, я повторю свою попытку. Следует убедиться. В конце концов, желание ворваться в чужие дома кажется почти естественным уже после часа, проведенного в вашем обществе.

Он исчез за углом дома на несколько минут. Выстрела не последовало, но при этом отсутствовал он достаточно долго, чтобы она стала нервничать. Неожиданно возникнув из темноты, он очень сильно напугал ее.

— Нет, дом действительно пуст, — сказал он с облегчением. — Я не встретил ни пожилой дамы, ни черных слуг с оружием. Вы довольны?

— Да, и... спасибо, — добавила она неохотно. Он одарил ее при этом удивительно приветливой улыбкой и помог забраться обратно в повозку.

Скоро они достигли окраины города, где, как казалось, находилась вся британская армия, — раньше Сара не видела такого количества маскировочных тентов и палаток, а отблески костров виднелись настолько далеко, насколько это доступно глазу. Сцена выглядела достаточно мирной, но Саре вдруг сделалось страшно, и она радовалась своему провожатому. Насколько бы храброй она ни была, сама она не осмелилась бы ехать через лагерь вражеских солдат.

Как и ожидалось, их остановили почти тут же, за городом. Сержант с грубым голосом показал мушкетом, где им следует остановиться. Затем, пораженный, он узнал кучера странного экипажа и приветливо отсалютовал ему.

— Прошу прощения, сэр, — сказал сержант. В его речи звучал акцент лондонского простонародья. — В первый момент, сэр, я вас не распознал.

— Ничего страшного, сержант. Я сам себя не узнаю, — ответил ему капитан. — Дорога на Блейденсберг свободна?

Сержант почесал свой нос.

— Я бы так не сказал, — ответил он с сомнением. — Мы не, видели необходимости в том, чтобы ее обезопасить, если это то, что вас интересует, сэр. Хотя очень даже вероятно, что янки все еще бегут.

Капитан взглянул на неподвижное лицо Сары и тронул повозку.

Они встретили множество любопытных взглядов, пока продвигались через лагерь, но капитан исполнял обязанности кучера, и оскорбить их никто не осмелился. Сара смотрела только вперед, все еще негодуя на последнее замечание сержанта и мучительно осознавая, что находится в лагере врага, который рыскал по окрестностям уже более года, а сегодня сжег беззащитный город, и потому ему нет прощения.

Наконец они миновали лагерь. В конце их ожидало еще одно испытание, только на сей раз капитан слез на землю, а Сара взяла у него поводья и сказала сама себе, что будет очень рада, если он исчезнет навсегда. Она нисколько не боялась сама править повозкой. Но вместо того, чтобы оставить, Сару, с чем она внутренне полностью согласилась, капитан завязал разговор с часовым, на этот раз с капралом, который салютовал ему с должным уважением и, казалось, был еще больше удивлен его компанией.

Сара едва ли могла слышать что-либо из того, что говорили, и хотя у нее сосало под ложечкой, она пыталась убедить себя, что ею просто из-за того, что ни она, ни Десси не были в настроении поужинать, как, впрочем, и пообедать, если уж говорить правду.

Наконец вернулся капитан и постоял, глядя на нее, несколько мгновений. Она начала снимать с себя его мундир, чтобы вернуть ему, но он кратко объяснил: