Поиск
«Вот пятый год, как ты мне дорога…»
Вот пятый год, как ты мне дорога,
А страсть юна, — как прежде, неизбывна,
И нас влекут по-прежнему луга.
По-прежнему стремлюсь к тебе порывно,
Все нови открываю с каждым днем…
О, наша связь вовеки неразрывна,
И страсть бессмертным зажжена огнем.
«Тебя провожать, чтобы встретить потом…»
Тебя провожать, чтобы встретить потом,
С тобою расстаться, чтоб свидеться вновь,
Чтоб в этой разлуке загрезиться сном,
Чтоб в этой разлуке грузиться в любовь.
И чувствовать то, чего нет при тебе…
Когда мы вдвоем, стынет сердце и кровь,
Но если мы врозь, каждый в тайной алчбе.
«По долгу кайтселита я с ружьем…»
По долгу кайтселита я с ружьем
До четырех утра брожу вдоль хижин,
Расползшихся чудовищным ужом.
Не тронь меня, кто кем-нибудь обижен:
Чем помогу? — ружье мое без пуль,
И вид его угрозный неподвижен.
Убийцу даже — я убить смогу ль?…
«Я несомненно скверный патриот…»
Я несомненно скверный патриот,
Но я могу не радоваться бою
У петербургских западных ворот:
Быть может, жизнь несет тот бой с собою,
А значит — и искусство, и — любовь.
В нем чувствуется что-то голубое.
А в голубом всегда сияет новь.
«Деревня спит. Оснеженные крыши…»
Деревня спит. Оснеженные крыши —
Развернутые флаги перемирья.
Все тихо так, что быть не может тише.
В сухих кустах рисуется сатирья
Угрозья голова. Блестят полозья
Вверх перевернутых саней. В надмирье
Летит душа. Исполнен ум безгрезья.
IV. Сирень среди лютиков
Осенняя палитра
Вид поля печальный и голый.
Вид леса уныло-нагой.
На крыше одной — белый голубь,
И карий — на крыше другой.
И море, — и то как-то наго
У гор оголенных грустит.
И суша, и воздух, и влага —
Все грусть и унынье таит.
Малиновый berceuse
В ней тихо бродила душа
В ней тихо бродила душа.
Она была так хороша.
Душа хороша как она:
Пригожа, светла и нежна.
И не было места средь дня,
Чтоб ей не хотелось меня.
И не было суток в году,
Чтоб мог я помыслить: «не жду…»
Она приходила ко мне
И тихая, и в тишине.
Когда приходила она,
Тишала при ней тишина,
И жизнь была так хороша:
В ней тихо бродила душа.
Это — она
Если вы встретите женщину тихую,
Точно идущую в шорохах сна,
С сердцем простым и с душою великою,
Знайте, что это — она!
Если вы встретите женщину чудную,
Женщину, чуткую, точно струна,
Чисто живущую жизнь свою трудную,
Знайте, что это — она!
Если увидите вы под запискою
Имя прекрасней, чем жизнь и весна,
Знайте, что женщина эта — мне близкая,
Знайте, что это — она!
Сонет XXXI
Диссо
Изысканна, как жительница Вены,
В венгерке дамской, в платье bleugendarme,
Испрыскав на себя флакон вервэны,
Идет она, — и в ней особый шарм.
К ней цужат золотые караваны
Поклонников с издельями всех фирм…
Лишь донжуаны, чьи карманы рваны,
Берут ее глазами из-за ширм…
Изящница, очаровалка, венка,
Пред кем и герцогиня — деревенка,
В ней что-то есть особое совсем!
Изысканка, утонченка, гурманка,
С весталковой душой эротоманка, —
Как у нее выходит: «Жду вас в семь…»!
Рондель XVI
Люблю лимонное с лиловым:
Сирень средь лютиков люблю.
Лимон фиалками томлю.
Пою луну весенним словом:
Лиловым, лучезарным, новым!
Луна — подобно кораблю…
Люблю лиловое с лимонным:
Люблю средь лютиков сирень.
Мне так любовно быть влюбленным
И в ночь, и в утро, в вечер, в день,
И в полусвет, и в полутень,
Быть вечно жизнью восхищенным,
Любить лиловое с лимонным…
Рондо XXI
Далеко-далеко, там за скалами сизыми,
Где веет пустынями неверный сирокко,
Сменяясь цветочными и грезными бризами,
Далёко-далёко,
Ильферна, бесплотная царица востока,
Ласкает взор путника восходными ризами,
Слух арфой, вкус — негой бананного сока…
Потом испаряется, опутав капризами
Случайного странника, и он одиноко
Тоскует над брошенными ею ирисами, —
Далёко-далёко!
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: