Объявив, что провела бессонную ночь, Ирен сочла разумным не вставать до обеда. Патриция отнесла ей поднос с завтраком, а сама подкрепилась сваренным вкрутую яйцом, сладкой булочкой и кофе, не переставая размышлять о Мартине Сазерленде.

Напыщенный, самовлюбленный диктатор, слишком много о себе возомнивший! Что дает ему право копаться в душах людей, учить людей жить? Тоже мне, авторитет! Особенно если учесть, что сам живет в нахлебниках у сестры и зятя!

Сперва она отказывалась этому верить и не особенно прислушивалась к отзывам матери. Похоже на то, что он просто слоняется без дела… Его так называемый отпуск изрядно затянулся. Но дружеская перебранка с Фрэнком в теннисном клубе настроила девушку на иной лад… А шутка ли это? "Вот если бы я валялся на диване целыми неделями…" Нет, это была не шутка: Шарон одернула мужа и шлепнула его по руке. "Прекрати, негодный! Брат отрабатывает свой пансион". Взрослый человек так зависит от своей сестры? Патриция налила себе еще кофе. Не похоже, чтобы о" занимал зависимое положение, нет. От всего его облика веет уверенностью и спокойной силой. Просто беззаботный человек, у которого и денег и времени хоть отбавляй!

Ну прямо как отец! О да, этот тип людей ей хорошо знаком. В целом свете не было человека счастливее и беззаботнее, чем Кевин Олтмен. Смеясь, шел он по жизни наугад, играл в теннис и в бридж, выпиливал по дереву. Словом, занимался тем, что доставляло ему удовольствие — а на остальное махнул рукой.

"Занимайся тем, что делает тебя счастливым". А расходы пусть берет на себя кто-нибудь другой, в моем случае — дед, в его — сестра. В детстве она частенько слышала фразы, которые пропускала мимо ушей: "Ты вправду хочешь туда поехать, Ирен? Разумеется, мы можем себе это позволить, какой вопрос! Я только попрошу старика о небольшой ссуде".

Даже после смерти деда чета Олтменов не отменила своего легкомысленного, экстравагантного образа жизни. Девушка сняла с подоконника крохотного деревянного лебедя: она так любила этот талисман. Приложив гладкую фигурку к щеке, вспомнила, как сильно любила отца. Как она сама и мать находили в нем опору и поддержку, питались его силой, его великодушием, его волей к жизни. И все воспринимали как должное, даже не подозревая о том, что Кевин на грани банкротства.

Мартин сказал, что она, якобы, боготворит Ирен, прислуживает ей, словно горничная.

Много ты знаешь, Мартин Сазерленд! Ты-то не стоял у ее постели, перепуганный и беспомощный, не видел, как мать синеет и задыхается от удушливого кашля в очередном приступе астмы, который того и гляди оборвет нить ее жизни, и без того хрупкую.

Девушка вела машину по шоссе, не замечая, что превышает скорость, и думала о своем знакомом с такой приветливой улыбкой, умеющем подобрать столь жестокие слова: "Ты прячешься за этими очками"…

Прячешься! Патриция невольно обратилась мыслями к прошлому. В ту пору ей было… кажется, шесть. Укрывшись за занавеской, она с завистью наблюдала за детьми, играющими под окном в мяч.

— Почему ты не пойдешь к ним? — спросил тогда Роберт.

— Не хочу, — угрюмо пробурчала она. — Потому что там — этот мальчишка. — К одной из ее сверстниц приехал погостить двоюродный брат, Он-то и спросил у маленькой Пат: "Ты что, слепая? Зачем тебе эти здоровущие очки? Дай померить".

— Иногда дети даже не думают дразниться. Они просто любопытны, — утешала Хиллари.

— Угу, — отозвалась Патриция. Но так и не вышла на улицу в тот день.

Теперь ей уже не шесть. Она взрослая женщина, И вовсе не прячется за очками, которых нимало не стыдится! Она живет своей жизнью: занимается делом, развлекается по мере возможности.

Вдруг вспомнилась партия в теннис. Как было весело: она ощущала себя ловкой, умелой, сообразительной — до тех пор, пока… И снова нахлынуло чувство растерянности и стыда: как в тот момент, когда очки хрустнули под ногой. "Сегодня ты стояла на теннисном корте, не зная, куда повернуться… Ты практически слепа!"

Жестоко так говорить! Ну хорошо, нельзя не признать, что без очков оно и впрямь удобнее. Однако операция — долгий, мучительный процесс, а отпроситься с работы она не может, даже если бы у нее и нашлись полторы тысячи долларов.

В полдень она извлекла из сумки сандвич и направилась было к выходу, собираясь по своему обыкновению прогуляться по площади, перекусывая на ходу.

Он ждал ее у эскалатора.

Сердце Патриции бешено забилось, неведомое доселе чувство, сладостное и пылкое, накатило всесокрушающей волной, дыхание замерло, кровь прилила к щекам.

— Привет, Пат.

— Здравствуй. — Девушка чувствовала себя не ловко и скованно. Но душа пела от счастья. Чудеса да и только!

Они молча спустились вниз по эскалатору, пробились сквозь толпу, миновали отдел сумок и украшений. Горечь обиды по-прежнему давала о себе знать. Ну и зачем он пришел — для того, чтобы снова поиздеваться над ней?

Они вышли на залитую солнцем площадь, и Патриция решила, что сейчас все ему выскажет! Она…

Но тут Мартин взял спутницу за руку и неожиданно нежно сжал тонкие пальцы. Девушка подняла взгляд, увидела, что он ей улыбается, и стена, которую она сама воздвигла между ними, немедленно, покрывшись трещинами, рухнула. Молодые люди неторопливо прошлись по людной площади и наконец остановились у скамейки напротив киоска с гамбургерами.

— Молочный коктейль или кола? — спросил он.

— Коктейль, ванильный. — К удивлению своему, девушка обнаружила, что по- прежнему сжимает в руке сандвич. А вот сумочку она с собою не захватила. Значит, рассчитывала, что он ее встретит? И угостит коктейлем?

Пока молодой человек стоял в очереди у прилавка, Патриции разглядывала его, стараясь не упустить ни малейшей подробности. Одет достаточно просто: в широкие брюки и хлопчатобумажную рубашку с коротким рукавом. Но опытный взгляд отметил, что и то и другое — превосходного покроя. Значит, куплены в дорогом магазине. А ботинки из мягкой замши — наверняка дорогие. Надо полагать, у него есть постоянный источник дохода — и немалый.

— Ты здесь долго пробудешь? — спросила девушка, когда Мартин возвратился с коктейлем. — Я имею в виду, здесь, в Штатах?

— Это не от меня зависит, — отвечал молодой человек, ставя свой стакан на скамью и разворачивая гамбургер.

— А от чего?

— От того, как дело сложится. Я, что называется, играю наугад.

"От того, как дело сложится". Имеет ли он в виду свою книгу, или работу… или что-то другое? Девушка решила дальше не расспрашивать. Уж она-то не станет лезть в чужую жизнь.

— Пат!

— Да?

— Вчера я в самом деле привез тебя в клуб только для того, чтобы поиграть в теннис.

— Знаю.

— Я подумал… ты же все время занята. Мне так хотелось тебя развлечь.

— Знаю.

— А после… ну, словом, я прошу прощения. Не сердись, ладно?

— Прощаю. — Патриция так и не поняла, за что он извиняется: за то, что показал себя самодовольным болваном или за жестокие слова. И то и другое отвечает истине, подумала девушка, улыбаясь краем губ. И вдруг решила, что все это неважно.

— Чему ты улыбаешься?

— Так просто. Пустяки. Вспомнилось кое-что…

— Можно, я расскажу тебе одну историю, известную мне со слов Фрэнка? — нерешительно начал Мартин, не поднимая взгляда от гамбургера. — Это чистая правда. Дело было года два назад. Корреспондента нашего телевидения в одной африканской стране похитила какая-то фанатическая группировка. Парень страдал близорукостью, и, когда его очки упали и разбились, бедняга потерял всякую ориентацию. — Мартин нашел такие простые слова. Но она знала, что за ними стоит. Понимала весь трагизм ситуации, растерянность пострадавшего человека, его отчаяние. Одиночество и слепота… — Спустя год ему удалось бежать. Я не знаю подробностей. Парень долго плутал где- то, и вот набрел на группу людей. Он слышал, как эти люди переговариваются между собой, и гадал, друзья перед ним или враги. Пришлось пойти на риск: как оказалось впоследствии, ему повезло. Но общая картина ясна, не так ли?