Голос срывается, и я отворачиваюсь, жадно хватая воздух.

Лицо Кэрол мрачнеет, ей на глаза наворачиваются слёзы. Ошеломлённая Зои молча оглядывается вокруг, словно не узнаёт никого из нас. Только Кит сохраняет самообладание. Он говорит спокойно, но уверенно:

— Имоджен, мне очень жаль, что ты так думаешь. Но причина тому, что мы всё скрывали, довольно проста — мы хотели тебя защитить. Возможно, ты уже не помнишь, в каком состоянии к нам переехала, но мы с Кэрол никогда этого не забудем. Целый год ты просыпалась среди ночи от кошмаров; ты почти не говорила, почти не ела и редко выходила из комнаты. Всякий раз, когда приходили письма или другие вести из Рокфорда, кошмары и паника усиливались. Только через два года после пожара ты снова стала собой — девочкой, которую мы помнили. Наконец мы увидели тебя улыбающейся и счастливой и пообещали себе сделать всё возможное, чтобы в будущем уберечь тебя от подобного, оградить от людей и мест, усугубляющих эмоциональную травму. Это наш долг не только перед тобой, но и перед твоими родителями.

Я смотрю на него, не в силах произнести ни слова. Я действительно не помню, что была в таком плачевном состоянии, когда переехала. Я так долго пыталась вычеркнуть эти годы из памяти, что теперь помню их как в тумане.

— Но... но... — запинаюсь я, — мои родители хотели бы, чтобы я знала о Люсии и о дедушке. Папа хотел бы, чтобы я позаботилась о поместье. Он там вырос. Он бы ни за что не позволил мне отказаться от наследства и отдать усадьбу властям. Возможно, я и была... подавлена после всего случившегося, но это не значит, что вы имели право принимать за меня решения относительно того, что принадлежит мне по праву.

— Дело не только в этом, — тихо говорит Кэрол.

Кит бросает ей через стол предупреждающий взгляд, но она продолжает:

— Твой отец любил Поместье Рокфорд, это правда. Но незадолго до пожара, когда твоя мать собиралась в дорогу, она поделилась со мной, что в последнее время чувствовала себя там неуютно. Она говорила, что в доме творилось что-то странное, и иногда она даже боялась там оставаться.

— Что? — я растерянно хлопаю глазами, пытаясь сопоставить данную информацию с воспоминаниями о маме, охотно читающей мне книги в библиотеке Рокфорда и распивающей чай в саду. — Но она не выглядела напуганной.

— Что ж, наверное, она не хотела этого показывать.

— Ну и чего же она боялась? Что такого странного она там увидела? — допытываюсь я.

Кэрол удручённо пожимает плечами.

— Не знаю. Когда я спросила, она просто отмахнулась и сказала, что, наверное, всё это глупости. Но мне было понятно, что здесь кроется нечто большее. А потом я узнала об ещё одной трагедии — о смерти твоей кузины, и это лишь подтвердило мои опасения, что с Рокфордом что-то не так. В тех садах умерли уже пятеро людей. Это... это... — она замолкает на полуслове, а на лице все больше проявляется упорство. — Тебе нельзя туда ехать. Мы не можем потерять ещё и тебя.

— Вы меня не потеряете... — я затихаю, нервно перебирая в руках салфетку. Слова Кэрол взволновали меня, мысленно вернули в загадочное пугающее место, где из ниоткуда вырастают цветы и вспыхивает огонь. Но никто не знает, имеет ли к этому отношение поместье Рокфорд, а теория Кэрол о том, что пожар и несчастный случай с Люсией могут быть частью жуткого заговора, звучит неправдоподобно даже для моего буйного воображения.

— Думаю, стоит показать ей, Кит, — внезапно говорит Кэрол.

Я резко поднимаю голову.

— Показать что?

Кит заминается.

— Так ей легче будет понять, — убеждает его Кэрол, — время пришло.

— Эй, серьёзно, о чём вы вообще говорите? — вмешивается Зои.

Кит едва заметно кивает, и Кэрол, отодвинув стул, выходит. Мы втроём застываем в молчаливом ожидании. Сердце колотиться всё быстрее, и вот она возвращается с листом бумаги.

— Это письмо пришло полтора года назад, — объясняет Кэрол, — мы с Китом обсудили его и, так и не поняв, кто его прислал, и как его расценивать, решили ничего тебе не говорить, чтобы не вызвать лишнего беспокойства или страха. Но когда ты его прочтёшь, то поймешь, почему мы так рьяно старались оградить тебя от всего, что касается Рокфорда.

Нервно сглотнув, я беру письмо из рук Кэрол и пробегаю глазами по строкам, написанным незнакомым почерком. Зои подсаживается поближе, заглядывает через плечо и, судя по сбившемуся дыханию, она шокирована так же, как и я.

21 января 2013 г.

Уважаемые мистер и миссис Марино, я верю, что с вами и вашей семьёй все в порядке. Я пишу вам как друг, владеющий информацией о заговоре, касающемся вашей крестницы — леди Имоджен. Ей ни в коем случае нельзя возвращаться в поместье Рокфорд. Больше ничего сказать не могу, равно как не могу и обратиться к властям. Мне просто не поверят. Я знаю лишь одно: леди Имоджен находится в безопасности, пока живет с вами в Америке. Не позволяйте ей вернуться.

С уважением, друг.

Впившись глазами в письмо, я перечитываю его, пока слова не начинают расплываться перед глазами. Кто мог это написать? О каком заговоре идет речь? Я начинаю ёрзать на стуле, чтобы унять дрожь в ногах.

— Может, это просто шутка, дурацкая выходка? — с надеждой говорит Зои. — Возможно, письмо написал человек, который завидует Имоджен, завидует её титулу и просто не хочет, чтобы она возвращалась.

— Но на момент отправки письма Имоджен ещё не была ни герцогиней, ни даже следующей в очереди, — возражает Кит.

— Это ещё не значит, что Зои неправа, — говорю я, — люди, следящие за всей этой британской великосветской канителью, прекрасно знали, что на то время я была третьей в очереди на титул. Разве это не могла быть какая-нибудь дальняя завистливая кузина, желающая занять моё место?

Я и сама понимаю, что данное предположение звучит не слишком правдоподобно, но о каких заговорах может идти речь, если я не была в Англии с десяти лет?

В голову приходит ещё одна мысль.

— А вы показывали это письмо ещё кому-нибудь? Скажем, Оскару из Рокфордского поместья или полиции?

— С жильцами Рокфорда мы этой информацией не делились, но отправили копию письма в полицию Уикершема, — отвечает Кит, — там сделали экспертизу почерка, провели расследование, но не нашли никаких зацепок и слишком быстро, на наш взгляд, закрыли дело.

— Будь на то законные основания, его бы не закрыли, — на меня накатывает волна облегчения, — я завтра же покажу письмо Гарри Моргану и отправлю копию Оскару. Я доверяю им , и если они сочтут, что повод для беспокойства есть, то мы примем меры, а пока... давайте воспринимать это как глупую проделку. Хорошо?

Кэрол смотрит на меня, бледнея на глазах. Очевидно, она была уверена, что письмо заставит меня передумать.

— Значит, ты настроена решительно, — произносит она дрожащим голосом, — но как можно пренебрегать вероятной опасностью?

— А мы ещё не знаем, действительно ли я в опасности. В полиции так не считают, а я не стану менять решение из-за какого-то анонимного письма, возможно, просто злой шутки, — я глубоко вздыхаю, — знаю, легче и безопаснее остаться здесь и плюнуть на это наследство и поместье. Но со дня пожара я только то и делала, что осторожничала, искала лёгкие пути, избегала встреч с кузиной и вела себя так, словно Рокфорда не существует. О чём безумно сожалею. Особенно сейчас, узнав, что ни Люсии, ни дедушки больше нет. И я уже не смогу перед ними извиниться. Не смогу ничего исправить. Так что в этот раз я не буду бояться. Я приняла решение, и как бы мне не хотелось вас расстраивать, но... оно окончательное.

Над столом повисает тяжёлая тишина.

— Ты все равно ещё несовершеннолетняя, — наконец говорит Кит, — и тебе нужно наше разрешение.

— Ну, вообще-то… — я пытаюсь подобрать слова, чтобы не ранить их ещё больше, — управляющий поместьем Гарри сказал, что, согласно завещанию родителей, приняв наследство до совершеннолетия, я освобождаюсь от опеки. То есть формально ваше разрешение не нужно. Если хотите, могу предоставить подтверждающие документы.