— У меня нет времени, — отвечал Хепгуд.

Он с головой ушел в подготовку рейса. Чем ближе был назначенный день, тем сильнее захватывала его чисто спортивная «предстартовая лихорадка».

10 июля огромные толпы народа плотной стеной окружили поле с самого утра. Местность вокруг ракетодрома была слабо заселена, и подавляющую часть этой толпы составляли те, кто приехал из различных городов страны, не исключая даже Нью-Йорка и Вашингтона, чтобы присутствовать при старте звездолета.

Во многих местах реяли американские флаги, привезенные патриотически настроенными зрителями. Конная полиция следила за порядком, не подпуская любопытных близко к кораблю.

Старт был назначен на восемь часов утра.

Спортивные комиссары, специально приглашенные Бейсоном, в последний раз осмотрели печати, наложенные на приборы пульта управления, и, простившись с обоими звездоплавателями, покинули корабль.

Хепгуд и Бейсон остались одни. Оба были одеты в резиновые костюмы, так как предстояло погрузиться в воду, чтобы ослабить вредное влияние на организм пятикратного увеличения тяжести при взлете, ускорение которого должно было составить пятьдесят метров в секунду.

Хепгуд наглухо закрыл входные двери. Они находились в единственной тесной каюте, загроможденной ящиками с провизией, баллонами, резервуарами жидкого кислорода и прочим имуществом экспедиции. Свободного места почти не оставалось.

Хепгуд посмотрел на часы.

— Ложитесь! — сказал он.

Бейсон нерешительно поднес к голове резиновую маску, продолжая со страхом смотреть на длинный алюминиевый ящик, неприятно похожий на гроб.

— Но если с вами что-нибудь случится, — сказал он, — как я вылезу оттуда?

— Если со мной что-нибудь случится, то вам и незачем будет вылезать из ящика, — ответил Хепгуд. — Не всё ли равно, как умереть? Без меня вы всё равно погибнете, так как управлять звездолетом не умеете.

Бейсон тяжело вздохнул и покорно надел маску. Всеми силами стараясь побороть страх, он с помощью Хепгуда влез в ящик. Он слышал, как Хепгуд соединил шланги подачи воздуха, завинтил крышку ящика, почувствовал, как вода наполнила его «гроб».

Итак, он замурован и не сможет сам выбраться отсюда. Воздуху, как он знал, хватит на сорок минут, и если его не вытащат к этому сроку, то он неизбежно задохнется.

А мало ли что может случиться с Хепгудом! Вдруг он потеряет сознание или просто забудет о нем…

Бейсон мысленно осыпал самого себя отборной бранью. Зачем он ввязался в этот полет? Правда, космический рейс сулит ему крупные деньги, но сейчас он с радостью отказался бы от них, только бы выйти из проклятой ракеты, не находиться в таком беспомощном положении, в полной власти Хепгуда.

А вдруг этот человек намеренно захочет погубить его? Так легко, по возвращении на Землю, придумать какую-нибудь историю, чтобы объяснить причину его смерти. Кто сможет проверить? И вся честь полета, все выгоды достанутся на долю одного Хепгуда. Как он раньше не подумал об этом? Конечно, именно так и случится! Почему Хепгуд не стучит в крышку ящика, чтобы узнать, всё ли в порядке, как они об этом договорились? Стоит закрыть кран воздухопровода — и всё сразу закончится…

Вот уже дышать становится всё труднее…

Бейсон услышал три четких удара по крышке ящика..

Условный стук!.. Нет, воздух хорошо проходит… Дышать легко…

Стук повторился. Бейсон поднял руку и ответил тремя ударами.

Убедившись, что его спутник чувствует себя хорошо, Хепгуд проверил, плотно ли закрыта крышка, и отошел от ящика.

Посмотрев в окно, он увидел, что по огромному полю ракетодрома бегали корреспонденты с киноаппаратами и фотокамерами, стремясь остаться как можно ближе к звездолету. Конные полицейские гонялись за ними, тщетно пытаясь оттеснить их за установленную километровую зону.

Хепгуд посмотрел на часы и выругался. До момента старта оставалось меньше десяти минут.

Неужели эти люди не понимают, какой опасности они подвергаются, находясь так близко к ракете?! Что ж, пусть пеняют на себя! Звездолет не задержится из-за них.

Он стал поспешно готовиться к старту: еще раз проверил исправность шлангов, подающих воздух в ящик, где лежал Бейсон, и в его собственный, стоявший рядом; осмотрел провода, с помощью которых пустит в ход атомно-реактивный двигатель.

Убедившись, что всё в порядке, надел маску и соединил ее с резиновым костюмом, плотно затянув герметический воротник. Потом он влез в ящик и соединил шланги воздухоподачи. Завинтив изнутри крышку, впустил воду.

Всё было готово к отлету.

Сквозь очки маски он видел светящийся циферблат часов на своей руке. Оставалось еще две минуты.

Хепгуд был совершенно спокоен. Хотя он хорошо знал, что созданный им звездолет далек от совершенства, он не боялся тех опасностей, которые грозили при старте. Он просто не хотел о них думать. Цель, которой он посвятил свою жизнь, была достигнута. Он отправлялся в межпланетный полет. Всё остальное исчезло из его сознания. Если произойдет катастрофа, он не хотел остаться живым. Победа или смерть! Третьего исхода для него не было.

Осталась одна минута…

Он вспомнил о Камове. Его соперник летит сейчас далеко от Земли, не подозревая, что звездолет Хепгуда ринется за ним, что этот звездолет будет на Марсе раньше его…

Мысли Хепгуда прервала секундная стрелка.

Пора!

Он злорадно подумал о тех беспечных корреспондентах, которые, не слушая никаких предупреждений, в погоне за сенсационными снимками, находятся где-нибудь в ближайшем соседстве со звездолетом, и твердой рукой нажал кнопку.

Мучительно медленно тянулось время… Сто семьдесят дней пути, дней, ничем не отличающихся друг от друга, полных томящего безделия, шли один за другим с одуряющей монотонностью.

Сознание необычайности положения, отсутствие веса, грандиозная картина вселенной, развернувшаяся за окнами ракеты, быстро утратили остроту новизны.

Делать было абсолютно нечего.

Ракета летела по извечным законам небесной механики и должна домчать их до цели, если не произойдет встреча с каким-нибудь небесным телом, которое он не успеет заметить. Впрочем, Хепгуд не верил, что такая встреча может произойти.

Отношения с Ральфом Бейсоном резко и непоправимо испортились. Причиной было то, что журналист всё время тянул виски и был непрерывно пьян.

Когда обсуждался вопрос о продуктах питания, Бейсон согласился с Хепгудом в том, что спиртные напитки не следует брать с собой, но на второй день пути неожиданно сказал:

— Скука смертельная! Давайте выпьем, Чарльз!

— Что вы имеете в виду? — спросил насторожившийся Хепгуд.

Он не мог понять, откуда у Бейсона могут быть спиртные напитки. Весь груз звездолета был им самим тщательно проверен перед стартом.

«Если он тайно от меня пронес две или три бутылки, то это еще не большая беда», — подумал он.

Но дело оказалось гораздо хуже.

С величайшим негодованием Хепгуд узнал, что Бейсон, тайно сговорившись с поставщиком, погрузил на звездолет один резервуар не с жидким кислородом, а с виски.

— Идиот! — кричал, не помня себя от гнева, Хепгуд. — Чем вы думаете дышать в конце пути? Вашим проклятым спиртом?

Поступок Бейсона грозил самыми тяжелыми последствиями. На корабле было двенадцать резервуаров с кислородом. Потеря одного из них ставила экспедицию под угрозу гибели.

— Вы сами говорили, — невозмутимо сказал Бейсон, не обращая внимания на ругательства своего спутника, — что воздуха хватит нам на весь путь, включая возвращение на Землю. К чему такой запас! Мы наполним наши резервуары на Марсе.

— Чем?!

— Как чем? Воздухом Марса, разумеется. У нас же есть насос.

Несколько секунд Хепгуд смотрел на Бейсона, не в силах произнести ни одного слова.

— Откуда вам известно, — сказал он, наконец, — что воздух Марса пригоден для дыхания? Неужели вы не знаете, что наши резервуары наполнены не воздухом, а жидким кислородом? У нас нет никакой возможности выделить кислород из атмосферы Марса.