— Что же теперь делать? — спросил растерявшийся Бейсон. — Я не думал, что дело обстоит так. Вернемся на Землю.

— Я не могу вернуться. Вот вам мое решение, как командира звездолета: за свое преступление вы заплатите жизнью. Если кислорода не хватит, я выброшу вас из ракеты.

— Надо меньше дышать! — пробормотал испуганный журналист. — Давайте экономить кислород.

— Можете хоть совсем не дышать, — ответил Хепгуд, сумевший уже успокоиться. — Это меня не касается.

Он отвернулся от Бейсона и стал смотреть в узкое окно.

С этого дня журналист стал пить не переставая. Тело пьяного звездоплавателя металось в тесном помещении, отравляя воздух тяжелым запахом спиртного перегара.

Хепгуд думал сначала уничтожить виски, но после зрелого обдумывания предоставил Бейсону пить сколько ему вздумается. Он решил, что если угроза недостачи кислорода станет реальной, то он оставит своего спутника на Марсе, так как понимал, что осуществить свою угрозу — выбросить его из звездолета на обратном пути — вряд ли сможет. Журналист был моложе и сильнее его. Они погибнут оба.

Приняв это решение, Хепгуд терпеливо переносил пьянство Ральфа. Он убедился, что в резервуаре находилось не меньше двухсот литров крепкого виски. Этого количества вполне хватит Бейсону на все пять месяцев. А если он умрет от такого продолжительного пьянства, то тем лучше. Это было бы наилучшим исходом. Вернувшись на Землю, Хепгуд возбудит уголовное дело против поставщика, заменившего кислород спиртом.

Какая преступная глупость! Лучше было заменить ящик с консервами. Они отделались бы только тем, что поголодали бы немного, а теперь Хепгуд был вынужден убить своего спутника. Всё же он стал как можно реже и скупее обновлять воздух внутри звездолёта. Небольшое количество кислорода было взято сверх нормы, и Хепгуд обманывал себя мыслью, что его, может быть, хватит и ему не придется привести в исполнение свое намерение. Но в глубине души он знал, что надежды нет.

Когда до Марса осталось десять дней пути, Хепгуд категорически потребовал, чтобы Бейсон прекратил пить.

— Посадка опасна, — сказал он. — Мне может понадобиться ваша помощь, а для этого нужно, чтобы ваша голова работала нормально.

К его удивлению, журналист беспрекословно повиновался.

Осунувшийся, похудевший, с лицом землистого цвета, заросшим бородой, он производил впечатление старика. Непрерывное пьянство, отсутствие свежего воздуха и какой бы то ни было физической работы подорвало его силы.

Хепгуд чувствовал себя не лучше. Несмотря на то, что он ежедневно в определенные часы делал гимнастику, аккуратно брился и соблюдал строгий режим питания, всё же он очень ослабел. Причиной был неспокойный и нервный сон. Присутствие Бейсона, который в минуты протрезвления угрюмо молчал и следил за каждым его движением взглядом, полным ненависти, а напившись, осыпал его ругательствами и угрозами, вконец истрепало его нервы.

Опасаясь, чтобы пьяный спутник в припадке буйства не убил его, Хепгуд спрятал всё, что могло служить оружием, а сам ни на секунду не расставался с револьвером. Много раз у него являлось сильное искушение пристрелить Бейсона и тем окончить свои мучения, но у него не хватало сил поднять руку на безоружного человека. «Я сделаю это перед отлетом с Марса», — решил он.

— Не думайте, — сказал ему как-то Бейсон, — что вам удастся убить меня и вернуться на Землю одному. Если я должен погибнуть, то и вы погибнете вместе со мной.

— Не говорите глупости! — ответил Хепгуд, решивший прибегнуть к хитрости. — Я, сколько мог, экономил кислород и думаю, что его всё-таки хватит на нас двоих.

Ему показалось, что Бейсон поверил его словам, но это было не так. Журналист прекрасно сознавал свое положение и видел, что Хепгуд обманывает его.

«Если бы он хотел убить меня до того, как мы достигнем цели, — думал Ральф, — то мог бы сделать это десятки раз. Очевидно, он хочет покончить со мной на Марсе. Значит, нужно прекратить пить и быть в готовности отразить нападение. Или мы вернемся на Землю оба или оба же не вернемся. Я не позволю ему принести меня в жертву».

Он знал, что Хепгуд вооружен револьвером, но это обстоятельство его не смущало. Во внутреннем кармане комбинезона Бейсон прятал маленький браунинг, о присутствии которого Хепгуд и не подозревал.

«Он думает, что я безоружен. Тем лучше! На моей стороне преимущество внезапного нападения. Под угрозой оружия я заставлю его вылететь обратно на Землю, свяжу и оставлю связанным до конца пути. А когда ракета будет у самой Земли, он получит свободу и произведет спуск. Нападать на меня ему уже не будет смысла. А если кислорода всё-таки не хватит, то мы погибнем вместе».

Так думал Бейсон, и это решение было причиной того, что он действительно перестал пить. В оставшиеся до прибытия на Марс дни он энергично старался привести себя в нормальное состояние.

Хепгуд с беспокойством следил за ним. Он видел, что молодой и здоровый организм Бейсона быстро восстанавливал силы. «Сумею ли я справиться с ним? — думал он. — Ральф гораздо сильнее меня. Если я не убью его первым же выстрелом, он легко обезоружит меня».

Если бы Хепгуд знал, что Бейсон вооружен, то понял бы, что его планы обречены на провал, но он не знал этого и надеялся, что револьвер делает его хозяином положения.

Наступил последний день полета. Ракета приближалась к цели. Хепгуд объяснил Бейсону, что он должен делать при спуске.

— Когда торможение прекратится, вы по моей команде откроете парашют.

— Хорошо! — ответил Бейсон. — Но как вы будете тормозить ракету?

Задавая этот вопрос, он сильно волновался. Тревожная мысль, что придется опять ложиться в ящик с водой и тем самым оказаться в полной власти Хепгуда, давно уже беспокоила его. Бейсон не сомневался, что его спутник воспользуется этим и не выпустит его из алюминиевого гроба. Но Хепгуд и не думал об этом.

— Так как у нас один двигатель, — сказал он, — мы не имеем возможности произвести торможение с его помощью. Придется тормозить ракету трением об атмосферу планеты. Если мои расчеты правильны, а я в них не сомневаюсь, то это займет двенадцать часов и потребует от меня огромных усилий.

Бейсон облегченно вздохнул. Самая страшная опасность миновала, а за дальнейшее он не особенно опасался, уверенный, что в открытой борьбе их шансы одинаковы.

Ракета пролетела мимо Марса, слегка коснувшись его атмосферы, точно в два часа 28 декабря, как это и было рассчитано Хепгудом, и, описав полукруг, снова миновала планету, но уже с другой стороны. Заход за заходом, по сильно вытянутой спирали, каждый раз погружаясь в атмосферу всё глубже и глубже, делал Хепгуд, гася трением космическую скорость своего звездолета. Последние круги ракета уже и не вылетала из газовой оболочки Марса. Когда скорость упала до тысячи километров в минуту, Хепгуд решил прекратить полет. Нагревшийся корпус поднял температуру внутри корабля до пятидесяти градусов, и оба звездоплавателя чувствовали, что больше выносить такой жар они не в состоянии. Опасаясь, что он может потерять сознание и этим погубить их обоих, Хепгуд направил ракету к поверхности планеты, до которой было около пяти километров. Он рассчитывал успеть совершить посадку до захода солнца, которое в этот момент находилось уже низко над горизонтом.

— Парашют! — крикнул он Бейсону.

Наступила решающая минута. Выдержит ли парашют?

Хепгуд почувствовал резкий толчок. Над ракетой раскрылся гигантский шелковый зонт. Скорость сразу уменьшилась. Парашют выдержал.

Обливаясь потом, до боли стиснув зубы, Хепгуд с огромным напряжением удерживал звездолет от вертикального снижения, используя всё свое искусство пилотирования.

Когда до «земли» оставалось не более полукилометра, внезапно наступила темнота. Солнце исчезло за линией горизонта, и по быстроте, с которой настала ночь, Хепгуд понял, что они находятся на марсианских «тропиках».

Приходилось садиться вслепую. Угрожала опасность угодить в одно из озер, о глубине которых Хепгуд не имел никакого представления. Но выбора не было. Ракета быстро опускалась… Сильный удар… звон разбившегося прибора на щитке управления… испуганный крик Бейсона… и звездолет остановился. Они были на Марсе.